Гадание на кофейной гуще - Александра Авророва Страница 5

— Да? — уточняет мама. — А меня тебе не жалко было доверить грубому мужику?

— А тебе достался не грубый, — сообщает папа и со вздохом цитирует нашего любимого Карлсона: — Только, к сожалению, до сих пор нашелся лишь один такой хороший и в меру упитанный экземпляр.

Кстати, я считаю, что маме с мужем и впрямь повезло. Она иногда бывает довольно взвинчена — немудрено для учительницы в школе! — а папа каждый раз умеет ее рассмешить. Я люблю, когда у человека есть чувство юмора. Уверена, что никогда не увлекусь тем, у кого его нет.

Впрочем, я не о том. Короче, подруга моим предупреждениям, естественно, не вняла. В июне ее роман с Угловым прошел стадию завязки, июль стал кульминацией, а теперь, в августе, наступила неизбежная развязка. Она явилась в лице Риты Крыловой, бухгалтера Лилькиного сектора. Рита старше Сережки, ей не меньше тридцати пяти, но выглядит она превосходно, одевается же просто выше всяческих похвал. Это тебе не Викин выпендреж — это высший пилотаж. Все вещи фирменные, стильные и словно созданы для их владелицы. Бухгалтеры сейчас неплохо получают, а у нее к тому же муж имеет собственное процветающее дело, так что она может себе позволить. Я как-то по наивности поинтересовалась у Риты, почему она работает у нас, а не у мужа, где зарплата наверняка гораздо выше. И она ответила:

— Вот выйдешь замуж, Танечка, тогда поймешь.

Мне стало неловко, и больше я данной темы не затрагивала. Вот эта Рита и стала новой избранницей нашего Сережки. Ухаживания его она принимает с упоением, хотя, разумеется, не столь простодушно, как Вика или Лилька. Тактика приманивания и отталкивания задействована ею классически, однако видно, что, если можно так выразиться, женщина дорвалась. Ее мужу около пятидесяти, и он круглый, как колобок. Он часто встречает ее на машине, так что я с ним знакома. Рядом с подобным типом Углов, разумеется, здорово выигрывает.

Признаться, я не слишком горевала по поводу его последнего демарша. Я полагала, чем раньше он произойдет, тем легче перенесет его Лилька. Она очень привязчива, и временной фактор существенно на нее влияет. И вот теперь мы сидим за шкафом и обсуждаем сложившуюся ситуацию. Итак, моя подруга сообщила, что, ложась вечером в кровать, думает о них и думает, и не может заснуть. А потом засыпает, и они ей снятся. А когда просыпается, то начинает думать ровно с того места, на котором до этого отключилась. Тяжелый случай!

— Слушай, а ты не беременна? — презрев приличия, поинтересовалась я.

— Нет, — буркнула Лилька.

— Точно?

Я имею основания для недоверия. После романа с Женькой она долго не признавалась, что ждет ребенка, и пустила дело на самотек, а когда до меня дошло, срок для аборта был уже критический, поэтому проблем со здоровьем возникла масса.

— Точно. Он очень об этом заботился. Честное слово!

— Хоть о чем-то он заботился, — вздохнула я.

— Потому что хороший, — воспряла эта неисправимая дурочка.

— Потому что возиться с последствиями не хотелось, а опыт у него — дай боже. А хорошего в нем ничего нет.

Насчет последнего я нагло врала. Сережка в принципе был славным парнем. Он только не считал женщин людьми, вот и все. Женщина для него — вид поразительно красивого животного. Зато, например, работать с ним одно удовольствие. Он четко знает, чего хочет, и в то же время способен при необходимости изменить точку зрения. Он умеет добиваться от подчиненных максимума, на который они способны, и не забывает похвалить. С ним приятно и поболтать — когда он в настроении, разговор у него, я бы сказала, так и искрится. Он верен в дружбе — я ни разу не видела, чтобы он ссорился со своим Андреем. Все это я утаила, поскольку перечислять достоинства неверного возлюбленного не показалось мне наилучшей тактикой. Однако Лильку на мякине не проведешь. Она всхлипнула:

— Это плохого в нем ничего нет. В нем все хорошее! А какой он красивый!

— У него кривые ноги, — ехидно отметила я.

— Неправда!

— Чья бы корова мычала, а твоя молчала. Он носит широкие брюки, чтобы форма ног не бросалась в глаза, однако уж ты-то не могла их не видеть. Я и то видела, когда ты мне показывала вашу фотографию на пляже. Ту, где ты в синем купальнике, помнишь?

— У него ноги не кривые, а оригинальные.

— Да, и поведение у него тоже не подлое, а оригинальное.

— Подлое? — удивилась Лилька. — А чего в нем подлого?

— А, по-твоему, соблазнить и бросить — это порядочно?

Она вскинула на меня круглые глаза:

— А что он может поделать, если он такой обаятельный? Он всем нравится, хочет этого или не хочет.

— Если не хочет, — встряла я, — пусть бы так и сказал.

— Он не может сказать этого так сразу. По деликатности.

Я махнула рукой:

— Ладно, пусть так. Два месяца он боролся со своей деликатностью и наконец признался тебе, что тебя не любит. Теперь деликатно общается с Ритой. Тогда объясни мне, в чем твоя проблема?

— Но я уже объяснила! — со слезами в голосе воскликнула Лилька. — Я все думаю о них и думаю! Когда я представляю их вместе, мне хочется умереть. Если б ты видела, как они обнимаются…

— Ты всерьез полагаешь, что этого можно не видеть?

Нет, Рита не позволяла лапать себя так открыто, как Вика, однако все равно время от времени я натыкалась на сцены, которые было бы трудно истолковать неоднозначно.

— Я хочу умереть. Мне не хочется жить, понимаешь? Я бы сейчас подбежала к окну и прыгнула вниз. Я не могу больше терпеть!

— Четвертый этаж, — прикинула я. — Здание сталинское, так что довольно высоко. Либо разобьешься насмерть, либо станешь калекой. В любом случае это станет замечательным подарком что мне, что Аэлите.

Не обвиняйте меня, пожалуйста, в бессердечности! Просто я знаю, как со своей подругой обращаться. Она очень эмоциональная, и если какие-то чувства ее переполняют, бороться с ними она не в силах. Наоборот — она накачивает себя и доводит до такого состояния, что и впрямь способна совершить что-то страшное. Так вот, чтобы она этого не сделала, надо проиграть ситуацию вместе с ней. Не отговаривать, а, наоборот, досконально представить Лильке картину того, о чем она размышляет. Тогда она переживет все в своем воображении и словно бы перегорит. Хорошенько обдуманное для нее почти равноценно случившемуся, а случившееся мы ведь не пытаемся обычно повторять?

— Я пойду в пятнадцатиэтажку напротив, чтобы насмерть. А Аэлита только обрадуется. Она все время просит, чтобы я выходила замуж и уезжала. У нас ведь одна комната на двоих, и я ей мешаю!

— А на что она без тебя будет жить? — уточнила я.

Дело в том, что Аэлита уже несколько лет, как уволилась из газеты и стала «свободным художником». Ведь «любые рамки стесняют ее творческую индивидуальность». Правда, круг общения она сохранила, так что иногда подхалтуривает, публикуя статьи то на одну, то на другую злободневную сейчас тему, однако в основном сидит на шее у дочери. В связи с чем Лильке со старших курсов пришлось активно подрабатывать, хотя в интересах учебы делать этого явно не стоило.