Невинная - Дэвид Бальдаччи Страница 5

Почти бесшумно приземлился на металл и помчался к точке в восьмидесяти футах оттуда, в самом темном углу.

И был на месте, имея в запасе целых пять секунд.

Свет погас, и включилась сигнализация. Внутреннее пространство тотчас же расчертили лучи энергии, невидимые для невооруженного глаза. Но стоит хоть кому-то, в ком бьется пульс, задеть один из них, и сирены взвоют. Все нарушители будут преданы казни. Вот такое местечко.

Роби повернулся на спину, обратив лицо к потолку.

Еще трое суток, то бишь семьдесят два часа.

Похоже, все его существование – сплошной обратный отсчет.

Пора.

Молитвенные коврики постелены. Колени коснулись земли, и все головы обратились к востоку, а затем опустились рядом с коленями. Рты раскрылись и забубнили знакомый речитатив.

До Мекки две тысячи пятьсот морских миль, часов пять лёту.

Но для людей на ковриках она куда ближе.

Как только молитвы были вознесены, а религиозный долг отправлен, коврики свернули и убрали. Аллах тоже убрался на задний план умов своих приспешников.

Есть было еще рано. Но пить уже не рано.

В Танжере есть места, приспособленные для этого, будь ты хоть мусульманский трезвенник, хоть нет.

Две дюжины человек отправились в одно из таких мест. Но не пошли пешком по улицам, а поехали автокортежем из четырех «Хаммеров», бронированных по американским военным стандартам и способных противостоять не только пулям, но и большинству ракет. Как и автобусы, эти автомобили казались чересчур громоздкими для узких улочек. Главный ехал в третьем «Хаммере», прикрытом и спереди, и сзади.

Звали его Халид бен Талал. Он был саудовским принцем, двоюродным братом короля. И одна лишь эта связь обеспечила ему уважение во всех уголках мусульманского и христианского миров.

В Танжере он бывал нечасто. И сегодня прибыл по делу. Запланировал отбыть в ранние утренние часы на собственном реактивном лайнере, обошедшемся куда больше ста миллионов долларов. Ошеломительная сумма едва ли не для всякого, но меньше процента его чистых активов. Саудиты – близкие союзники Запада вообще и Америки в частности, во всяком случае, на публике. Стабильный поток нефти – залог доброй дружбы. Мир летит на всех парах, и обитатели пустыни, где толком ничего не растет, могут позволить себе купить самолет за девятизначную цену.

Однако этот саудовский принц был не так уж и дружелюбен. Талал ненавидел Запад. И американцев пуще всех. Открыто занимать подобную позицию против оставшейся мировой сверхдержавы опасно.

Талала подозревали в похищении, пытках и убийстве четверых военнослужащих США, насильно захваченных в лондонском клубе. Впрочем, доказать ничего было нельзя, так что принцу все сошло с рук. Также его подозревали в финансировании трех террористических атак в двух разных странах, приведших к гибели свыше ста человек, дюжина из которых были американцами. И опять же, доказать ничего было нельзя, и все обошлось без последствий.

Но за эти действия Талал в конце концов угодил в список. И расплата за пребывание в этом списке должна вот-вот наступить с полнейшего благословения саудовского руководства. Он просто стал чересчур докучливым и амбициозным, чтобы позволять ему жить.

Люди, прибывшие сюда на встречу, тоже не питали особых симпатий ни к Западу, ни к американцам. У них с Талалом было много общего. Им виделся мир, где впереди не будут развеваться звезды и полосы. И собрание должно было обсудить, как воплотить это видение в жизнь. И сей конклав содержался в строжайшем секрете.

Ошибка их состояла в том, что они позволили этому строжайшему секрету перестать быть секретом.

Вход в клуб преграждала металлическая дверь с цифровым замком. Головной охранник Талала набрал десятизначный код, менявшийся ежедневно. Дверь шестидюймовой толщины с гидроприводом захлопнулась за ними. В стратегических точках были установлены взрывозащитные стены. По внутреннему периметру расставлена вооруженная охрана. Такие серьезные меры безопасности по карману очень немногим.

Принц и его группа уселись за большой круглый стол в огражденной канатами зоне, скрытой за драпировками и устроенной на возвышенной платформе из тикового дерева. Глаза принца все время бегали, оценивая окружающую обстановку. Он пережил два покушения; одно организовал кузен, другое – французы. Кузен теперь покойник, равно как и лучший наемный убийца Франции.

Талал не доверял никому, понимая, что американцы уже на подходе, раз их французский союзник сел в калошу. Его охрана – тесно сплоченные, лояльные ветераны, не подпускающие чужаков. Ни белые, ни черные, ни латиносы даже близко к его внутреннему кругу не подойдут. И сам он вооружен. Он хороший стрелок. Не снимает своих зеркальных очков от солнца даже в помещении. Нипочем не угадаешь, куда он смотрит. Да и линзы сделаны специально. Их увеличение позволяет увидеть то, чего невооруженным взглядом и не заметишь. Но на затылке глаз у него нет.

Подоспел официант в униформе, но не с напитками, а только с салфетками. Принц привез бокалы и алкоголь с собой. Быть отравленным в его повестку дня не входило. Он налил себе джину «Бомбей Сапфир» и добавил тоника. Отхлебнул, обегая взглядом помещение, мысленно отчасти сосредоточившись на предстоящей встрече. Он был готов ко всем непредвиденным случайностям.

Кроме раздутой простаты.

С этой докукой не в силах совладать даже его богатство. Отправить кого-нибудь помочиться вместо себя Талал не мог.

Его люди убедились, что туалет пуст и свободен от взрывчатки, а проникнуть в него можно только через единственную дверь. Помощник протер раковину, стульчак и кабинку салфетками с антибактериальным спреем. До писсуаров царственные миллиардеры снисходят нечасто.

Талал вошел в обеззараженную кабинку, закрыл за собой дверь и запер щеколду, воспользовавшись для этого носовым платком. Свой халат перед приходом сюда он сбросил, одевшись в сшитый на заказ костюм, обошедшийся в десять тысяч британских фунтов. У него полсотни таких костюмов; он даже и не вспомнит, где они все, потому что они разбросаны по его многочисленной недвижимости по всему миру. Он ни разу не летал коммерческими рейсами, даже в юности. В каждом из его домов своя команда слуг. Если он и останавливался в отелях, то в самых изысканных, снимая целые этажи, чтобы ему не приходилось терпеть вид чужаков, когда он выходит из своего номера. Его повсюду доставляли либо автокортежем, либо вертолетом. Люди его достатка не торчат в пробках. Его жизнь рафинированной роскоши просто невообразима. И его это вполне устраивало, потому что, по собственному мнению, он не такой, как другие человеческие существа.

«Я лучше. Куда лучше».

И всё же ему требовалось расстегнуть молнию в ширинке, чтобы сделать свое дело – точь-в-точь как любому другому человеку, богатому или бедному. Он разглядывал стену перед собой, исчерченную граффити и непристойными надписями. И наконец с отвращением отвел взгляд. Это западное влияние принесло им подобную пакость, в этом Талал не сомневался. В западном мире женщины могут водить машины, голосовать, работать вне дома и одеваться, как шлюхи. Это пагуба, разрушающая мир. Даже в его стране теперь поговаривают, что женщины могут голосовать и заниматься другими вещами, делать которые пристало только мужчинам. Король же – безумец и, что хуже, марионетка Запада.