Испить чашу до дна - Евгения Михайлова Страница 5

— Илюша, ты знаешь все, — тихо сказала Лиля.

— Что ты имеешь в виду?

— Я искала Андрея у этой женщины, потому что хотела знать: вдруг он таким образом меня бросил.

— Это я понял. Меня интересует другое. Допустим, ты бы его там нашла, выследила. Он бы увидел тебя и сказал: «Давай начнем все сначала. Как на той помолвке. Сбежим вдвоем от всех». Он ведь мог, правда? И ты бы все пустила под откос, да? Мою жизнь, судьбу моего ребенка? Он своего не пожалел, если не погиб, а сбежал. И еще бы не раз сбежал… А ты бы опять умирала, и никто бы тебе был не нужен, как не нужна была Вика в те два месяца.

— Жестоко. Но ты, конечно, имеешь право так говорить.

Лиля встала, подошла к Илье, который стоял у окна, напряженный, с трудом удерживающий нервную дрожь. Она робко положила руки ему на плечи, посмотрела глазами в пол-лица:

— Мой дорогой, случилось ужасное. Я даже не знаю, веришь ли ты, что я не столкнула Валерию… Я сама не уверена, что не сделала этого в каком-то помрачении. В тот день, когда я у нее была, я могла ее убить, мне кажется… И потом. Счастья я ей не желала, мягко говоря. Что теперь будет, от нас вообще не зависит. Я только хочу тебе сказать: в ту нашу ночь я желала одного: чтобы ты был моим мужем навсегда. Я хотела, чтобы у меня был твой ребенок. Ты веришь? Для нас это самое главное.

Илья как будто услышал об отмене собственной казни. Он опустился на колени и прижался лицом сразу к ним двоим — к своей жене и нерожденной дочке. Он спрятал мокрые глаза, жалкий и жадный рот раба, который может дышать только у этих ног.

Анна Осипова мыла пол в прихожей. Очень часто останавливалась, чтобы выровнять дыхание. Она старалась не подчиняться своей астме, а сосуществовать с ней. Выполняла все дела по дому, пыталась предупреждать приступы, училась их купировать. Ее все считали волевым человеком. Она сама думала, что мучительная болезнь сделала ее борцом, закалила настолько, что она внезапную страшную гибель своей старшей дочери перенесла более стойко, чем муж, Виктор. Анне нужно было держаться самой и держать дом, чтобы сохранить хотя бы видимость покоя и порядка. «Ради ребенка», — постоянно говорила она себе. Ребенком она считала младшего сына — восемнадцатилетнего Стаса. Собственно, он и был таким: наивным и непосредственным. Девочки всегда старше своего возраста, мальчики — младше. Валерия была старше брата на восемь лет. Когда им сказали, что Валерию кто-то выбросил из окна, Стас, красный, взъерошенный, метался по квартире и кричал: «Я найду того, кто это сделал! Я убью его!» Потом Виктор рассказал о том, что дочери приходила угрожать жена Андрея, с которым Валерия встречалась раньше, Анна страшно испугалась. Она долго объясняла сыну, что это ничего не значит. Что Андрей погиб, а Лиля вышла замуж второй раз. Что женщины часто выясняют отношения из-за мужчин. Стасу это даже надоело.

— Да ладно тебе, мам. Не сходи с ума. Ты что, подумала, что я эту тетку пойду убивать из-за такой ерунды? Хотя, если подумать, то она может быть ненормальной. Пришла искать утопленника у нас! Значит, и на Леру могла накинуться. Но тогда ее и без нас возьмут. Сумасшедших всегда ловят.

— Умница, — погладила Анна сына по голове. — Для меня главное, что ты нормально оцениваешь ситуацию. Мы можем только ждать. Ты ведь говоришь мне правду, Стасик? Ты не собираешься мстить убийце Валерии, кем бы он ни оказался?

— Не знаю, — ответил Стас. — Этим судам никто не верит.

— Но есть Божий суд…

— Ой, мама, не надо только этого бреда. Ты хочешь услышать, что я убивать никого не собираюсь. Пожалуйста. Не собираюсь! Лере лучше не станет от того, что меня посадят.

— Вот теперь ты меня успокоил. Твоя жизнь — это самое главное сейчас для меня. Ты — мой любимый малыш.

И она поднялась на цыпочки, чтобы обнять своего двухметрового малыша, который совсем по-детски чмокнул ее в щеку.

…Анна передохнула, намочила и отжала швабру в ведре, хотела продолжить уборку и вдруг услышала странные звуки. Кто-то то ли смеялся, то ли кричал за входной дверью… Анна выглянула на площадку. Шум и возня раздавались сверху, с той самой площадки, где курила раньше Валерия. Женский голос громко произнес: «Ой, я падаю!» Голос Стаса пробасил: «А ты как думала!»

Анна выбежала из квартиры, пролетела лестничный пролет до окна на площадке… Словно сквозь плотный туман увидела Стаса и женщину, которая выталкивала его в открытое окно! Он, странно согнувшись, почему-то даже не сопротивлялся. Анне показалось, что у нее лопнули сосуды в глазах: туман стал багровым, она как будто со стороны слышала собственный хриплый крик, ее руки насмерть вцепились в длинные светлые волосы женщины…

Пришла в себя Анна уже в квартире. Она лежала на диване в мокром халате, а Стас продолжал лить воду из кувшина ей на лицо и на грудь. Увидев, что она открыла глаза, он позвал ее несмело и жалобно:

— Ма, ты чего? Ты жива?

Анна не смогла ничего сказать. Она только смотрела на него расширившимися от ужаса глазами. Что это было? Может, ей все показалось? Галлюцинации? Стас сел рядом, взял в руки ее ладони, начал их разжимать. Он вынимал из них пряди белых волос!

— Ты хоть понимаешь, чего сделала, ма? Ты ж со Светки чуть скальп не сняла. Это Светка была! Сейчас она ревет в ванной. Мы дурачились! А ты что подумала? Ладно, молчи. Ясно, что подумала. Че делать-то? Отцу звонить? «Скорую» вызывать?

Анна отрицательно покачала головой. Ей показалось… Ей привиделось самое страшное несчастье, какое только может произойти. Значит, гибель Валерии — это еще не самое страшное горе для нее. Такого дикого отчаяния она тогда не испытала. Она сделала большое усилие, поднялась, с помощью сына добралась до спальни. Там кивнула ему на вешалку с халатами, он помог ей переодеться в сухое, накрыл одеялом.

— В баре у отца есть коньяк, — прошептала Анна. — Налей мне капельку, сынок.

— С удовольствием, — оживился Стас. — И себе можно? Давай дерябнем по такому случаю. Ну ты, как зверь, чесслово! Светка теперь на драную курицу похожа. — Он вышел в гостиную, вернулся с бутылкой коньяка и двумя бокалами. — Светку приглашал, но она тебя боится. Домой пошла.

Анна приподнялась на локте, сделал пару глотков, смогла глубоко вдохнуть.

— Ты ей позвони, извинись за меня. Я ничего не видела, в глазах потемнело. Показалось, что тебя кто-то сталкивает, как Леру…

— Да понял я, ма, — Стас явно повеселел. — Давай еще выпьем за то, что ты ее не выкинула в окно. Могла ведь запросто! Я уж подумал, что на ней мне точно жениться не придется.

— В каком смысле — жениться? — спросила Анна.

— В прямом! Замуж она хочет по-настоящему! Представляешь? Печать в паспорт, свадьба, ну и прочая хрень.

— А ты? Ты объяснил ей, что у тебя только жизнь начинается? Полгода всего в институте учишься. Ни профессии, ни своей квартиры, ни… Не то я говорю. Просто зачем тебе так рано себя связывать?