Ночь одиночества - Микки Спиллейн Страница 5

"Она даже не смогла напоследок покурить”, — подумал я. Ведь и преступники, осужденные на смерть, могут покурить перед казнью. Она не смогла. Только раз взглянула мне в лицо, и увиденное заставило ее захлебнуться криком и, собрав все силы, броситься через перила в реку.

Что же такое сидит у меня внутри и выходит наружу в подобные моменты? Что хорошего от того, что я живу? Почему я сначала спускаю курок, а затем разрываю свою душу на части?

Пачка влажным комом лежала у меня на ладони — пахнущие табаком и смертью сигареты, упаковка, целлофан. Я с силой сжал пальцы, и сквозь прорвавшуюся под ногтями пачку вдруг проступило что-то зеленое.

В пачку сигарет была засунута еще одна чертова зеленая карточка со странным образом обрезанными краями.

Два убийства. Две зеленые карточки. Или, наоборот, две зеленые карточки, два убийства. Что же считать первым? Зеленые карточки — символ смерти. Убийство и обрезанные края. Два убийства. Первое — толстяк. Из-за него и девчонка погибла, не важно как, но он хотел ее убить. Это ясно. В конце концов то, чего он хотел, случилось. Итак, я убил этого парня. Я был убийцей точь-в-точь, как они говорили, только у меня другое мнение. Я не убийца, а убил его потому, что обстоятельства вынудили меня. Интересно, как бы отнесся закон к этому случаю, смогли бы они сейчас уяснить эту разницу. Нет, я обязан быть осторожным и должен был сделать все так, как сделал. Конечно, можно было вызвать полицию. Они бы начали все выяснять, провели медицинскую экспертизу, завели бы дело, передали в суд, и я бы вновь был отдан на осуждение толпе. Нет, я сделал все ловко, правильно, и даже если тела будут найдены, никто не сможет предъявить мне прямого обвинения. Но я убил его не потому, что чувствовал свою безнаказанность. Нет, вовсе не потому. Я просто не мог позволить ему убить меня, и этим тупицам я тоже не позволю разделаться со мной. Пошли они все к черту, с их судьями, присяжными и всем остальным. Я до омерзения устал играть в их игры. К черту все их угрозы, я как-нибудь разберусь сам. Мне нравится работать и жить под угрозой смерти. Жаль, что нет специального ведомства с названием “Смерть”, пусть бы они узнали, что я их посылаю к черту.

Я достал зеленую карточку из пачки сигарет и приложил ее к первой, вынутой из бумажника. Они были словно близнецы. Я спрятал их в карман, взял пальто, шляпу и, уходя из офиса, осторожно прикрыл дверь.

Немного погодя, примерно в начале одиннадцатого, я вышел из машины у большого кирпичного дома. Здесь происходили незримые события, которые превращали просто людей в полицейских или преступников. Машина, припаркованная перед моей, была служебным седаном судьи. Я выкурил целую сигарету, прежде чем решил все же пойти к Пату, даже если придется встретиться с судьей. Мне следовало подождать еще хотя бы минуту. Только я взялся за ручку двери, как она открылась и судья оказался передо мной. Он вздрогнул, словно его обдало холодом. Какое-то подобие улыбки появилось на его лице.

— Доброе утро, — сказал судья.

— Прекрасного дня, — ответил я.

Он сел в свою машину и так сильно хлопнул дверцей, что она чуть не отвалилась. Я помахал ему, когда он проезжал мимо, но он мне не ответил. Я поднялся на лифте и, входя в офис Пата, уже улыбался.

— Не встретил судью? — спросил Пат.

— Да, мы встретились у входа. Что на него нашло, он обижен на меня?

— Присядь, Майк. — Пат указал мне на деревянный стул с прямой спинкой, место для дающих показания. — Послушай, районный судья хотя и выборная должность, но довольно могущественная. Ты совсем недавно вылил на него целый ушат грязи, и он не собирается этого забывать, как и того, кто твои друзья.

— Имеешь в виду себя?

— Ты попал в точку. Я официальное лицо, капитан отдела по расследованию убийств. Наделен определенной властью, могу арестовать, могу повлиять на ход дела. Я работаю под его контролем. И если он зацепит тебя на крючок хотя бы раз, я буду вынужден, дабы ублажить его, продеть в твой нос кольцо и водить, словно быка, по арене. Будь любезен, не задирай его хотя бы ради меня. Ну а теперь выкладывай, зачем пришел?

Пат с улыбкой нагнулся ко мне. Мы по-прежнему были друзьями.

— Есть что-нибудь интересное?

— Ничего, — ответил он, пожав плечами. — Жизнь прекрасна и обыденна. Я прихожу в восемь и ухожу в шесть. Привык к этому, и мне нравится.

— Даже самоубийства?

— Даже. Ты хочешь сказать, что ищешь дело, чтобы поработать?

— Едва ли. Я в отпуске.

Глаза Пата изменились. В них засветились недоверчивые огоньки, он полагал, что я вожу его за нос, но готов был и дальше слушать, как я ему заливаю. Да я и себя обманывал.

— Ну, а поскольку у тебя нет никаких дел, как насчет того, чтобы взять отпуск вместе со мной? Мы могли бы здорово повеселиться.

Пат успокоился, и глаза заблестели по-прежнему.

— Черт, я бы с удовольствием, Майк, но много всякой текущей ерунды, она просто заела. Так что вряд ли это возможно. — Он потер лоб и спросил:

— Ты не чувствуешь, что вокруг тебя становится жарко?

— Прекрасно чувствую, поэтому и хочу взять отпуск, чтобы получить от этого побольше удовольствия.

Я нахлобучил шляпу и поднялся со стула.

— Ну хорошо, не хочешь быть со мной, придется одному тут париться.

Он встал с места и взял меня за руку.

— Желаю тебе повеселиться, Майк.

— Спасибо, постараюсь. — Я немного помолчал и, словно что-то вспомнив, сказал:

— Между прочим, хочу кое-что показать тебе перед уходом. — Я полез в карман рубашки, достал две зеленые карточки и бросил их на стол. — Забавные карточки, не так ли?

Иногда на лице Пата появляется странное дьявольское выражение. Осторожно взяв карточки, он вышел из-за стола, подошел к двери и запер ее. Сев на место, он произнес несколько непечатных слов.

— Где ты взял их? — Теперь его голос звучал строго официально, словно минуту назад мы не болтали с ним, как старые приятели.

— Да просто нашел.

— Проклятье! Сядь. Черт бы их взял.

Я снова уселся и закурил, едва сдерживая улыбку.

— Еще раз спрашиваю, Майк, как они к тебе попали?

— Я уже сказал тебе, нашел.

— Хорошо, тогда спрошу по-другому. Где ты их нашел?

Больше я был не в силах сдерживаться и расплылся в очаровательной улыбке.

— Послушай, Пат, ты же знаешь меня. Во-первых, я твой друг, во-вторых, я не какой-нибудь лопух и не люблю отвечать на вопросы, когда не знаю, почему должен это делать. Перестань играть со мной в полицейского и давай поговорим нормально. Я специально завел разговор об отпуске, чтобы дать тебе возможность самому рассказать мне об этом, но ты предпочел не говорить. Хотя мне нужно было от тебя всего лишь немного информации об этих карточках. Прошу, Пат, скажи мне.