Если бы знать... - Лайза Джексон Страница 50

Марла вышла на цыпочках в затемненный холл, включила свет и вгляделась в пустой коридор. Никого. Остановившись у лестницы, прислушалась. Снизу доносилась еле слышная музыка и успокаивающее жужжание беседы. Она различила отчетливый выговор Юджинии и голос Ника. От облегчения у Марлы едва не подогнулись ноги. Все в порядке. Ни торопливых шагов, ни тяжелого дыхания, ни отчаянного лая Коко.

«Не будь ребенком, Марла. Все спокойно. Никакие зловещие фигуры не прячутся в темных углах».

И Ник совсем рядом. Эта мысль немного ее подбодрила, хотя в этом Марла не желала признаваться даже самой себе. Она не из тех трусливых истеричек, что визжат и цепляются за мужчину! Пусть она не слишком много знает о себе, но в этом уверена твердо.

Нет, на Ника полагаться нельзя. Ни на него, ни на Алекса. Только на себя. Марла остановилась посреди холла; желудок неприятно сжимался, капли пота холодили лоб. Уже не в первый раз она чувствует у своей кровати присутствие зловещего чужака. То же было и в больнице.

– Прекрати, – приказала она себе, схватившись за перила. – Здесь никого постороннего нет. Нет и быть не может.

И все же она должна проверить, все ли в порядке с детьми. Что, если в дом и вправду забрался враг? Что, если он прячется в комнате Сисси или в детской Джеймса? Если схватит кого-нибудь из них, нанесет им вред? Богатая семья – излюбленная мишень шантажистов и маньяков. Подгоняемая такими мыслями, Марла поспешила в комнату Сисси и распахнула дверь.

– Что за... – Сисси от неожиданности вздрогнула, опрокинув флакон лака для ногтей и уронив кисточку. Туалетный столик окрасился пурпурными пятнами. – Черт! – завопила Сисси во весь голос; она слушала плейер. Сорвав с головы наушники, она сердито обернулась к матери. – Ты что, с ума сошла?

Марла окинула комнату взглядом. Здесь царил обычный беспорядок: книги, компакт-диски, одежда, мягкие игрушки – все вперемешку. Однако никаких признаков чужого присутствия.

– Мне приснился кошмар. Решила проверить, как ты.

– И напугала до смерти!

– Прости. Мне следовало постучать.

– Это уж точно. Знаешь, мам, ты что-то совсем расклеилась.

– Надеюсь, что нет.

Сисси привычно закатила глаза, но гнев ее уже сменился беспокойством.

– С тобой все в порядке?

– Конечно, – солгала Марла. – Просто немного нервничаю.

– Выпей валиума. Мама Бриттани всегда пьет валиум, когда дети ее достают.

– Спасибо за совет, – пробормотала Марла, чувствуя себя полной идиоткой. – Спокойной ночи, милая. До завтра.

– Ага, – протянула Сисси, не спуская с матери напряженного, недоверчивого взгляда.

Марла вышла, прикрыв за собой дверь, и поспешила в детскую.

Над кроваткой мягко мерцал ночник. Джеймс сладко спал, не ведая о царящем в мире зле.

– Солнышко мое! – На глаза у Марлы навернулись слезы.

Все хорошо. Дети в безопасности. Ни ей, ни им ничто не угрожает. Никакой враг не проберется в их замок на вершине холма.

«А Сисси права. Я совсем расклеилась, – с отчаянием подумала она. – Пора взять себя в руки. Ну, Марла!» Она шмыгнула носом, борясь со слезами. В доме нет посторонних. Все хорошо... ну, по крайней мере, не так уж плохо. И с ней самой все в порядке, если не считать урчания в желудке и легкой тошноты. Пора избавляться от паранойи, пока она не оказалась в психушке.

– Ну нет! – прошептала Марла, похолодев от этой мысли.

Даже этот дом напоминал ей тюрьму – что же говорить о больнице? Нет, никогда! Она обхватила себя руками и еще раз твердо сказала себе, что все в порядке. Просто нервы у нее сегодня чересчур натянуты.

Она снова взглянула на малыша и вдруг ее пронзило отчетливое воспоминание. Залитый светом родильный зал, доктор и сестры в масках, хлопочущие вокруг нее, невыносимая боль, чувство, словно из тебя что-то вытягивают, и вдруг – невообразимо сладостное облегчение. Младенческий писк. «Поздравляем, у вас мальчик!» Да, да, Джеймс – мой сын! Она помнила все – и венчик слипшихся рыжих волосенок, и сморщенное в плаче личико. Помнила, как взяла его на руки и прижала к груди.

«Я всегда буду тебя любить, – подумала она тогда. – Никто не отберет тебя у меня. Никогда. Клянусь».

Яркие картины обжигали мозг; но за облегчением и радостью Марла чувствовала что-то иное – темное, мощное. Страх? Глубоко в душе затаился страх, что кто-то отнимет ребенка, вырвет у нее из рук это драгоценное нежное тельце. Но это же безумие! Или нет?

Марла взяла малыша на руки и прижала к себе, словно боялась, что сейчас, сию минуту какой-то безликий враг ворвется в детскую и отнимет у нее сына. Слезы потекли по щекам.

– Солнышко мое! – прошептала она и поцеловала его в сладко пахнущую макушку.

Малыш пошевелился, что-то сонно проворковал и уснул еще крепче, уткнувшись в материнское плечо. Слезы потекли сильнее. Как же она любит это крошечное дитя!

– Все будет хорошо, – шептала Марла, покачивая младенца. – Все будет хорошо. Мама здесь. Я никому не дам тебя обидеть.

«И как ты собираешься его защищать? – спросила она себя и сама же ответила: – Не знаю. Но сделаю все, что в моих силах».

Марла шмыгнула носом и утерла слезы ладонью. Она не знает, кто друг, кто враг, не знает, кому можно довериться. Значит, бороться со страхом ей придется самой. Еще несколько минут она стояла в полутьме, прижимая к себе спящего малыша так, словно от этого зависела ее жизнь. Снаружи выл ветер, хлестал по крыше дождь, и ветви деревьев бились в окна, но в детской было тихо и безопасно. Наконец Марла уложила Джеймса в кроватку и еще немного постояла над ним, с улыбкой глядя, как он причмокивает во сне.

Оставив дверь в детскую приоткрытой, она вернулась в спальню. Страхи ее улеглись, оставив после себя только легкую слабость. Марла подумала, не спуститься ли вниз, не попросить ли позвать сиделку, но тут же решила, что не опустится до такой слабости. Что она скажет Юджинии и Нику? Что у нее расстройство желудка? Или что какой-то зловещий незнакомец склонялся над ней и угрожал убить в собственном доме, в собственной постели?

– Ну уж нет! – пробормотала она, допила воду из стакана и скользнула в постель.

Больше она не станет сидеть взаперти! Ну нет, не дождетесь! Как только снимут скобки, она поедет навестить отца, потом брата, потом съездит в теннисный клуб. Еще надо встретиться с родными Памелы Делакруа, постараться хоть что-то выяснить об этой женщине и об их странной совместной поездке. И, разумеется, выразить соболезнование. А потом предстоит еще один тяжелый разговор – с осиротевшей семьей Чарлза Биггса.

Дальше откладывать нельзя. Завтра она возьмет быка за рога и снова станет хозяйкой собственной жизни.

А как же Ник? Стоит ли копаться в их отношениях?

Конечно. Она не успокоится, пока не узнает правду. Всю правду.