Золотые нити судьбы - Татьяна Гармаш-Роффе Страница 5

Через пару минут она увидела молодого человека: он пересек улицу и зашел в «Фармаси», аптеку то есть. Еще через пять минут он принес ей новый стакан воды, таблетку аспирина, чашку кофе и круассан.

– За счет заведения, – улыбнулся он, пресекая ее протестующий жест.

Поблагодарив официанта, она проглотила таблетку, затем всыпала в кофе сахар, размешала и принялась пить маленькими глотками горячий душистый напиток, надкусывая круассан.

Что на нее так плохо подействовало, она не знала: может, аспирин на голодный желудок, или его сочетание с кофе, или просто ее состояние ухудшалось, – но ее снова затошнило, перед глазами закружилась карусель.

Она с трудом поднялась и направилась внутрь кафе.

– Туалет здесь, – показал ей парень, угадав, что ей нужно.

Ее вырвало. Тогда она еще не представляла, что это ее спасло: аспирин при ее травме категорически противопоказан! Но она не знала, что у нее за травма и что ей можно и что нельзя; не знал этого, разумеется, и парень, жаждущий помочь из самых добрых побуждений.

Она долго пила воду из-под крана, – счастье, что во Франции она чистая, питьевая! – и ополаскивала лицо, затем опустилась на корточки у стенки, прижавшись к ней спиной. «У меня рана на голове, меня ударили… И у меня сотрясение мозга, видимо. От этого все и происходит…» – думала она, пытаясь унять нервную дрожь в теле и тошнотворное головокружение.

Она снова подошла к рукомойнику и, набрав в горсть немного воды, попробовала отмыть волосы на затылке от крови: незачем пугать прохожих. Затем, глядя в зеркало, провела пятерней по растрепанным волосам, кое-как их пригладив, оттерла пару грязных пятен со щек. Одежда ее тоже была грязная, да тут уж ничего не поделать.

Вышла она из туалета минут через двадцать и, стараясь придать шагу твердость, пересекла зал.

– Мадемуазель, погодите!

Ее догнал все тот же парень, официант.

– У нас тут есть небольшой медицинский центр… Давайте я вас отвезу!

– Где он?

– Недалеко, по этой улице прямо, там площадь с магазином, а рядом медицинский центр…

– Раз недалеко, то я дойду… Спасибо.

Ей было неловко, что о ней так заботится незнакомый человек. И она продолжила свой путь, спиной ощущая его вопрошающий взгляд. Да уж, небось не каждый день к нему в кафе являются девушки с разбитыми затылками!

Она брела, иногда держась за стены домов, в указанном направлении и думала о том, что денег у нее нет… И что она будет делать в медицинском центре без денег? Ведь врачу надо платить!

Но ей было слишком плохо, чтобы думать о деньгах. Ей нужен врач, а там уж…

Страшно хотелось лечь. Куда-нибудь, лишь бы лечь! Она качнулась и вновь ухватилась за стену какого-то дома. Постояла чуть-чуть и, справившись со слабостью, двинулась дальше. Где же этот центр, черт его дери, ведь официант сказал, что недалеко! Наверное, это на машине недалеко… Поэтому он и предложил ее подвезти… Зря она отказалась.

Она продолжала свой трудный путь, и ей становилось все хуже. Ноги слабели и подкашивались.

Надпись «Centre medical» она увидела в тот момент, когда ее глаза уже стали опасно заплывать под верхние веки. Собрав последние силы, она вошла. В маленьком пустом холле за стойкой сидела девушка, тут же навесившая на лицо приветственную улыбку.

– Бонжур! Что я могу сделать для вас, мадемуазель?

Не обращая внимания на девушку с улыбкой, она, завидев открытую дверь какого-то кабинета, а в нем топчан, направилась прямиком туда, собрав последние силы. Кабинет оказался пуст, чему она успела порадоваться перед тем, как растянуться на топчане и потерять сознание.

В ожидании полиции Реми аккуратно осмотрел тело. Девушка была в коротких джинсовых шортах, широкой белой блузке с глубоким вырезом, синих босоножках на шпильках. Волосы ее, длинные и светлые, оказались крашеными: у корней виднелись темные полоски. На руке модные часы, остановившиеся на отметке четыре двадцать пять, на пальце кольцо с сапфиром, окруженным мелкими бриллиантами (или подделка?), на шее золотая цепочка с крестиком. Больше при ней ничего не нашлось: ни документов, ни кошелька, ни мобильного. По логике вещей, все это находилось в ее сумке, – а сумка… Скорей всего, покоится на дне озера.

Видимых следов насилия не наблюдалось, по крайней мере, спереди. Только ноготь на одном пальце ноги был сильно надломлен. Споткнулась, ушиблась о камень?

Реми, стоя на коленях, осторожно приподнял тело, повернув его на бок. Ни на спине, ни на затылке тоже не оказалось никаких ран.

Он бережно опустил труп девушки на песок, запустил пальцы в карманы ее шорт, пошарил. Из левого выловил небольшой мокрый кусочек бумаги. Развернул.

– Не трогайте ничего до приезда полиции! – прогремел голос над его головой.

Реми положил клочок бумаги на место, в карман утопленницы, поднялся, посмотрел на говорящего.

– Я хозяин этого побережья, – сообщил невысокий широкоплечий брюнет лет пятидесяти, – я отвечаю за все, что тут происходит! Только полиция имеет право осматривать тело!

– Я частный детектив, – Реми протянул удостоверение.

– Частный? Хм… Это дает вам право осматривать труп до приезда полиции?

– Нет, по правде сказать.

– Тогда отойдите!

Реми спорить не стал, отошел. Ксюша тут же ухватила его за руку и вытащила из толпы любопытных, отвела в сторонку.

– Реми, она русская! – прошептала она возбужденно. – У нее крестик на шее православный!

– Или сербка, или болгарка, или украинка…

– Тоже верно…

– В кармашке у нее лежит записка, и написана она кириллицей.

– Вот видишь!

– Так кириллицей пользуются, если я не ошибаюсь, не только русские?

– Не только… А что там написано?

– Я не понял. Успел прочитать только «виль»… Может, «вилька»?

– Там стоял мягкий знак?

– Да.

Реми за время жизни с Ксюшей немножко поднаторел в русском. До разговорного ему было еще далеко-предалеко, но кириллицу он читать умел и некоторые слова знал.

– Нет, не «вилка», она пишется без мягкого… Слово стояло отдельно? Или это была часть какого-то слова?

Реми подумал, вспоминая.

– Отдельно!

– Тогда… Реми, я подозреваю, что это было слово «виль»!

– А что это значит?

– По-русски – ничего. Произнеси по-французски!

– «Вилль»? То есть ville?

– Скорей всего. Что там еще написано?

– Я не успел разобрать…

Обидно. «Ville» означает всего лишь «город». А городов и городков тут великое множество…