Перстень Андрея Первозванного - Елена Арсеньева Страница 5

– Эй, кто там? – В голосе раненой зазвучал испуг. – Вам чего? Вы доктор, что ли? Ну так дайте попить.

Человек, стоявший в дверях, вошел в палату.

– Дашенька… – шепнул он чуть слышно, и Альбина почувствовала, как защемило вдруг сердце.

Кто такая эта Дашенька, чье имя он произносит с такой болью? А, вон что. Доктор перепутал ее с какой-то другой медсестрой.

«Я не Дашенька», – чуть было не заявила она, но онемела, услышав мучительный стон раненой.

Странная женщина уронила на подушку голову и забила по постели здоровой рукой. Игла капельницы вырвалась из-под полоски пластыря, но больная этого даже не заметила. Тело выгнулось дугой, с губ срывались бессвязные, хриплые звуки:

– Ты… ты пришел! Нет, нет, не надо больше! Отпусти, я не… Отпусти!

Альбина едва узнала голос раненой, так сдавил его страх.

– Тише, тш-ш! – успокаивающе шепнул доктор. – Я пришел за тобой. Пора домой возвращаться. Домой, понимаешь?

– Нет, нет! – Стриженая голова мучительно заметалась по подушке. – Больше не надо, не трогай меня!

– Вставай, вставай! – настойчиво шептал доктор. – Пора идти…

Раненая начала приподниматься, жалобно постанывая и поохивая.

– Нет, не хочу, не хочу! – слабо бормотала она, однако послушно спустила на пол босые ноги – и вдруг резко повернулась к Альбине, застывшей в полутьме так неподвижно, что она и сама, чудилось, забыла о своем существовании. – Сестра, сестра! Не отпускай меня! Спаси!

Альбину залило холодным потом от головы до пят.

Доктор угрожающе набычился, вглядываясь в нее, – и вдруг, вздрогнув, вскинул голову, замер, вслушиваясь в торопливые шаги, доносившиеся из коридора.

На миг Альбина увидела его четкий профиль, словно бы начерченный в ночи раскаленным лезвием: нахмуренный лоб с упавшей на него светлой прядкой, хищный нос, твердые губы. Нервно дернулась щека, и доктор прижал угол рта пальцем.

«У него тик, – подумала Альбина. – Нервный тик».

– Иду, иду, иду! – послышалось сладенькое пение тети Гали, и Альбина едва не рухнула где стояла, такое вдруг навалилось облегчение. – А я только на минуточку отвлеклась, список утренней раздачи лекарств проверить. Иду, Иван Палыч, вы не беспокойтесь, это я племяшку свою просто на всякий случай вызвала, присмотреть за раненой… Ой, это не Иван Палыч? Доктор, извините! Вы кто? Вы кто? Из какого отделения?

Незнакомец резко обернулся к палате.

– Я еще приду, – достиг слуха Альбины его напряженный шепот. – А теперь – спать. Слышишь? Спать!

Послышался тяжелый скрип кровати. Альбина увидела, как раненая тяжело, боком, рухнула на подушку. Дыхание с хрипом вырывалось из груди. Она и правда уснула!

Альбина перевела взгляд на дверь – и вздрогнула.

Никого! Странный доктор исчез!

Альбина покрепче сцепила зубы, чтобы подавить дрожь. В ушах все еще звучал этот шепот: «Дашенька…» – и сдавленный хрип раненой. Вот странно: незнакомец назвал больную таким хорошим, ласковым именем, звал ее домой, а она так испугалась.

– Алька, ты здесь? – Тетушка, подслеповато щурясь, заглянула в палату. – Алька!

– Здесь я, здесь, – Альбина шагнула вперед, как всегда, раздраженная этой собачьей кличкой, которая не сходила с теткиного языка. При этом Галина Яковлевна натурально на стенку лезла, если кто-то называл ее Галькой. – Тише, не шуми. Всех перебудишь.

– Кто это был, а? – Тетя Галя закрыла за собой дверь и зажгла ночничок.

Альбина перевела дыхание. Только сейчас она поняла, как давила, как угнетала эта синюшная мгла! Устало пожала плечами:

– Откуда мне знать? Доктор какой-то.

– Док-тор? – Тетя Галя с сомнением покачала головой. – Если доктор, чего же он так чесанул от меня по коридору? Только пятки засверкали. И не к лифтам, а к боковой лестнице, чтоб на черный ход… Интересно!

Альбина промолчала. Хотелось прекратить этот разговор как можно скорее. Какая-то темная жуть шевелилась в душе, стоило только вспомнить его шепот – и как рухнула на подушку раненая женщина, как зашлась тяжелым сопением…

– Сестра! – донесся лихорадочный шепот. – Сестра, ты здесь?

– Тут я, тут! – успокоительно зажурчала тетя Галя. – Чего тебе? Уточку? Или попить?

Раненая припала к поильнику, сделав несколько жадных, хлюпающих глотков. Отстранилась. Вытерла рот рукой. Слабо блеснул перстень… И вдруг вцепилась в халат тети Гали:

– Спасите меня! Спрячьте меня! Не пускайте его!

Тетя Галя, от неожиданности едва не брякнувшая наземь поильник, с профессиональной ловкостью высвободилась:

– Да ты что? Нет тут никого. О чем ты?

– Не знаю… не помню!

Больная опрокинулась на спину. Перекатила голову по подушке, завела глаза к Альбине:

– Но тут был кто-то. Вот она видела. Видела, ну скажи?

Альбина, перехватив молниеносный тети-Галин взгляд, нерешительно покачала головой.

– Не было тут никого, – выдавила она и чуть не сморщилась, до того фальшиво прозвучал ее голос.

Тетя Галя досадливо причмокнула. Поверила ли больная, осталось неизвестным. Она зажмурилась; из-под крепко сжатых, дрожащих век медленно выползла слеза.

Альбине стало стыдно. Ну чего они с теткой издеваются над этой бедолагой, у которой и так ничего нет: ни имени, ни памяти, ни даже пола? Чтобы как-нибудь дать выход внезапно проснувшейся жалости, натянула одеяло на вздрагивающие плечи, одернула сбившуюся простыню. И с тоской воззрилась на тетю Галю, которая склонилась над второй больной. Неужели тетушка сейчас отправится досыпать и опять оставит Альбину одну? А если вновь заявится тот… доктор?

– А мать твою так и этак! – не то изумленно, не то сердито сказала вдруг тетя Галя. – Надо же, вот старая дура, до утра дотерпеть не могла!

– Что, простыни менять будем? – уныло спросила Альбина.

– Какие простыни! – взвилась тетя Галя. – Ты что думаешь, она обделалась? Как бы не так! Померла, зараза!

Сокрушенно покачала головой:

– Ну, все, кажется, я поспала! Вся ночь псу под хвост. А ну, мотай отсюда, Алька. Чтоб через минуту духу твоего в отделении не было. Черный ход открыт, там пройдешь. Давай-давай, а я за Иван Палычем пошла.

Тетя Галя бесцеремонно вытолкнула племянницу из палаты, хотя никакой особой нужды в том не было: Альбина и сама спешила со всех ног, не чая оказаться как можно дальше. Но не только неиссякаемое желание выспаться вымело ее из больницы как метлой. Страх гнал… страх, что за поворотом мелькнут вдруг широкие плечи, обтянутые белым халатом, бритвенно-четкий профиль с упавшей на лоб светлой прядью, снова послышится отнимающий силы шепот…

Обошлось: никто на нее не накинулся ни на лестнице, ни в коридоре. Альбина даже успела на последний троллейбус, так что не пришлось тратиться на такси. И все же долго еще колотилась дома под одеялом, не в силах согреться и уснуть, снова и снова слыша это пугающее, надрывное: «Дашенька… Дашенька…»