Тождественность любви и ненависти - Чингиз Абдуллаев Страница 5

– Давай руку, – предложила цыганка, – что тыхочешь узнать?

– Что будет со мной в ближайшие двенадцать лет? –весело спросил Давид Георгиевич.

Она взяла его руку, посмотрела. Затем взглянула ему в глаза.Вздрогнула. Если она была актрисой, то актрисой талантливой. Она отпустила егоруку. Слишком поспешно. Почти отталкивая от себя его руку.

– В другой раз погадаю, – улыбка у нее получиласьвымученной.

– Сейчас, – упрямо возразил Чхеидзе.

– Не нужно, – было очевидно, что она смущена. Илинемного растеряна.

Он достал из кармана две зеленые сотенные бумажки в евро.Протянул ей. Она покачала головой.

– Не нужно, – прошептала она, – ничего не нужно.

Он снова полез в карман и достал купюру в пятьсот евро. Этобыли очень большие деньги. Не убирая прежних двести, он протянул все три купюрыцыганке.

– Скажи, – уже нервничая, твердо сказал Чхеидзе, –мне нужно знать, когда я снова здесь появлюсь. Я поэтому спустился вниз, чтобыу тебя все узнать. Если скажешь, что снова через двенадцать лет, я не станузаключать своего контракта. Скажи, что ты там увидела.

– Ты пожалеешь, – неожиданно произнесла она, – невсегда нужно знать заранее свою судьбу. Ты пожалеешь, что так настаивал.

– Говори, – он присоединил еще одну купюру в пятьсотевро и почти силой засунул ей деньги в руку.

Самойлов даже крякнул от досады. Он не успел остановитьгостя и теперь переживал из-за того, что тот заплатил этой нищей аферисткетакую крупную сумму денег.

– Хорошо, – она взяла деньги, спрятав их куда-то подкуртку, затем подняла его руку, и еще десять или пятнадцать секундрассматривала его ладонь. Затем медленно опустила его руку и мрачно изрекла:

– Сегодня не садись в машину на свое обычное место. Сядьвпереди, так будет лучше. И ты проживешь еще два лишних дня.

– И все ради двух дней? – улыбнулся ДавидГеоргиевич. – Скажи лучше, когда я приеду снова в Москву?

– Никогда, – ответила она, глядя ему в глаза, – тыотсюда не уедешь. Тебя похоронят в этом городе.

– Хватит говорить глупости, – попытался вмешатьсяСамойлов, но Чхеидзе перехватил его руку.

– Говори дальше, – потребовал он.

– Тебя убьют через два дня, – сообщила цыганка, –и уже никто не в силах этому помешать. Даже если ты уедешь отсюда. Никто несможет помешать.

– Заканчивай, – разозлился Самойлов, – что за чушьты несешь. Получила свои деньги и убирайся. Зачем говоришь такие глупости?

– Проверишь сегодня, – упрямо сказала цыганка, необращая внимание на остальных, – спасибо тебе за деньги. И ты тоже недергайся, – посоветовала она Самойлову, – я твою руку не смотрела. Ноу тебя все на лице написано. Сначала все хорошо будет, в гору пойдешь, большимначальником станешь. А потом разоришься. Не по тебе это место. Не для тебя.

– Пошла ты... – уже не сдерживаясь, выругался Самойлов.

– Помни, что я сказала, – цыганка повернулась, чтобыуйти. Но Чхеидзе остановил ее.

– А изменить твое предсказание можно? – глухо спросилон.

– Если сядешь не на свое место, то изменишь. На двадня, – уверенно сказала она, – и больше ничего изменить нельзя. Атеперь прощай.

Она повернулась и Давид Георгиевич не успел больше ничегодобавить. Он ошеломленно смотрел, как она исчезает где-то в проходе. Черезнесколько секунд он обернулся к Самойлову и, чуть запинаясь, спросил:

– Вы слышали, что именно она сказала?

Вечером Дронго сидел в глубоком кресле, просматривая газеты.Он получал довольно много газет, в том числе на английском и итальянскомязыках. Некоторые сообщения он читал прямо в Интернете, обращая внимание на интересныестатьи и заметки. В вечерней тишине раздался неожиданный телефонный звонок.Дронго поморщился. Это был городской телефон, по которому мог позвонить инезнакомый человек. Именно поэтому он обычно не отвечал на подобные звонки, апрослушивал автоответчик. Близкие знакомые и Джил обычно звонили на другойномер или на его мобильный телефон.

Раздались еще два телефонных звонка и затем включилсяавтоответчик. Он прислушался. Кажется, незнакомый женский голос.

– Добрый вечер, – сказала позвонившая женщина, –очень жаль, что вас нет дома. Или тебя. Я даже не знаю, как в вам обращаться.Или к тебе. Прошло столько лет. Может, ты меня вспомнишь. Мы были с тобойзнакомы двадцать лет назад, вместе отдыхали в Мангалии. Возможно даже, ты меняпомнишь. Я Ирина, работала тогда журналистом. Прилетела тогда из Москвы. Тыможешь мне не поверить, но я иногда слышу о твоих успехах. Я с таким трудомнашла твой номер телефона. Говорят, что теперь тебя зовут совсем иначе.Какой-то смешной кличкой. Кажется, Драго или Дронго. Не знаю, почему тебя такназывают. Но если тебе так нравится, значит, нужно тебя называть именно так. Язвоню тебе по очень важному делу. Мне очень нужна твоя помощь. Очень... Мнесказали, что ты часто не бываешь в Москве. Но я решила тебя позвонить. Дело срочноеи важное, поэтому я и позвонила вечером. У меня совсем нет времени. Если тыполучишь мое сообщение, то, пожалуйста, срочно перезвони мне. Извини, что всеполучилось так внезапно. Запиши мой номер, – она продиктовала номер своеготелефона и попрощалась.

Телефон отключился. Дронго подошел к аппарату. Отдых вМангалии. Так называлось это место на самом юге Румынии, где он действительнобыл в восемьдесят шестом году. Сколько лет с тех пор прошло? Больше двадцати?Он помнил эту поездку, помнил ее хорошо. Именно тогда в Констанце он нашелАлана Дершовица, который считался последним из «великих» киллеров,действовавших в период холодной войны. И тогда в Мангалии у него были несколькоромантических встреч. В том числе и с молодой женщиной, которую звали Ирина.Да, он ее помнил. Она прилетела из Москвы, работала журналистом в каком-тожурнале. Кажется, в «Дружбе народов». Он сейчас точно не вспомнит. Но ее онпомнил хорошо. Как помнил и остальных. Помнил всех, с кем тогда познакомился.Из Румынии он переехал в Болгарию. Это была удивительная поездка, и ему былотогда только двадцать семь лет.

Спустя столько лет она его нашла. Сколько раз они тогдавстретились? Два или три раза. Три. Точно три раза. Сначала они поднялись кнему в номер днем, сразу после обеда. Потом вечером она пришла сама и осталасьна всю ночь. А на вторую ночь? Там произошел какой-то инцидент. Нет, не с ней.С другой женщиной. Что-то смешное или обидное одновременно. А потом сновапришла Ирина. И утром она уехала в Бухарест. Это было больше двадцати летназад. Как быстро пролетели годы. Он вздохнул. Нужно будет ее увидеть. А сдругой стороны, немного страшно. Она могла измениться не в лучшую сторону.Впрочем, как и он сам. Тогда ему было двадцать семь. Сколько он тогда весил приего высоком росте? Восемьдесят два или восемьдесят три килограмма? Почтиидеальный вес для его роста. Он был молодым и сильным. Через несколько лет онпопытался противостоять даже самому Миуре, понимая, что у него нет ни единогошанса. Тогда все казалось таким понятным. А сколько он весит сейчас? Хотя онпо-прежнему пытается сохранить свою форму. Но возраст так или иначесказывается. И волос на голове стало меньше. Наверное он ее разочарует. А онаего? Почему она позвонила? Что могло случиться?