Женщина с глазами Мадонны - Евгения Михайлова Страница 5

Он приходил к ним в нормальном состоянии, но Света немного устала от того, что каждый раз приходилось бояться: а вдруг явится пьяным? Любовь давно прошла, но она не имела права лишить Гришу возможности видеться с дочерью. От воспоминаний о бывшем муже опять испортилось настроение. Светлана знает, что он хочет вернуться. Он может попытаться вызвать жалость у дочери. Маша пожалеет. Но не нужно это никому из них. Света вообще была уверена в том, что никогда не позволит себе повторить опыт замужества. Что для нее все эти страсти и влюбленности, которые так отравляют жизнь других женщин, – ничего не значат. Что сравнится с продуманным покоем? С жизнью, в которой нужно заботиться только о Маше? Да, в этом и только в этом был смысл ее замужества – дочь. Есть Машенька – и достаточно.

Света вышла из комнаты отдыха как раз в тот момент, когда Ира подавала кофе следующей ее клиентке. Крупная дама с круглым лицом и тяжелым подбородком радостно улыбнулась Свете.

– Здравствуйте, Валентина Васильевна. Спокойно допивайте. У нас есть время, я вас жду.

– Да, – кивнула клиентка. – А я так боялась опоздать, кофе не стала дома пить.

Валентина Васильевна практически поселилась в салоне. Она делала все существующие косметические процедуры, особенно любила маникюр и педикюр. Очень часто стриглась, причем у всех мастеров подряд. Предпочитала крутые кудряшки. И еще она всех грузила своими делами и настойчиво требовала совета. Она, конечно, выглядела достаточно ухоженной, но красивее, чем была от природы, не стала. И иногда немало утомляла. Но к Валентине Васильевне все относились хорошо, как к общей родственнице. Здравствуйте, я ваша тетя.

Из кабинета Ларисы вылетела Ксения, круто свернула, чтобы не сбить с ног Светлану, быстро расплатилась, на ходу натянула легкую спортивную куртку и, прижав к губам ладонь, сдула с нее в сторону всех присутствующих воздушный поцелуй.

– Пока-пока, девочки-мальчики, скоро позвоню, я вас покидаю.

Широким шагом Ксения пересекла холл, вышла на улицу, на стоянке села в свой иссиня-черный «Лексус», выехала на проезжую часть и ловко встроилась в довольно плотный ряд, который двигался к ближайшему перекрестку.

Она маневрировала в потоке машин, не снижая скорости. Вдруг перед ней запетлял мотоциклист. Ксения чуть не врубилась в него. Выругалась, дала задний ход, потом опять рванула, проскочила на поворот… И почувствовала, как машина стукнула что-то мягкое на переходе. Она опять дала задний ход, выглянула в окно… Уже стемнело, но было видно, что плохо дело. На переходе лежала женщина и, кажется, ребенок. Кто-то из прохожих бросился к лежащим, какая-то машина попыталась перегородить дорогу Ксении, но она умело вильнула и умчалась на бешеной скорости…

Вера открыла своим ключом входную дверь квартиры Тони, которая жила на пять этажей ниже. Так они решили, чтобы Тоне лишний раз не вставать и не тревожить больную ногу. Перед тем как спуститься, Вера всегда звонила по телефону. Позвонила и на этот раз. Но о том, что она была в салоне, не сказала. Вошла в гостиную в своем домашнем темно-синем брючном костюме из велюра и молча уставилась на соседку. Та лежала с книжкой на диване, дочитала страницу, неторопливо отложила книгу на журнальный столик, подняла глаза на Веру и улыбнулась.

– Вера! Вот ты стоишь, такая надутая и нахмуренная, потому что приготовила речь? Ты хочешь сказать мне: «Ну, и что? Вот я отдала целую кучу денег, как ты советовала, а ты меня по-прежнему не видишь!» Так вот: я вижу тебя. Ты там была! Не то чтобы первый приз на конкурсе красоты. Ты лучше! Там все одинаковые. А ты стала похожей на себя, ту, прежнюю.

– Правда, что ли? – напускная серьезность слетела с Веры. Глаза распахнулись, как у осчастливленного ребенка. – Тебе нравится?

– Дело не в этом. Дело в том, что нравится тебе. А я… Ну, может, постричь тебя можно было короче, еще больше осветлить, уложить как-то пышнее. Но это не тот шерстяной носок, который ты носила на голове вместо волос.

– Так. Ты никогда не врешь. Значит, он меня не разводит на деньги, потому что я еще записалась. Как раз чтобы откорректировать длину, сделать укладку пышнее с каким-то биораствором… Даже странно. Как это у вас совпало. Ты случайно не устроилась к ним работать диспетчером на телефоне?

– Вера!

– Только не называй меня дурой. Я обижаюсь, даже если это правда. Я просто тугодумка. И ты не обижайся. Я же сказала, что ты никогда не врешь. Я еще к косметологу записалась. Вот этого очень боюсь. Кожа у меня такая, сама лишний раз боюсь дотронуться до лица. Как начнется раздражение, избавиться не могу.

– Вот тебя и протестируют, помогут избавиться от раздражений. У тебя, кстати, след от старых расчесов на щеке и подбородке. И вообще при такой коже и цвете лица вид всегда такой, как будто ты просто плеснула утром на себя водой, в зеркало не глядя.

– Это не вид. Это на самом деле так, – Вера удобно устроилась с ногами в глубоком кресле. – Не высыпаюсь я. Ты же знаешь. А раздражения еще и от частого мытья. Вода эта с хлоркой…

Вера работала на ювелирной фабрике. Ее смена начиналась в семь утра. Она, как робот, заходила вместе с другими работницами сразу в зал с душевыми кабинами, там они раздевались догола и мылись тщательно под видеокамерами. После смены та же процедура. Бывали случаи, когда кого-то, заподозрив в краже, обыскивали по полной программе. Везде. Иногда находили. Чаще – нет. Вера не представляла, как люди переживают подобное унижение. Она старалась побыстрее забывать такие истории. А вообще свою работу любила. В украшениях разбиралась. Хотя много лет сидела на одной маленькой операции. Как все. У каждого – своя ответственность.

– Я понимаю, моя дорогая. И вместо того, чтобы поспать днем, ты бежишь нам с Катькой помогать. Работаешь ты с мертвыми бриллиантами, а сама – живой бриллиант.

– Ой, – покраснела Вера. – Ты что! Мне неловко, когда меня так хвалят ни с того ни с сего. Я не хочу спать днем. Если лягу, проснусь ночью. И промучаюсь потом два часа до звонка будильника. Будешь сейчас есть или Катю подождем? Перцы фаршированные я сделала. Еще горячие. На кухне оставила. Запах… Я дома поела, а в лифте чуть опять в кастрюлю не залезла.

– Катю, конечно, подождем. Она скоро придет. У тебя все так вкусно, что можно и холодным есть.

– Нет. В еде должен быть порядок. Когда Катюня придет, я сразу в микроволновку суну. А вот и она, дверь открывает. Я – на кухню.

В прихожей Вера улыбнулась худенькой сероглазой девочке-подростку, которая поставила ранец на пол и надевала комнатные тапки.

– Как ты вовремя пришла. Иду обед разогревать. Пока ты руки помоешь, все будет готово.

– Тетя Вера, – задумчиво проговорила Катя, – ты сегодня какая-то красивая.

Вера внимательно и подозрительно посмотрела на Катю.

– Тебе мама так велела мне говорить?

– Ты чего, теть Вера, зачем мне мама такое скажет?