Укрощение - Камилла Лэкберг Страница 5

— Хельга! — услышала она возмущенный крик. — Хе-е-ель-га-а-а!

Стоя возле раковины, женщина на мгновение закрыла глаза. Голос Эйнара заполнил собой каждый уголок дома, окружил ее со всех сторон, так что у нее невольно сжались кулаки. Однако желания бежать больше не было. Все эти глупости он выбил из нее много лет назад. Хотя сейчас он стал совершенно беспомощным и полностью зависел от нее, ей и в голову не приходило бросить его. Да и куда бы она могла податься?

— ХЕ-ЕЛЬ-ГА-А-А!

Единственное, что в этом мужчине сохранило прежнюю мощь, — это голос. Болезни и ампутация обеих ног, вызванная тем, что он пренебрегал своим диабетом, отняли у него физическую силу. Но голос его оставался таким же властным и принуждал жену подчиняться не менее эффективно, чем когда-то его кулаки. Воспоминания о побоях, сломанных ребрах и ноющих синяках были так живы, что уже один его голос вызывал страх и опасения, что в следующий раз она может не пережить трепку.

Хельга выпрямилась, глубоко вздохнула и крикнула в ответ:

— Иду!

Быстрыми шагами она поднялась вверх по лестнице. Эйнар не любил ждать — этого он всегда терпеть не мог, — однако теперь она не понимала, к чему такая спешка. Ему все равно нечем было заниматься целыми днями, кроме как ругать все — от погоды до правительства.

— У меня протечка, — сказал он, едва его супруга поднялась на второй этаж.

Фру Перссон не ответила. Закатав рукава блузки, она подошла к нему, чтобы оценить масштабы катастрофы. Она знала, что муж наслаждается ситуацией. Теперь он держит ее в плену не силой, а своей потребностью в уходе и заботе — заботе, которая, скорее, предназначалась их детям. Тем детям, что так и не родились, тем, кого их отец выбил из нее своими побоями. Лишь один из них выжил, но бывали минуты, когда Хельга думала, что лучше бы и этот ребенок вышел из нее с потоком крови, льющимся между ног. С другой стороны, она не знала, что бы она делала, если бы не Юнас. Он был для нее единственным светом в окошке.

Эйнар был прав. Калоприемник протек, и к тому же весьма основательно. Половина рубашки больного стала мокрой и липкой.

— Почему ты сразу не пришла? — заворчал он. — Разве ты не слышала, что я тебя зову? Какие у тебя такие важные дела?!

Он сурово смотрел на жену своими водянистыми глазами.

— Я была в туалете. Пришла, как только смогла, — ответила та, расстегивая на нем рубашку. Затем она осторожно потянула за рукава, чтобы раздеть супруга, не перепачкав его еще больше.

— Мне холодно, — пожаловался тот.

— Сейчас дам тебе новую рубашку. Только нужно тебя сначала обмыть, — проговорила Хельга так терпеливо, как только могла.

— Я заработаю себе воспаление легких.

— Сейчас я быстренько все сделаю. Ты даже не успеешь простудиться.

— Вот как, ты теперь у нас специалист в области медицины? Ты думаешь, что ты понимаешь лучше врачей?

Хозяйка молчала. Муж пытался вывести ее из равновесия. Для полного удовольствия ему нужно было довести ее до слез, чтобы она умоляла его прекратить ссору. Тогда он успокаивался, испытывая удовлетворение, которое читалось у него в глазах. Но сегодня фру Перссон не собиралась дарить ему такую радость. В последнее время ей по большей части удавалось избежать такого развития событий. Похоже, за долгие годы все слезы уже выплаканы.

Хельга пошла и принесла тазик, стоявший в ванной рядом со спальней. К этому моменту она знала наизусть, что надлежит делать. Заполнить тазик мыльной водой, намочить тряпку, обмыть перепачканное тело больного, надеть на него новую рубашку. Женщина подозревала, что он сам старается сделать так, чтобы мешочек, прикрепленный к стоме, протек. Этот вопрос она обсуждала с его врачом, и тот сказал, что мешочек просто не может протекать так часто. Однако протечки продолжались. А она продолжала убирать.

— Вода слишком холодная! — Эйнар вздрогнул, когда тряпка прикоснулась к его животу.

— Сейчас подолью горячей. — Хельга поднялась, снова пошла в ванну и там поставила тазик под кран и пустила горячую воду. Затем она вернулась в спальню.

— Ай! Кипяток! Ты что, хочешь обжечь меня, старая стерва?!

Эйнар заорал так громко, что его супруга вздрогнула, но опять промолчала. Она снова взяла тазик, понесла его в ванную, добавила холодной воды и, убедившись, что вода чуть теплее температуры тела, пошла с тазиком обратно. На этот раз Перссон ничего не сказал, когда тряпка коснулась его кожи.

— Когда придет Юнас? — спросил он, глядя, как жена выжимает тряпку, а вода в тазу становится коричневатой.

— Не знаю. Он работает, — ответила женщина. — Сейчас он у Андерссонов. У них там корова должна отелиться, но теленок лежит неправильно.

— Пошли его ко мне, когда появится, — проговорил Эйнар и закрыл глаза.

— Хорошо, — тихо проговорила Хельга, снова прополаскивая тряпку.

* * *

Йоста издалека увидел их в больничном коридоре. Они почти бегом направлялись к нему, и полицейскому пришлось бороться с инстинктивным желанием пуститься бежать в противоположную сторону. Он догадывался, что все написано у него на лице, — и был прав. Едва взглянув на него, Хелена схватила руку Маркуса и опустилась на пол. Ее крик эхом отдался в коридоре, и все прочие звуки угасли.

Рикки стоял, замерев на месте. С белым как полотно лицом он так и остался стоять позади матери, в то время как его отец устремился вперед. Сглотнув, Флюгаре шагнул им навстречу. Маркус прошел мимо него, глядя перед собой невидящими глазами, словно не понял, не увидел на лице полицейского того, что увидела его жена. Он продолжал идти по коридору, кажется, без всякой цели.

Йоста не пытался остановить его. Вместо этого он подошел к фру Хальберг и осторожно поднял ее на ноги, а затем обнял. Такое вовсе не входило в его привычки. Лишь двух человек он подпускал к себе близко — жену и девочку, которая некоторое время жила у них в детстве и которая теперь, по странной прихоти судьбы, снова вошла в его жизнь. Поэтому ему было непривычно стоять в больничном коридоре и обнимать женщину, которую он знал совсем недолго. Но с тех пор, как пропала Виктория, Хелена звонила ему каждый день — то с надеждой, то с отчаянием, то сердитая, то убитая горем, и все спрашивала, нет ли вестей о ее дочери. Он же мог лишь задать ей новые вопросы и еще усилить ее тревогу. А теперь он должен окончательно загасить луч надежды. Обнять ее и позволить ей плакать, уткнувшись ему в грудь, — что он еще мог для нее сделать?

Флюгаре посмотрел на Рикки через голову Хелены и встретился с ним глазами. Необыкновенный мальчик. Он оказался тем хребтом, на котором держалась вся семья в течение нескольких месяцев. Но сейчас, когда он стоял перед Йостой, с бледным лицом и пустыми глазами, то снова казался совсем юным, каким и был. И полицейский понимал, что Рикки навсегда утратил детскую веру в то, что все все-таки образуется и кончится хорошо.

— Мы можем ее увидеть? — спросил юноша не своим голосом. Йоста почувствовал, как Хелена замерла. Высвободившись из его объятий, она вытерла слезы и сопли рукавом куртки и устремила на него умоляющий взгляд.