Две половинки темной души - Ольга Володарская Страница 5

– За что тебя… упекли?

– За… – И он замолчал.

– За?..

– Тань, ты только верь мне, ладно? – И лицо его стало такое… жалкое.

– Ладно…

– Я никому зла не причинил. Клянусь тебе.

– Я верю, верю…

– Меня обвинили в убийстве. За это и посадили.

– Но ты… ты не убивал?

– Да говорю же – нет! Повесили на меня чужое преступление.

– Кошмар…

– Да. Это был кошмар.

– Но ты же мне звонил… Как?

– Сейчас у каждого заключенного есть телефон.

– Ты должен был мне сказать…

– Зачем? Чтобы ты беспокоилась за меня и еще передачки посылала? Ты ведь это сделала бы, я тебя знаю.

– И как же ты? Совсем без поддержки?

– Почему совсем? Нет. Был у меня добрый друг. Точнее, подруга. Марина. Тетя Марина, как я ее звал, – она гораздо меня старше. Она очень меня поддерживала. Без нее не знаю, что было бы. Вздернулся бы, наверное.

– Подруга, то есть твоя девушка? Вернее, женщина… коль старше.

– Нет, – помрачнел он. – Девушка меня бросила сразу, как узнала, что меня в убийстве обвиняют. Сколько ни доказывал ей, что не виновен, она не поверила.

– А подруга, значит, поверила?

– Ни на секунду во мне не усомнилась. И все семь лет письма писала, передачки присылала, даже свиданку выбить умудрилась. Приезжала ко мне… с пирожками и ватрушками.

– Ты полюбил пирожки и ватрушки? – Таня припомнила, что в детстве и юности брат не очень жаловал выпечку. Зато обожал помидоры. И ел их своеобразно. Сначала сок высасывал, потом ел мякоть. Да не с солью, а с сахаром.

– Полюбил, – кивнул Илья. – Но дело не в этом. Просто познакомились мы с Мариной благодаря пирожкам. Она в кафешке работала, где продавались вкуснейшие беляши, ватрушки, сосиски в тесте. Для меня они – как привет из прошлого. Того, благополучного… дотюремного.

– Понимаю…

– Марина еще и халупу мою (не дом у меня, врал я, а флигель всего-навсего) сдавала курортникам и ни копейки себе не брала. Все на меня тратила. Да еще умудрялась откладывать. Чтоб, когда я вернусь, было на что первое время жить. Золотой человек…

– Ты сказал «был у меня добрый друг»… Почему был?

– Умер этот золотой человек… – И, взяв бутылку, выпалил: – Помянем!

– От чего она умерла? – спросила Таня после того, как они выпили за упокой души Илюшиной подруги.

– Убили ее.

– Да ты что? Нашли, кто?

– Нет. Но явно маньяк. Тело изуродовано было. – Он тряхнул головой. – Не хочу вспоминать… Давай о другом.

– Давай, – покладисто согласилась Таня. – Ты надолго приехал?

– Что, надоел уже? – усмехнулся брат.

– Нет, что ты! Я просто спросила…

– Да ладно, ладно, верю. – Он обнял Таню за плечи. – Насовсем я, сеструха. Решил вернуться в родной город. Хватит с меня югов. Флигель свой продал. Надеюсь, на вырученные деньги купить тут однушку.

– Здорово! Ты будешь рядом! – Таня порывисто обняла его за шею.

– Вот только жаль, что ты так и не съездила на море. Я столько тебе про него рассказывал…

– Ничего. В следующем году вместе поедем. Да не на Черное, а на Красное. Я Валю обещала свозить туда. Уж очень он хочет понырять и на рыбок посмотреть. – Говоря это, Таня боролась с зевотой.

– Спасть хочешь? – заметил брат.

– Немного. Это все алкоголь. Меня с него всегда в сон клонит.

– И время уже позднее, – заметил Илюша, глянув на часы. – Пойдем укладываться.

– Ты ложись, я тебе постелила уже. А мне надо посуду вымыть.

– Не, так не пойдет. Давай вместе!

И, не слушая ее возражений, начал споро собирать со стола тарелки. Не прошло и десяти минут, как все они, чистые, стояли в сушилке.

– А теперь спокояшки, сестренка, – сказал Илья и, чмокнув ее в щеку, направился в спальню к Вале.

Таня тоже не стала медлить. Умывшись и почистив зубы, она забралась в кровать, обняла Костю и быстро уснула. А вот Илья еще долго лежал с отрытыми глазами. Даже усталость его не сморила. А все из-за мыслей, лезущих в голову…

Мыслей о НЕЙ!

Он влюбился в нее с первого взгляда? Нет, пожалуй, не так.

Он влюбился в нее задолго до того, как увидел. А когда они встретились, он понял, что это навсегда.

Она звонила своему бойфренду, с которым была в ссоре, но ошиблась на одну цифру (стерла его номер из записной книжки и набирала по памяти), и ответил ей не он, а незнакомый парень. Это был Илья. Но она не сразу это поняла. Только после того, как, вывалив на собеседника все претензии, что имелись у нее к кавалеру, услышала: «И зачем вы, девушка, с таким придурком встречаетесь?» После этого они еще поговорили, хотя барышня собиралась сразу бросить трубку. Но Илья смог убедить ее не делать этого. Ему очень понравился голос девушки. И ее имя – Маша. Она еще произносила его так… мягко. Машшша… Илья представлял ее уютной, пухленькой, русоволосой, румяной. Ему всегда нравились такие девушки.

Илья позвонил ей на следующий день. Спросил, как дела. Маша была уже в другом настроении, поэтому ответила, что все у нее прекрасно, и стала рассказывать о своей собаке. Та потерялась, но сегодня нашлась. Маша так радовалась этому, что Илья не мог не радоваться вместе с ней. «А можно я тебе еще позвоню?» – спросил он в конце разговора. «Я буду очень рада!» – ответила она.

И Илья стал звонить ей каждый день. Они болтали по часу-полтора. Вскоре он уже не представлял своей жизни без Маши. И ему очень хотелось увидеться с ней, но…

Но он боялся!

Что, если девушка, в которую он заочно влюбился, окажется не такой, какой он ее себе представлял? Да процентов на девяносто именно так и будет. Потому что чудес не бывает! И все же Илья решился пригласить Машу на свидание. И услышал в ответ: «Я думала, ты никогда не предложишь встретиться!»

Он знал, что ей столько же лет, сколько ему. И что рост у нее высокий, сто семьдесят пять сантиметров. Вот и все. Остальное он себе придумал.

На свидание шел, трясясь, как первоклассник перед прививкой. Боялся, что Маша его разочарует. Да и в себе был недостаточно уверен.

Когда Маша появилась, он сразу понял, что это она. Он назначил встречу возле памятника, пришел раньше, и в поле его зрения попадало много девушек. Некоторые были просто красотками. Но он не хотел, чтоб одна из них оказалась Машей. Они не соответствовали его ожиданиям. И тут он увидел ЕЕ…

Нет, она была совсем не такой, как ему рисовалось. Не уютной, пышной, русоволосой и румяной, а худощавой, темненькой, белокожей. И все равно он сразу ее узнал!