Погибают всегда лучшие - Владимир Гурвич Страница 5

Через три дня я вышел из больницы. Доктор Липкин последний раз осмотрел меня и остался доволен увиденным.

– У вас очень крепкий организм, все быстро заживает, он способен выдержать и не такое испытание, – обнадежил меня мой лечащий врач.

– Когда-то я уделял ему много внимание, – усмехнулся я. – Вот он и благодарит меня за это.

– Ах, да, вы же бывший спортсмен. Теперь мне понятно. – Но что ему стало понятно, он уточнять не стал. – Первое время избегайте больших нагрузок, я вам выпишу кое-какие лекарства. Это укрепляющее. Принимайте их регулярно.

– Непременно, доктор. Спасибо за возвращение с того света.

– Вы там еще не были, но у вас все еще впереди, – обнадежил он меня.

Я вышел на улицу и внимательно осмотрелся. Я не исключал, что меня могут встречать. Или следить за мной. Но ничего достойного внимания не обнаружил; мимо меня шли прохожие, их взгляды равнодушно скользили по моей персоне, а затем также безучастно перемещались в попадавшие в их поле зрения другие предметы. По-видимому, никому не было дела до моего выздоровления. Что ж, тем лучше, по крайней мере, мне ничего прямо сейчас не грозит.

Рядом с больницей находилась остановка автобуса. Я сел в переполненную машину, из которой выскочил через десять минут. Я оказался у своего магазина. Покореженные входные двери кто-то намертво забил, а разбитые взрывом витрины заставил фанерой. У меня с собой были ключи, я открыл задний вход и проник в помещение. Я грустно прошелся по торговому залу; все тут было уже готово, чтобы начать торговлю. Если не было бы этого взрыва, она бы шла уже во всю, и Алексей руководил бы этим ответственным процессом. Так нами задумывалось. Но этому не суждено было случиться; мысль же о том, чтобы довести до конца этот проект, теперь казалась мне кощунственной. Хорошо если удастся все это продать, хоть за самую мизерную цену и тем самым выбраться из беспросветной нищеты.

Я сел на стул и как-то безучастно осмотрелся вокруг себя. Мною овладело странное чувство: я вдруг поймал себя на том, что ничего больше не хочу. К чему стремиться, чего добиваться, если все кончается взрывом. Люди безжалостны друг к другу, они готовы убивать ради каких-то несчастных грошей. Неужели моя жизнь, жизнь брата стоит несколько тысяч долларов в месяц. Для тех людей, кто подложил бомбу, это же сущий пустяк. Что можно сделать хорошего и честного в таком жестоком немилосердном мире, где все воюют против всех. Но разве могут быть в такой войне победители? Рано или поздно она проглотит своей кровавой пастью всех нас – и убийц и их жертв.

Больше тут делать мне было нечего, я покинул магазин и поехал в квартиру, которую снимал.

Я открыл дверь; на всякий случай несколько секунд стоял на пороге, прислушиваясь к доносящимся шумам. Но единственное, что я расслышал – слабое капанье воды. Я осторожно вошел, прошел на кухню, завернул кран. Мой взгляд упал на плиту; на ней стояла кастрюля с так и не съеденными пельменями. Только они покрылись зеленым налетом. С отвращением я вылил это варево в унитаз, спустил воду. И только затем прошел в комнату.

Я сел на диван. Пожалуй, впервые в жизни я оказался в ситуации, когда не знал, что мне делать. Я был абсолютно один, без дела, без семьи, без имущества, без денег и даже без собственного жилья. Московскую квартиру я оставил жене и сыну; дом, в котором появился на свет, меня принимать не хотел; средств же на покупку своего даже маленького уголочка у меня не было; все, что я имел, все, что удалось раньше заработать, в надежде на будущие доходы я вложил в этот трижды распроклятый магазин. Меня окружала сплошная пустота и темень. Оставалось одно – повеситься. Я даже поднял голову вверх в поисках подходящего крюка. Вдруг в самом деле однажды пригодится. Пожалуй, впервые в жизни ко мне пришла эта мысль, и я не отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, а стал обдумывать серьезно. А ведь раньше ничего такого со мной не случалось, хотя я попадал во всякие ситуации. Но тогда я не испытывал такого отчаяния и боли…

Внезапно я вздрогнул: посреди мертвой тишины раздался телефонный звонок. Несколько секунд я смотрел на аппарат, словно не понимая, что это, откуда доносится эта трель? И в самом деле, за то время, что я лежал в больницы, я как-то отвык от разговоров по телефону, за все время моего лечения мне никто ни разу не позвонил.

Я взял трубку и услышал в ней незнакомый мужской голос.

– Владислав Сергеевич, очень рад, что вы снова дома. Как ваше самочувствие?

– Самочувствие у меня нормальное, но хотелось бы знать, кто проявляет обо мне такую трогательную заботу?

В трубке раздался смех.

– Извините, я не представился. Моя фамилия Вознесенский, Борис Эдмондович. Вам нужны еще какие-то пояснения?

– Нет, не надо, – сказал я.

С Вознесенским я не был знаком, но эту фамилию знал отлично.

Впрочем, в городе вряд ли можно было отыскать человека, который бы ее не слышал. Потому что практически любой горожанин хотя бы раз в месяц совершал покупку в его магазинах или мылся в его банях или работал на его многочисленных предприятиях и мастерских. Я уж не говорю об одном из самом крупном в городе банке, которым он тоже владел и где я недавно открыл счет своего в магазина, надеясь, что туда поплывут деньги.

– Я тоже так думаю, – сказал уже без смешка Вознесенский. – Не стану скрывать, что мне бы очень хотелось с вами познакомиться.

– Зачем?

– Хороший вопрос, – снова засмеялся он. – Зачем знакомятся люди. У вас есть версия?

– Чтобы убить.

– Я понимаю истоки вашего мрачного юмора, Владислав Сергеевич, и поверьте, очень сочувствую вашему горю. Я не был лично знаком с Алексеем Сергеевичем, но я слышал, что он был очень талантливым инженером. Но таков закон жизни: в первую очередь гибнут всегда лучшие.

– Вы уверены?

– Об этом неумолимо свидетельствует вся мировая история и мой маленький жизненный опыт. Ведь лучшие – это всегда наименее защищенные, на них ополчается всякая мразь. А ее, к сожалению, слишком много, неизмеримо больше, чем лучших. Вы согласны со мной?

– Да, мрази хватает, – не мог не согласиться я.

– Мне бы хотелось, чтобы вы меня навестили, – вдруг сказал Вознесенский.

– Почему бы и нет, времени свободного у меня хоть отбавляй.

– Понимаю, это вас угнетает. Вы человек деятельный. Но раз у вас много свободного времени, почему бы вам не приехать прямо сейчас.

– В самом деле, можно приехать прямо сейчас.

– Тогда не сочтите за труд выполнить то, о чем я вас попрошу. Никуда не выходите и никому не открывайте, за вами приедет машина. За минуту до этого вам позвонят. После звонка осторожно подойдите к окну; перед вашим подъездом остановится «Джип Чироки». Бегите вниз и садитесь в автомобиль.

– Зачем такие предосторожности? Мне что-то угрожает?

– Не знаю, но, думаю, вы согласитесь со мной, что принять меры предосторожности всегда нелишне. И кроме того, я не хочу, чтобы кто-либо знал, что вы направляетесь ко мне в гости. Вы не возражаете против таких условий?