Кельтский круг - Карло Шефер Страница 51

— Новый центр Гейдельберга, — с гордостью, хоть и неточно, заявил Хафнер. — Город у железной дороги.

— Значит, искать придется нам самим, — буркнул старший гаупткомиссар. Затем он подошел к книжной полке, чуточку покопался и наконец нашел то, что искал.

— Вот, Хафнер, это карта пешеходного маршрута «Вокруг горы Хейлигенберг»… Нам точно известно, где бегун обнаружил ключ?

— Место обозначено на карте у нас в кабинете, — ответил Штерн.

— О'кей, Штерн, тогда бери с собой и эту карту; завтра первым делом обозначь на ней место находки. Теперь скажите, помнит ли кто-нибудь из вас, как определить центр хреновины неправильной формы?

— Хреновины! — радостно засмеялся Хафнер. — Хреновины!

— Плоской фигуры! — заорал на него шеф. — Перестань паясничать!

— Хреновины! — ликовал его отуманенный алкоголем сотрудник.

Тойер решил не обращать на него внимания:

— Я имею в виду, что Тингштетте по форме напоминает яйцо. На его тупом конце орали когда-то нацисты, на остром по краям сидели другие наци…

Ильдирим встала и раздраженно спросила:

— К чему все это? Я спрашиваю: зачем понадобилось представлять Тингштетте в виде яйца? Еще не хватало курицы из Чернобыля… Зачем…

— Так вот, — сказал могучий сыщик и почувствовал себя ужасно глупо. — Так вот. Только что мне в голову пришла идея. Только я вам не скажу.

Штерн со стоном поднялся:

— Сейчас я привезу план, а потом, шеф, вы все-таки расскажете нам свою идею, а?

— Возможно, — капризно буркнул Тойер и взял у Хафнера сигарету. Ему так хотелось, чтобы Ильдирим улыбнулась ему, обняла и поцеловала.

Сначала Лейдиг с самодовольным видом попытался восстановить в памяти давно позабытые уроки математики и, вооружившись полупрофессиональными инструментами бедной Бахар Ильдирим, нанес на контур культового места тригонометрическую сеть. Ильдирим как раз сегодня купила для Бабетты треугольник, циркуль, карандаш, точилку и доску для рисования и забыла вынуть их из сумочки. Так что теперь с ее помощью удалось продолжить работу над бреднями ее любовника. Тойер вернулся из прихожей.

— Зря я рассказываю об этом вам, безумцам, — буркнул он и вдруг радостно воскликнул: — Циркуль, линейка и карандаш, из моего школьного детства! Нам в любом случае придется…

— …поработать руками, — договорила за него прокурор. — Дражайший Симон Лейдиг, то, что вы делаете, пока еще умею и я. Таким способом можно вычислять приблизительную площадь государства…

Лейдиг побледнел и опустил руку с карандашом.

— Дай-ка сюда, — буркнул Хафнер. — Я тоже кое-что помню. — Он тут же сломал острие циркуля.

В конце концов совместными усилиями сыщиков и прокурора был восстановлен до безобразия упрощенный способ определения центра неправильной фигуры.

— Я не собираюсь подвешивать кельтский котел к потолку, — заревел Тойер.

Хафнер молча удалился в туалет.

После чего утомленная Ильдирим предложила провести одну линию «через самое широкое место по ширине», а другую — «через самое длинное место по длине». Точку, определенную таким сомнительным способом, Тойер подверг всевозможным беспомощным геометрическим манипуляциям. Наконец он воткнул в эту точку ножку циркуля и раздвинул его так, чтобы грифель достал до точки, где был обнаружен ключ. Вскоре он с удивлением рассматривал круг, который почти касался Тингштетте с обеих узких сторон овала. В целом все выглядело вполне разумно и в то же время очень доморощенно.

— Теперь мы знаем, — хрипло прошептал гаупткомиссар, — что ничего не знаем. Или все же знаем, что преступник тоже сделал такой чертеж, но что он не слишком хорошо разбирается в математике…

— Спасибо.

— Прощу прощения, Бахар, Бахар Ильдирим, фрау Ильдирим, но, возможно, преступник считает, что он силен в математике. Или же хочет, чтобы кто-то подумал, что он знает математику, и ему, преступнику, начертившему круг, безразлично, думают ли другие, будто он считает, что… это… умеет… — У него глаза лезли на лоб, он устал и теперь каким-то образом ухитрился все разгадать. А может, он только думал, что все разгадал, хотел, чтобы так было… — Гросройте ведь никогда не заикался о кругах, никогда…

— Иногда мне хочется только получать приказы, — прохрипел Хафнер. — Грубые, неприятные приказы — «ступай туда, задержи того, приволоки, отпусти…»

— Дай лапку, — подсказал Лейдиг.

— Так-так, Хафнер. Приказ ты получишь… — Тойер вытер пот со лба. — Сейчас ты еще отстранен от службы, так что завтра погуляй. Пробегись вокруг Тингштетте, точно по радиусу ключа (я, конечно, говорю не о сантиметрах). Это для нас шанс. Ты должен натянуть наш круг на эту кельтскую помойку, понял?

Хафнер кивнул четко, по-военному.

— Кельтский круг. Тот самый кельтский круг. Логично.

— Очень логично, — согласился Лейдиг. — Как все, что мы делаем.

— Для нас троих это означает, что завтра мы первым делом наведаемся в банк, а потом уж по борделям, — в эйфории произнес Тойер.

— Разумная последовательность, — сухо прокомментировала Ильдирим.

Когда все уходили, прокурор тайком ущипнула его за ягодицу, но при этом очень строго смотрела мимо. Гаупткомиссару с трудом удалось смыть последовавшие за этим большие дела, когда же он, чертыхаясь, снял крышку бачка, там плавал маленький «мерзавчик» пшеничного шнапса, второй же застрял между задней стенкой и поплавком и мешал притоку воды. С таким ремонтом сантехники Тойер еще мог справиться самостоятельно.

Так что печенка у Хафнера была в порядке.

Он сидел на софе, прислушиваясь к тропическому шуму дождя. Рядом стояла открытая бутылка итальянского красного вина, купленная ради сорта винограда Примитиво.

Расследование выходило на совершенно иной уровень — он скорее ощущал это интуитивно, чем сознавал. В последние дни события развивались с такой скоростью, что мысли застревали на уже пройденных этапах, словно пластиковые пакеты, занесенные ветром на голые деревья.

В домофон кто-то позвонил. Если это женщина, то он даже не знает, которая. Со вздохом он поднялся и, не спрашивая, нажал на кнопку, отпирающую замок. Пускай обе любовницы его трахают.

Это была Ильдирим.

— Я пробежалась вдоль реки. Сказала твоим ребятам, что у меня там машина. Никто из этих тупиц и не вспомнил, что у меня нет машины.

Она присела к нему на софу, но на некотором расстоянии.

— Почему ты не ездишь на велосипеде? — вяло поинтересовался Тойер.

— Отец Бабетты приехал в город. Совершенный раздолбай, звонил мне сегодня. Хочет наладить контакт с Бабеттой, но ставит условие, чтобы она жила у матери.

— Как он может выдвигать какие-то условия? Ведь он никогда о ней не заботился. Ни единого дня.