Стальной мотылек - Владимир Колычев Страница 5

— А ты не знаешь, что с ним?

— Не знаю. И знать не хочу.

— Его убили.

— Убили?! — нахмурился Семен. — И что?

— За тобой сейчас приедут.

— За мной?! — оторопело протянул он. — Я здесь при чем?.. Думаешь, что я убил его из-за Лиды?

— Это не я так думаю. Хотя все показывает на тебя… Сейчас здесь будет полиция.

— Я никуда убегать не собираюсь! — возмущенно мотнул головой Семен.

— Не надо убегать, да я тебя и не отпущу. Ты под подозрением, а у меня служебный долг… Но нам нужно поговорить, так, чтобы нам никто не помешал. Ты мог бы открыть какой-нибудь номер, там нас не сразу найдут…

Семен пожал плечами, провел Антонину в номер, в котором убиралась горничная, выставил ее за дверь и попросил никому не говорить, где он. Женщина спрятала лукавую усмешку. Она не знала, кто такая Антонина, и решила, что это очередная интрижка молодого босса.

Антонина подошла к окну, глянула вниз.

— Ну вот, подъехали.

Семен тоже посмотрел вниз и увидел полицейскую машину, из которой выходили какие-то люди в штатском.

— Положение очень серьезное, — сказала она. — Панарина убил снайпер, а возле твоей гостиницы нашли орудие убийства — «СВД».

— «СВД»?! Возле гостиницы?

— Собака след взяла, вышла к забору гостиницы, где лежала брошенная винтовка.

— То есть это я стрелял? — оторопело спросил Семен. — Выстрелил, вернулся к мотелю, бросил винтовку, перелез через забор…

— Выходит, что так, — внимательно смотрела на него Антонина.

— Бред какой-то… Если это я стрелял, почему собака дальше не пошла? Почему на меня не вышла?

— Она потеряла след.

— Сама потеряла, или преступник заглушил?

— Да, там была табачно-перцовая смесь…

— Замечательно. Выходит, я полный дурак! Убил Панарина, вернулся в гостиницу, бросил винтовку, а потом присыпал след… Пальчики-то с винтовки хоть стер?

— Пока не знаю.

— Ты что, серьезно меня подозреваешь?

— У тебя был конфликт с Панариным, — немигающе смотрела на него Антонина. — И в армии ты был снайпером…

— Да, и «СВД» из Чечни привез.

— Теоретически это возможно.

— А ничего, что мы там с «СВД» не работали? «Винторез» был, «Взломщик» был, а «СВД» не было… Ты что, действительно меня подозреваешь?

— Я обязана тебя подозревать.

— Майора хочешь получить? — раздраженно усмехнулся он, глянув на ее погоны.

— Это здесь ни при чем… Я должна тебя подозревать, но не хочу. И не могу… Но мне нужно с тобой поговорить, убедиться в том, что это не ты стрелял…

— А чего здесь убеждаться? — Семен протянул к ней руки. — Можешь понюхать, порохом они не пахнут.

Антонина кивнула, нежно взяла его за запястье и обнюхала кисть руки. Она как бы исполняла свой служебный долг, но ее глаза при этом чувственно затуманились.

— Я мог работать в перчатках. И переодеться мог. Пусть ищут одежду, я не против. Мусор еще не вывозили, так что флаг в руки.

— Искать будут. И постановление на обыск будет. За ним уже поехали.

Кто-то шумно прошел по коридору, и слух уловил грубые мужские голоса.

— Нас уже ищут, — с упором на первое слово сказала Антонина.

— Да я и не скрываюсь, — Семен шагнул, было, к двери, но вдруг раздался громкий стук:

— Антонина Евгеньевна! Открывайте, мы знаем, что вы здесь!

Она раздосадованно вздохнула и, бросив Семену:

— Не бойся, я тебя в обиду не дам, — открыла дверь. Но в номер никого не впустила, сама вышла в коридор, плотно закрыв ее за собой.

Семен подошел к окну, глянул вниз. Еще одна полицейская машина появилась, и автоматчик у входа стоит. Второй этаж — высота небольшая, и окно легко открывается, но убежать будет не просто. Да и не собирался он этого делать…

Он взлохматил волосы, пытаясь причесать ошалевшие мысли. Собраться надо, сосредоточиться.

Жаль, что не успел он выяснить у Антонины, когда, в какое время стреляли в Панарина. Если это случилось ночью, то дело дрянь. Ночью он спал один и, в принципе, мог покинуть гостиницу незаметно для дежурного администратора. Выйти через черный вход, пересечь задний двор, зайти в недостроенное здание ресторана, забраться на крышу, а оттуда спрыгнуть вниз, как раз на тропку, которая вела к коттеджному поселку. Тем же путем мог и вернуться…

Дверь снова открылась, и в номер вошел коренастый мужчина с грубым лицом. Он был в штатском, но и в этой овечьей шкуре в нем угадывался матерый ментовский волчара.

— Вот, значит, ты какой… — сказал он густым с хрипотцой голосом, с мрачной иронией глядя на Семена.

— Какой такой?

— Да щечки у Антонины Евгеньевны красные. Не помню, чтобы с ней такое было… Она у нас дама строгая, серьезная. Я бы сказал, неприступная. А тут вдруг, как девочка… Давно у тебя с ней?

— Вы всегда так, с глупых вопросов серьезный разговор начинаете? — хмуро спросил Семен.

— А разговор у нас будет серьезным?

— Когда убили Панарина? В какое время?

— А ты на часы не смотрел, когда стрелял?

Семен разочарованно вздохнул, сел за стул и затих.

— И что это значит? — спросил мент.

— Я Панарина не убивал, ничего про это дело не знаю и ничего сказать вам не могу, — отчеканил Семен. — Если вы в этом сомневаетесь, забирайте меня в отделение, закрывайте, предъявляйте обвинение, тогда будем разговаривать, в присутствии адвоката…

— Это тебя Антонина так научила? — с каверзной усмешкой проговорил полицейский.

— Антонина меня ничему не учила. Она подозревает меня не меньше вашего.

— Для этого есть основания?

— Да. Я служил в армии, был снайпером. А служил я шесть лет.

— В армии? Шесть лет?

— Если точнее, во внутренних войсках. В Дагестане. В спецназе МВД.

— В Чечне был?

— Практически там и пропадали.

— В спецназе МВД? А берет у тебя какой был?

— Краповый.

— Всем такой дают?

— Нет, только тем, кто заслужил… Вы думаете, я вас обманываю?

Семен не скрывал своего удивления. Во-первых, такими вещами не шутят, а, во-вторых, его биографию пробить будет не трудно.

— Да нет, не думаю. Просто привычка такая, во всем сомневаться… МВД — это плохо.

— Почему?

— Не жалуют нашего брата в тюрьме.