Я буду следить за тобой - Андреа Кейн Страница 5

– Не о чем, а о ком, – внес поправку детектив. – О владельце яхты. О Гордоне Мэллори. Он в числе погибших. Мне пришлось заниматься его делом. Как я понимаю, вы подали на него жалобу накануне вечером.

– Какое это теперь имеет значение? Он же мертв.

– Я просто делаю свое дело, мисс Халстед. Вы сообщили о насилии. Офицеры Хиллман и Слэттер из двадцатого участка зарегистрировали ваше заявление. Я помогаю им проводить расследование, чтобы закончить это дело. Я отниму у вас всего несколько минут.

– Хорошо. – Терпение Тейлор иссякало. Ей необходимо было добраться до кровати и прийти в себя. – Приходите пораньше, к восьми утра. Потом мне нужно будет заняться делами. Для Стеф. Она рассчитывает на меня.

Это было правдой. Стеф всегда полагалась на нее.

Только в этот раз она ее подвела.

Четверг, 19 декабря

16:55

Нью-Йорк, Парк-авеню, 746

Тейлор Халстед – и вдруг на приеме у психотерапевта.

Даже после двух месяцев еженедельных сеансов у доктора Филлипс вся эта затея по-прежнему казалась Тейлор анекдотичной. Хотя ей как психиатру лучше любого другого было известно, насколько важны эти посещения и как они сейчас ей необходимы.

Приближались праздники. Прошло уже три месяца со дня гибели Стеф, а Тейлор никак не могла отделаться то ли от того кошмара, то ли от чувства вины. Более того, ощущение и того и другого стало донимать ее все чаще. Как профессионал она понимала природу своего состояния. Ей нужна была помощь.

Но комичность ситуации заключалась в том, что по иронии судьбы она впервые оказалась в положении пациента, а не врача. Тейлор всегда была сильной, самоуверенной, с характером лидера. Всегда сама решала свои проблемы, да и проблемы других людей. С детства научилась скрывать свою уязвимость.

И не зря. На протяжении всей жизни в ответственные моменты она сама решала, как поступать и что делать.

Обеспеченные в финансовом отношении родители воспитывали ее как принцессу. Тейлор росла в пентхаусе на Сентрал-парк-уэст в окружении сонма нянек. Она была единственным Ребенком, и денег на нее тратилось в избытке, хотя родители практически не участвовали в ее воспитании. Мать постоянно путешествовала, а отец был поглощен работой, что их обоих вполне устраивало. Они развелись, когда дочери было одиннадцать лет, и определили девочку в школу-интернат с выездом на лето в лагерь.

Детство закончилось. Началось взросление и крепкая дружба со Стеф.

Жизнь двоюродной сестры во многом была копией ее жизни. И неудивительно, поскольку Андерсон и Фредерик Халстеды были скорее клонами, чем братьями. Амбициозными, эгоцентричными клонами. Стеф выросла в роскошном особняке в Бронксвилле, где ее родители продолжали жить и сейчас, если не уезжали за границу. Они оставались в браке скорее всего потому, что никому не хотелось заниматься разделом имущества.

Пока Тейлор и Стеф были маленькими, их семьи общались нечасто, несмотря на то что обе девочки были единственными детьми у родителей, одного возраста и дорога от Бронксвилла до Манхэтгена занимала менее часа. Но дети привязались друг к другу уже во время этих спорадических встреч. Они поддразнивали, обзывали друг друга городской и деревенской мышками, однако при расставании плакали.

Их взаимоотношения – это, несомненно, было лучшее, что они вынесли для себя из детства. Поэтому, когда родители решили отослать их в один и тот же интернат, девочки восприняли это как шанс укрепить дружбу, сблизиться, стать настоящими сестрами. По-видимому, обеим нужна была какая-то опора в жизни.

А в случае со Стеф – еще и некая стабильность.

Эмоционально неустойчивая, Стеф требовала к себе повышенного внимания. В вечном стремлении заполнить пустоту она проявляла страстность, необузданность, в ней сочетались совершенно разные достоинства и недостатки, которые с годами проявлялись все резче, и Тейлор даже путалась, какие из черт считать достоинствами, а какие недостатками. Умопомрачительная красота не помогала Стеф, а только постоянно сталкивала с недостойными людьми и втравливала во всевозможные неприятности. И Тейлор всегда оказывалась рядом, чтобы помочь. Странно, но иногда ей казалось, что Стеф парит, как воздушный змей, а она, Тейлор, постоянно дергает за веревочку, возвращая кузину из опасной выси в безопасные нижние слои.

Единственное, в чем Стеф руководствовалась здравым смыслом, была ее актерская стезя.

Она мечтала о карьере актрисы с четвертого класса, когда впервые исполнила главную роль в школьном спектакле «Пеппи Длинный чулок».

«Это не потому, что у меня рыжие волосы, – признавалась она тогда Тейлор. – Это потому, что я хорошая. Знаешь, Тейлор, я как будто превращаюсь в Пеппи. Это трудно объяснить. Но когда я там, на сцене, все остальное исчезает».

Тейлор понимала ее лучше, чем полагала Стеф. Желание исчезнуть было таким же очевидным, как и рыжие волосы.

Однако, отвлекаясь от мотивов, следовало признать, что Стеф была талантлива. Тейлор обратила на это внимание еще в школе-интернате, где ее двоюродная сестра играла ведущие роли во всех постановках. Стеф мечтала стать бродвейской звездой. Возможно, она и преуспела бы, не оборвись ее жизнь так трагически.

Тейлор, уютно расположившаяся в кресле в ожидании доктора Филлипс, вздохнула и стала смотреть на кружившиеся за окном богато обставленного офиса снежинки – маленькие белые хлопья на фоне темнеющего неба.

– Здравствуйте, Тейлор. Извините, что заставила вас ждать. – В кабинет вошла доктор Ева Филлипс в элегантном костюме. Она одарила Тейлор приветливой улыбкой, прошла к своему столу и открыла в компьютере файл клиентки. Ева Филлипс была первоклассным психиатром с обширной и богатой клиентурой. Ее выбрал отец Тейлор, а Андерсон Халстед всегда выбирал лучшее.

Тейлор не собиралась говорить отцу о том, что хочет пройти несколько сеансов психоанализа. Но получилось так, что отец позвонил ей, чтобы обсудить кое-какие связанные с имуществом Стеф вопросы, и застал дочь в минуту слабости. У нее дрожал голос, мысли разбегались. О, лучше бы она ничего ему не рассказывала, нужно было держать язык за зубами. Однако отец оказался весьма проницательным и, проявив настойчивость, вынудил Тейлор признаться, что ей все еще не по себе.

Он тут же пристал к ней с уговорами заняться своим здоровьем, пообещал найти лучшего психиатра в Нью-Йорке и оплатить все расходы. У Тейлор не был сил противостоять его натиску.

Поэтому сейчас она и была здесь.

– Не стоит извиняться, – заверила Тейлор доктора Филлипс. – Просто я приехала чуть раньше.

Доктор Филлипс кивнула и села на край стола.

– Вы выглядите усталой. Ужасная ночь?

– Не то слово. – Тейлор встала, массируя затекшую шею, и направилась к кремово-коричневому диванчику, где ей нравилось сидеть во время этих сеансов. – У меня такое ощущение, будто меня поезд переехал.