Не забывать никогда - Мишель Бюсси Страница 5

Из-под головы медленно текла кровь, словно чья-то невидимая рука вытягивала из-под нее кусок красного шелка, алую волну, которая нашла себе дорогу и по пологому скату заструилась к морю.

Даже мертвая, незнакомка была невероятно хороша. Черные как смоль волосы, накрывшие холодное бледное лицо, напоминали водоросли, прилепившиеся к гладкой скале после очередного отлива. Теперь тело девушки уподобилось обломку скалы, который трудолюбивое море станет обтачивать до тех пор, пока оно не растворится в окружающем пространстве.

Я отвел взгляд от тела и стал изучать известняковую стену. Она высилась прямо передо мной. С тех пор как я обустроился в Ипоре, то есть три дня назад, здешний скалистый берег еще ни разу не казался мне таким величественными. Потоки глины, стекавшие с лужаек, не видные с берега, но угадывавшиеся наверху, сплетались со следами ржавчины, сырости и грязи. Мне казалось, что я стою перед стеной гигантской тюрьмы, созданной богами, чтобы запереть в ней людей. Пытаться убежать оттуда, спрыгнуть сверху означало расстаться с жизнью.

Я посмотрел на часы.

8 часов 28 минут.

Прошло меньше четверти часа, как я вышел из «Сирены» и отправился на ежедневную тренировку. Я вспомнил советы хозяина гостиницы.

Будь осторожен, Джамал, на утесе трава будет скользить.

Потом вспомнил о красном шарфе, зацепившемся за проволоку, об овцах, о бункере… Картины сменяли одна другую. С поразительной навязчивостью. Я снова видел девушку в разорванном платье, стоявшую над краем пропасти, слышал ее последние слова: «Не приближайтесь. Вы не можете понять…», видел безмерное отчаяние, промелькнувшее в ее взгляде, прежде чем она шагнула в пустоту, сжимая в руке кашемировый шарф «Берберри», который я ей бросил.

После стремительного спуска с высокого берега сердце мое все еще колотилось так, словно я мог примчаться на пляж раньше и подхватить ее на руки. Спасти ее.

Смешно.

— Я видел, как она упала, — произнес у меня за спиной низкий голос.

Субъект в коричневой кожаной куртке. Медленно, волоча при ходьбе ноги, он подошел к телу с таким видом, словно этот несчастный случай давно сидит у него в печенках.

— Я слышал, как вы кричали, — продолжил он все тем же усталым голосом. — Я обернулся и увидел, что девушка камнем падает вниз.

На лице его появилось выражение отвращения, видимо, обозначая, что он видел, как тело разбилось, ударившись о каменистый пляж. Он прав: когда девушка прыгнула с обрыва, я закричал, устремив взор в пустое небо. Весь Ипор наверняка это слышал.

— Она не упала, — счел нужным уточнить я. — Она прыгнула.

Субъект промолчал. Интересно, понял ли он суть этого тонкого различия?

— Бедная девочка! — вздохнула подошедшая справа женщина.

Она была третьим свидетелем трагедии. Позднее я узнал, что ее зовут Дениза. Дениза Жубан. Она, как и мужчина в коричневой кожанке, оказалась на пляже раньше меня, метров на сто дальше от места падения. Я мчался, как сумасшедший, и в конце этой спринтерской дистанции прибыл на несколько секунд раньше, чем она. На Денизе были толстые желтые носки, торчавшие из голенищ высоких пластиковых сапог и терявшиеся под подолом светло-коричневого платья и серого плаща. Она прижимала к себе собачку породы ши-тцу, одетую в бежевый свитер с красными полосками, напомнившими мне полосатые одежки персонажей комиксов «Найди Чарли».

— Тише, Арнольд, — прошептала она на ухо песику и вздохнула. — Такая красивая девушка… а вы уверены, что она сама прыгнула вниз?

Ход мысли Денизы мне совершенно не понравился.

Разумеется, она сама прыгнула вниз.

Затем я поймал себя на мысли, что являюсь единственным свидетелем самоубийства. Двое других свидетелей гуляли по берегу, смотрели на море и обернулись, лишь услышав мой крик.

Что же хотела сказать Дениза? Что произошел несчастный случай?

Выражение глубочайшего отчаяния на ангельском лице девушки за миг до ее отчаянного прыжка снова бередило мою память.

— Конечно! — ответил я. — Я говорил с ней, там, наверху, возле бункера. Пытался убедить…

Дениза Жубан испытующе посмотрела на меня, словно моя кожа, мое произношение и моя негнущаяся нога являлись тремя причинами, по которым мне не стоило доверять.

О чем она думала? Что это вовсе не несчастный случай? Что девушку кто-то толкнул?

Я, как дурак, продолжал тянуть шею, пытаясь разглядеть, что там, на вершине утеса. И словно желая оправдаться, сказал:

— Все произошло очень быстро. Я подошел к ней так близко, как мог. Попытался протянуть ей руку. Бросить…

Внезапно слова застряли у меня в горле.

На лежащем в метре от меня теле я внезапно заметил одну деталь. Совершенно невероятную…

Невозможно!

Картины случившейся трагедии завертелись по кругу.

Отчаявшийся взгляд прекрасной самоубийцы.

Шарф «Берберри», трепещущий в моей вытянутой руке.

Пустой горизонт.

Черт! Что-то ускользало от меня.

Я уставился на алый шарф, брошенный возле моих ног…

Наверняка есть какое-то рациональное объяснение…

Было…

— Надо что-то делать!

Я обернулся. Возглас исходил от Денизы. На миг я задался вопросом, обращалась она ко мне или к своей собаке, которую по-прежнему прижимала к груди.

— Она права, — поддержал мужчина в кожаной куртке. — Надо бы вызвать полицию…

У него был прокуренный голос. Помимо потертой куртки на нем была надета шерстяная шапочка бутылочного цвета, под которой он прятал длинные седеющие волосы и красные от холода уши. Я почему-то решил, что он одинок, в разводе и без работы. По крайней мере, у него достаточно неприятностей, чтобы прийти на пляж в такой час, когда здесь никого нет и никто не будет выносить тебе мозг. Неожиданно я вспомнил Ланоэля, депрессивного препода математики, который учил нас в пятом классе в коллеже Жан Вилар и которого вся школа, все три поколения учеников звали Атараксом. [1] Видимо, поэтому про себя я также назвал этого типа Атараксом. Позднее, когда я с ним познакомился, то узнал, что его зовут Кристиан Ле Медеф… Я не знал, что завтра, почти в этот же час, снова увижу его здесь, еще более унылого, и он сообщит мне сведения, сделающие нас сообщниками, одержимыми одной бредовой идеей…

Спрятавшись на груди своей хозяйки, Арнольд громко тявкал.

Вызвать полицию?

По моей правой ладони пробежала дрожь, словно кашемировый шарф невидимой змеей вновь ускользал из нее. Перестав мне подчиняться, глаза уставились на красную ткань. Видимо, мое выражение лица настолько изменилось, что Дениза и Атаракс как-то странно посмотрели на меня.