Дорога - Александра Маринина Страница 5

– Ты хочешь от меня уйти? – подавленно спросил он.

– Нет. Я очень не хочу от тебя уходить. И не хочу,чтобы уходил ты. У нас дети, и они должны вырасти в полной семье, с отцом иматерью. Лелька у нас очень чувствительная, для нее твой уход будет страшнымударом, от которого еще неизвестно оправится ли она. Ты же знаешь, она из-засорванного цветочка будет весь вечер рыдать, а когда увидела на улице мертвуюптичку, у нее температура поднялась и два дня держалась. Нельзя подвергатьдевочку такому стрессу. Кроме того, не забывай про папу: развода он тебе непростит. У тебя не будет никакой карьеры, он тебя просто раздавит. Да и мнеразвод не нужен: после того как папа выгнал Тамару, я у него осталасьединственным светом в окошке, и если выяснится, что мой брак неудачен, он этогопросто не переживет. В нашей с тобой жизни очень многое завязано на наш брак. Ястою в очереди на машину, но я же не собираюсь ее водить, ездить будешь ты. Именя будешь возить, и детей. Если мы разведемся, ты останешься без машины, а я– без водителя. Нам придется разменивать квартиру и делить мебель, а как? Темболее мы только что купили новую «стенку», год в очереди отмечались. Но это всеерунда, главное – наши дети и наши родители, они не должны пострадать, а ониобязательно пострадают, если мы разведемся. Таким образом, развод отпадает.

– А что остается? – глупо спросил Родислав. –Ты хочешь, чтобы я бросил Лизу, и за это ты готова бросить своего красивогомальчика? Думаешь. у нас получится начать все сначала?

– Родинька, милый, я похожа на наивную дурочку? Как мыможем начать все сначала, если ты уже однажды разлюбил меня, а я разлюбилатебя? С этим ничего невозможно сделать. Но мы с тобой не только муж и жена, мы стобой всегда были друзьями, и это, может быть, самое ценное, что есть в нашей стобой жизни. А дружба предполагает честность и открытость. Ты готов к честностии открытости?

У него еще есть возможность отступить, она ни в чем его неуличила, ничего не доказала! Но ложь – такая трудоемкая штука, требующаяогромного напряжения, а Люба предлагает ему честность и открытость. «Говоритьправду легко и приятно», – всплыла из глубин памяти цитата из какой-токниги, но Родислав не смог припомнить, из какой именно.

– Я готов, – вырвалось у него раньше, чем он смогосознать смысл сказанного.

– Тогда я предлагаю тебе договор. Честный договор двухуважающих друг друга людей. Каждый из нас живет собственной личной жизнью. Иникто – я подчеркиваю, – никто об этом не знает, даже наши с тобой близкиедрузья. Для всех, и в первую очередь для детей и наших родителей, мы остаемсялюбящей и дружной парой, мы принимаем гостей, проводим вместе отпуск, навещаемродственников и растим Колю и Лелю. Внешне ничего не должно измениться. Вернее,должно стать даже лучше. При этом мы даем друг другу личную свободу, суважением к ней относимся и покрываем друг друга перед всеми. Ты можешь уходитьк Лизе, когда дети уснут, и возвращаться на рассвете, пока они еще спят. Но длявсех – ты ночуешь дома. И прекрати эти фокусы с командировками, деньги наавиабилеты ты берешь из нашего общего бюджета, и я как экономист, – онаснова улыбнулась. – не могу мириться с таким нерациональным расходованиемсредств. Мы с тобой будем заранее договариваться и согласовывать графики твоегои моего отсутствия, чтобы ни дети, ни родители ни о чем не догадались. Иперестанем друг другу врать. Вот такой договор я тебе предлагаю. Ты согласен?

Конечно, он был согласен! Тошнота и дрожь прошли, и, слушаяровный мягкий голос жены, говорящей такие разумные вещи, Родислав полностьюпришел в себя и обрел способность соображать. Какая Люба все-таки умница! Какаяона молодец! Никаких скандалов, сцен, слез и упреков. Ну где вы еще виделитакую жену? Она предлагает ему ту самую идеальную ситуацию, о которой он вшутку мечтал всего несколько часов назад: у него две жены, с одной он спит, сдругой живет и растит детей, и все официально, без лжи и притворства. А ещеговорят, что мечты не сбываются!

– Я согласен, – радостно ответил он. –Спасибо тебе, Любаша, ты самая лучшая жена на свете.

Она отвернулась, убирая со стола грязную посуду, и ответила,не поворачивая головы:

– Я знаю.

В ее голосе Родислав не услышал слез, а лица он просто невидел.

– Любаш, а у тебя давно с этим мальчиком?…

– Не очень. С тех пор, как ты прилетел из Сыктывкара.

Она по-прежнему не поворачивалась, стояла к нему спиной имыла посуду.

– Я приехал поездом, – Родислав машинально все ещепытался солгать.

– Ты прилетел. Ты был настолько рассеян, что выложил настол все содержимое карманов, в том числе билеты на поезд в оба конца и свойпаспорт с вложенным в него билетом на самолет. У нас в тот день была в гостяхмама, она полюбопытствовала и задала мне вполне законный вопрос: зачем тебе длядвух поездок целых три билета? Я в твоих вещах и бумагах не роюсь, ты жезнаешь, но мама у меня женщина простая. Мне нужно было быстро что-то сообразитьи ответить. Уж не помню, как я ее успокоила, но я-то все поняла. Я и раньшедогадывалась, а с того момента знала уже точно. Олег давно за мной ухаживал, апосле Сыктывкара я ему уступила. Мне захотелось почувствовать себя на местетвой возлюбленной, мне захотелось быть любимой и желанной, такой, какой я длятебя никогда не была. И хватит об этом.

У него пересохло во рту, пришлось налить из графина яблочныйсок и сделать несколько больших глотков.

– И как? Удалось почувствовать?

– Надеюсь, что да. Я же сказала: хватит об этом.Честность и открытость должны иметь свой предел. Мы не лжем друг другу, но и обинтимных подробностях не распространяемся, хорошо?

– Конечно, конечно, – торопливо согласилсяРодислав. – А давай сегодня на дачу съездим? Я по ребятам соскучился.

– Давай. Сейчас закончу уборку – и поедем.

Они зашли в магазин, накупили продуктов и сладостей длядетей и Клары Степановны, провели за городом целый день, Родислав сходил ссыном на рыбалку, Люба научила Лелю шить юбочку для куклы, вечером онивернулись в Москву и на часок заглянули к Головиным, где Родислав поговорил стестем о проблемах МВД и о судебных процессах над Филатовым и Щаранским,обвиняемыми в измене Родине, а Люба поболтала с матерью о детях и – тихонько,тайком, уединившись на кухне – о Тамаре, которая, кажется, была очень счастливасо своим Григорием, только, к сожалению, пока не беременна.

Люба и Родислав вернулись домой поздно вечером, ощущая заспиной субботу, прожитую так, как проживают выходной день счастливыесупружеские пары. Оба они понимали, что это было первым днем их новой жизни,такой непохожей на прежнюю.

– Так они и протянули пару месяцев, до середины октябряпримерно. Как тебе это нравится? – В голосе Ворона явственно слышалсяклекот возмущения.

– Мне это совсем не нравится, – ответилКамень. – Что это еще за договор такой? Тоже мне, ревнители свободныхнравов и блюстители интересов родителей. Они что, на полном серьезе эту хреньзатеяли?