Чужая жена - потемки - Галина Владимировна Романова Страница 5

– Ты присаживайся, присаживайся, – предложил он тихо и тут же завис у нее за спиной, стоило ей опуститься на стул. – Тут такое дело…

Дина молча слушала тяжелое дыхание Валерия Юрьевича. Глаза она плотно прикрыла, считая в уме до десяти.

Если сейчас сунется к ней своими дергающимися потными руками, что она сделает? Она тогда надает ему по морде, убежит и уволится. Может, и нового места работы, куда ее настойчиво звали, ей и не видать тогда. Ясно же, что никаких хороших рекомендаций ей отсюда не получить. Но зато она останется при своих непоруганной чести и достоинстве. Это имело значение!

Ладони Валерия Юрьевича легли ей на плечи и слегка сжались.

– Не бойся меня, девочка, – хрипло обронил он. – Я не стану тебя трогать, мне Таньки достаточно.

Дина помертвела. Такой доверительный тон и откровения подобного плана явно не предвещали ничего хорошего.

– Тут такое дело… – он с грохотом отодвинул стул, тяжело сел, оперся локтем о стол, положил породистый подбородок на кулак, глянул на нее с надеждой. – Ты должна мне помочь.

– Я?! В чем?!

Помощи от нее людям было, как от дырявого зонта. Не потому, что она не стремилась быть полезной, а потому, что не получалось как-то. Все у нее не так выходило, как-то наизнанку.

– Разговор слышала?

– Разговора не слышала, – честно призналась она. – Вы что-то говорили, но… Я не вслушивалась, если честно.

– Своих проблем полно, так?

Он догадливо улыбнулся, не подозревая, как противно сжалось у нее все в животе от его улыбки.

– Приблизительно, – осторожно кивнула Дина.

– Вот и ладно. Вот и хорошо, что не слушала, – пробормотал он, погружаясь на минуту в свои мысли, но все же продолжая ее внимательно рассматривать. – Звонил один очень, очень влиятельный и очень неприятный мне человек.

Она молча подергала плечами. Ей-то что?

– Он хочет… – начал было Валерий Юрьевич, но вдруг осекся. – Короче, не важно, чего он хочет. Важно, что я должен ему это дать. То есть отвезти ему на дачу. А у меня совсем, совсем нет времени на это. Не поможешь?

– Отвезти?

– Ну да. Тебе же нетрудно?

– Но у меня нет машины, Валерий Юрьевич, – напомнила Дина.

– Не страшно. Туда автобус и электричка ходят каждые полчаса. Добраться – проблем нет. Груз нетяжелый. В твою дамскую сумку влезет.

Сумку ее он вчера видел. Вязаная, объемная, с подкладкой, в нее помещалось много чего полезного, включая зонтик и бутылку молока с батоном после похода в магазин после работы.

– Это что, деньги? Он вас шантажирует? – вспомнила она вдруг заискивающий тон Валерия Юрьевича в момент его беседы с каким-то Константином Сергеевичем.

– Ой, ну почему же сразу так-то?!

Всплеснул руками и принужденно рассмеялся. И жест его тоже показался ей принужденным, будто руки его были сведены болезненной судорогой.

– Просто… Просто…

Он тут же начал на ходу придумывать объяснения, это было видно невооруженным глазом, что он выдумать что-то пытается. Но, как назло, в голову ему не лезло ничего путного. И Валерий Юрьевич счел за благо отделаться шуткой:

– Так, знаешь, долги молодости. А по долгам следует платить, так ведь?

– Так, – осторожно кивнула Дина, и снова в животе у нее заныло, напомнив о ее долгах, срок выплаты по которым приближался.

– Ну вот! – обрадованно подхватил Валерий Юрьевич, потирая ладони. – Видишь, как мы хорошо понимаем друг друга! Поможешь?

– Помогу что? Оплатить ваши долги? Долги молодости?

И тут же подумала, что ей со своими бы долгами разобраться успеть, прежде чем…

– Зачем ты так? – Валерий Юрьевич надул губы и вылез из-за стола, погулял по кабинету, с заложенными за спину руками, попыхтел, потом начал уже приказным тоном: – В общем, так… Собирайся. Я черкну тебе адрес. Возьмешь сверток и отвезешь его по тому адресу, который я тебе – что?

– Черкнете, – вздохнула Дина и начала подниматься.

– Умница! Ступай, собирайся…

На сборы ей хватило пяти минут. Выключила компьютер, придвинула кресло к столу, убрала бумаги в сейф, переобулась в удобные туфли без каблуков, взяла сумку, в которую должен был уместиться сверток Валерия Юрьевича с его «долгами молодости». И пошла в приемную.

Таньки на месте не было. И это настораживало. Она ведь могла быть теперь в кабинете босса, с задранными ногами и приплюснутой к столу спиной. Эта парочка обнаглела настолько, что уже редко запиралась. Валерий Юрьевич – старый холостяк, Таньке тоже бояться некого. Так что они не слишком-то церемонились.

Заходить или нет?

Дина постояла перед дверью директора, потрогала ручку, прислушалась. За дверью он был не один, это точно. Слышалось какое-то движение и звуки разговора. Второй голос был женским, но…

Но, кажется, это говорила не секретарша.

Заходить или нет?

Дина чуть потянула на себя дверь, та бесшумно приоткрылась.

– И чего ты теперь хочешь? Денег? – возмущенно сипя, вопрошал Валерий Юрьевич.

– Хотя бы. Но прежде всего… Прежде, чем вы мне заплатите, я требую к себе уважения. И…

Ражева! Господи, это была Ражева, и она занималась – чем? Правильно, вымогательством. С какой такой стати? Что-то ей подслушать удалось из давешнего разговора шефа по телефону? Как-то глупо. Глупо так поступать. Мало ли о чем говорили эти двое? Мало ли что обсуждали? Может, она знала что-то еще и «присовокупила»?

Ай да Мария Ильинична! Ай да ветеран!

– И еще одно… – твердо и настойчиво произнесла тем временем Ражева.

– Ну?

– Вы возьмете на работу мою внучку. В приемную!

– Эту толстую уродину?! – ахнул Валерий Юрьевич. – Ни за что!

– Возьмете! И Коленьку возьмете!

– Хрена с два! – вскипел директор. – И пошла вон отсюда, старая гадина!

– Я-то уйду, только легче вам от этого не станет. А что касается денег… – пауза была заполнена гневным директорским сопением и легким постукиванием квадратных толстых каблуков туфель Марии Ильиничны, других фасонов она не носила. – Мне они не нужны. Оставьте их себе. Вам еще платить и платить, дорогой мой. А Верочку вы на работу возьмете!

– В финансовый отдел, – огрызнулся директор.

– Хотя бы и так. Но – в замы! И Коленьку!

– Охренела, старуха? – с болью охнул Валерий Юрьевич. Потом все же согласился: – Пусть так. Все, свободна.

Дина еле успела отскочить от двери. Ражева вышла, гордо выпятив подбородок. Глянула на нее с подозрением, потом оглянулась на дверь, чему-то кивнула и ушла.