Приди, сладкая смерть - Вольф Хаас Страница 5

Зато вдруг загремел селектор:

— Бреннер, зайдите в диспетчерскую!

На службе им приходилось быть на «вы», особенно по рации, потому как существуют международные правила поведения в эфире и все такое. А селектор, считай, уже почти эфир.

Когда тебя вызывают в диспетчерскую, радоваться обычно не приходится, коллеги из диспетчерской были, как бы это сказать, настоящие солдафоны.

Но сегодня Бреннер обрадовался смене обстановки. Едва увидев его на мониторе, толстяк Буттингер нажал кнопку, с жужжаньем открывающую дверь, и тут же заорал:

— Бреннер! Замена водителя! Молодой берет себе коллегу Гросса водителем.

Ведь официально Бимбо все еще числился под фамилией Гросс, и сегодня Бреннер был в одной упряжке с Бимбо. Каждый день разные дуэты, в соответствии с принципом ротации. А еще Молодой ввел такое новшество — водитель и санитар тоже менялись по очереди. Но Молодой просто души не чаял в Бимбо и ездил только с ним. И уже поговаривали, что именно Бимбо первым получит повышение и будет ездить водителем с врачом на хорошо оборудованной реанимации.

— Немедленно выезжайте на семьсот двадцатом. С санитаром Шимплем. — Это толстяк Буттингер отдавал приказ и вдруг продолжил совсем другим тоном: — Служба спасения?

Потому что это он обращался к оранжевому телефону. И в ту же секунду толстяк Буттингер уже жал на звонок. А в следующую секунду орал прямо в лицо Бреннеру с расстояния в полсантиметра:

— Подъем, Бреннер! Бегом марш!

И только теперь Бреннер сообразил, что колесо фортуны провернулось и перетащило его с седьмого на первое место и что теперь он со своим новым санитаром должен ехать по срочному вызову.

Когда Бреннер добежал до машины, Шимпль уже ждал его там. Бреннер боялся, как бы тот сразу не начал читать ему лекцию, потому что он был из тех, которые любят обстоятельно излагать свое мнение первому встречному, хотя их решительно никто об этом не просит.

Мнение свое он и вправду изложил, но не по поводу медлительности Бреннера.

Едва по рации прозвучало: «Вокзал Франца-Иосифа, 15б», как Шимпль тут же разъяснил Бреннеру, какая за этим кроется проблема:

— С ума сойти, сколько у нас бомжей в городе развелось. Скоро уже почти каждая вторая ездка будет за ними. Работаем как такси для господ бродяг. Сейчас ведь нельзя уже говорить «бомж». Нужно говорить «бездомный».

А надо тебе вот что сказать, код «15б» по рации означал «бомж в бессознательном состоянии». Это был единственный код, где использовалась буква «б», в остальных были только цифры, потому как где ж это видано, чтобы в радиокоде использовалось «б». Но «15» — это потеря сознания, а «б» — просто тайное указание на бомжа.

Вообще-то такие указания делать не разрешается, разрешается лишь сообщить, что случилось. Но не с кем, потому как с гуманитарной точки зрения это нарушает разные там международные нормы. А с другой стороны, водителю все ж таки легче ориентироваться, когда у него есть это «б». Иначе при коде «15» приходится всякий раз рисковать головой ради того, кто без сознания. А когда ты прибываешь на место и оказывается, что это всего лишь упившийся бомж, тебе как спасателю приходится сдерживаться, чтобы не добавить ему ногой еще немножко процентов к его «15».

Может, это звучит резковато, но не забывай, чего только в тебе не выделяется, пока несешься на вызов на всех парах с мигалкой и сиреной. Начиная с адреналина и кончая… ну да ладно, я не врач. Я только знаю, что все эти выделения делают тебя агрессивным. Да и как же без агрессивности, когда приходится сломя голову нестись на красный, и не один раз, а пешеходы и велосипедисты едва успевают отскакивать от тебя по обе стороны. А когда после этого ты натыкаешься на пьяного бомжа, ради которого рисковал жизнью, то, естественно, на некоторое время можешь и контроль над собой потерять.

Вот поэтому Молодой однажды решил — будем добавлять «б». За бомжом лучше ехать себе потихоньку, зато и агрессия не скопится. Кажется, это было лет пять-шесть назад, когда случилась история с бомжом, у которого была травма головы. Тогда еще в газетах про это писали.

Этот пьянчужка стукнулся о бордюрный камень, а в газете было сказано, что водитель «скорой» его слегка того… Фактически неловко ухватился. Ну, считай, нарочно. Лично я себе этого не могу представить, да и не стоит верить всему, что пишут в газетах.

Но Молодого, конечно, всегда волнует общественное мнение. И это правильно, потому что без спонсорских пожертвований ты можешь закрывать лавочку.

Здесь донорская кровь, органы, деньги — да все. Тут-то он и придумал «б» для радиокода. Я считаю, это великое изобретение. Лет через сто про Молодого совсем забудут и будут помнить только, что он изобрел это «б». Потому как с тех пор водители стали не столь агрессивны, когда возят бомжей.

Вот почему у Шимпля с самого начала было о чем поговорить, он ведь заранее знал, кого они там встретят.

— Причем я тебе вот что скажу: дай такому вот бездомному этот самый дом, так он тебе его в первый же день спалит. А почему? Да потому, что он не выдерживает в доме-то. Так что пусть мне не говорят о бедных бездомных. Потому что раньше просто говорили «бомж». Бомж, он ни в каком определенном месте жительства быть не желает, он любит спать где погрязнее. И никакой крыши над головой он на самом деле не хочет. Так почему это я не должен говорить «бомж»?

— Да кто тебе не дает, говори себе спокойно «бомж».

— Я и говорю.

На мгновение Бреннеру показалось, что его ворчливый ответ заставил Шимпля уняться. Но с Шимплем такие штуки не проходят:

— И я еще вот что скажу. Это все из-за того, что сегодня люди не решаются говорить то, что думают.

— Но ты-то все время говоришь.

— Я-то всегда говорю. — Шимпль решил, что это комплимент, и продолжил свою болтовню с еще большим воодушевлением. Он объяснил Бреннеру, что бродяги бывают разных типов. Как будто Бреннер и сам не знал. Как будто Бреннеру не приходилось подбирать с улицы по нескольку бомжей в день. Но Шимпль тщательно делил их на разряды, как коллекционер бабочек. В зависимости от того, у кого какая причина: неблагополучная семья, неблагоприятный развод, неблагополучный характер, неблагоприятные обстоятельства.

Бреннер прямо даже обрадовался, увидев впереди вокзал Франца-Иосифа. Почуяв свободу, на последнем светофоре он рванул на красный, несмотря ни на какие «б». Как суматошные водители, проспавшие зеленый и трогающиеся с места только на красный.

— Б! — истошно заорал Шимпль, потому что он устроил свою жизнь очень разумно и никак не хотел мириться с тем, что Бреннер может его ненароком и под грузовик подставить.

А там, глядишь, размозжишь долю головного мозга, черепно-мозговая травма, потом расторможенность и сексуальный маньяк, а потом развод по его вине, вот тебе и бомж. Все это мы уже проходили!

Но, слава богу, сейчас уже не оставалось времени на то, чтобы это обсуждать.