Мы из Конторы - Андрей Ильин Страница 5

Вот, значит, какой получается расклад?..

На улице было довольно противно. Шел дождь, и было довольно прохладно.

Николай Петрович поглубже втянул голову в воротник и посеменил к ближайшему киоску, где намеревался купить столь любимые им газеты.

Ах да, еще спички и соль! Надо будет зайти в соседний продмаг…

Дорогу озабоченному покупками Николаю Петровичу преградили три неясные тени. Они встали поперек тротуара, весело переговариваясь и поглядывая на одинокого прохожего.

— Эй, дядя, у тебя закурить есть?

— А не рано? — также весело ответил Николай Петрович.

Курильщикам было от силы лет по четырнадцать, хоть были они каждый под два метра ростом.

— Чего? — не поняли подростки. — Чего ты сказал?

Кажется, подростки были настроены агрессивно.

— Я сказал, что не курю, — примирительно ответил Николай Петрович. — Всей бы душой, но увы.

И попытался пройти дальше.

Но у него ничего не вышло.

— А коли нет сигарет — купи! — посоветовали малолетние хулиганы. — Деньги-то у тебя есть?

Деньги — были.

Николай Петрович с надеждой оглянулся по сторонам. Но поблизости никого не было — всех разогнал разошедшийся дождь. Хоть бы милиционер какой завалящий появился…

Но блюстители тоже отсутствовали.

— Ну так че? — нетерпеливо спросили подростки.

Делать было нечего, и Николай Петрович, вздохнув, полез за кошельком. Расстегнул его и, покопавшись, вытащил оттуда мятую купюру.

— Столько хватит? — протянул он пятьдесят рублей подросткам.

Те презрительно взглянули на деньги и на него.

— Ты чего, дядя, с Луны упал? Мы ту дрянь, что в ваших магазинах продают, не курим. Нам больше надо.

Нам все надо.

Давай!

И потянулись к кошельку.

«Дать бы им сейчас как следует, да руки-ноги переломать, чтоб впредь неповадно было»… — подумал Николай Петрович.

Но не дал. Не успел.

Потому что ближайший подросток пнул его носком ботинка в колено — да больно так, отчего Николай Петрович, вскрикнув, согнулся, подавшись корпусом вперед. Второй удар, на этот раз кулаком, пришелся ему в лицо.

Николай Петрович охнул и, раскинув руки в стороны, шлепнулся на асфальт, ударившись о него затылком. Кошелек, вывалившись из его руки, отлетел куда-то в сторону. Но кошелек уже мало интересовал подростков, которые, почуяв свою силу и безнаказанность, все более входили в раж, куражась и избивая беззащитного прохожего. Они поднимали его за грудки, вздымая на ноги, и с силой били в лицо. А после, когда он падал, пинали куда ни попадя, словно вымещая на нем какие-то свои на этот мир обиды. Николай Петрович пытался уходить из-под ударов и прикрываться руками, но это у него получалось плохо.

«Дураки, ну какие же дураки! — думал он. — Ведь забьют же до смерти».

И верно, забили бы, кабы в стороне истерично не закричала какая-то женщина.

— Помогите-е! Сюда! Убивают!..

Подростки замерли, испуганно оглянулись на крик и, подняв кошелек, побежали к ближайшей подворотне.

Николай Петрович лежал на асфальте без чувств, и на него капал утихающий дождик, смывая с лица кровь. Розовые ручейки весело бежали по тротуару, стекая в решетку сливной канализации.

От него, от дождя, потерпевший и пришел в себя.

Он вздохнул, закашлялся, провел рукой по лицу, почуяв, как ладонь вмиг стала красной и липкой.

Подбежавшая женщина, та самая, что кричала, склонилась над ним, протягивая носовой платок.

— Вы живы? — спросила она.

— Жив, — коротко ответил Николай Петрович.

И попытался привстать, но громко вскрикнул, опершись на правую руку.

— Кажись, перелом, — сказал он.

Где-то вдалеке послышались сирены. Видно, кто-то из жильцов соседних домов, заметив в окно драку, позвонил в милицию и по ноль три.

Из кареты «Скорой помощи» лениво вышли люди в белых халатах, нехотя взглянули на потерпевшего и предложили ему забраться внутрь машины. Возиться с окровавленным, мокрым и грязным пациентом никому не хотелось.

Кряхтя и охая, Николай Петрович поднялся и, прыгая на одной ноге и цепляясь за медбратьев, кое-как вскарабкался в машину. На носилки его не пустили, посадив на краешек сиденья.

— Ну все, поехали…

В больнице пострадавшему наложили десять швов и гипс на сломанные правую руку и левую ногу и положили в палату, поставив диагноз: сильное сотрясение мозга.

Через несколько часов туда прибежала Анна Михайловна, которая, не дождавшись супруга из магазина, всполошилась и обзвонила все больницы и морги.

Увидев забинтованного, загипсованного и растянутого на койке Коленьку, она всплеснула руками и заплакала. Побитый муж, держась молодцом, как мог успокаивал ее.

Наконец, после долгих уговоров, двух ампул нашатыря и матюков главврача Анна Михайловна пришла в себя и снова заахала и заохала.

— Ай-ай, какая же я дура, ничего с собой не принесла! Ведь, поди, тут нет ничего — ни еды, ни белья постельного!

— Я сейчас, я мигом в магазин сбегаю. Что тебе нужно?

— Газет, — ответил перебинтованный Николай Петрович.

— Чего? — не поняла супруга.

— Газет, — повторил Николай Петрович. Потому что из-за происков малолетних хулиганов лишился своей обычной субботней порции печатной продукции.

Анна Михайловна недоуменно фыркнула, но просьбу супруга исполнила, через четверть часа явившись с кипой свежих газет.

Николай Петрович попросил подложить под голову подушку и с удовольствием погрузился в занимательное чтение.

Объявления о купле-продаже недвижимости он проигнорировал, так как, по всей видимости, на покупку квартиры у него не было денег. Машины его тоже интересовали мало. А вот на брачных объявлениях он задержался. Этот раздел интересовал его больше других.

Уж не оттого ли, что Анна Михайловна ему наскучила?..

«Жгучая брюнетка тридцати двух лет, рост 160, объем груди и бедер такой же, желает познакомиться…»

Хм… Интересно, как выглядит эта тридцатидвухлетняя, с выдающимся бюстом, брюнеточка?

«Сорокапятилетняя, не имеющая жилищных, материальных и иных проблем дама ищет спутника жизни…»

Эта дама, несмотря на возраст, явно обречена на брак.

Так, что там дальше?..

В следующей рубрике он искал ее. Он — как правило, невысокий, немолодой, не красавец, не атлет, не богач — искал юную, прекрасную, стройную, сексуальную, верную деву…