Стоя в тени - Шеннон Маккена Страница 52

Спокойно, приказал он себе, все требования похитителей Марии выполнены, поэтому все будет нормально. Он открыл дверцу автомобиля и вышел из него. Яркий свет, ударивший ему в глаза, заставил его зажмуриться.

— Захлопните, пожалуйста, дверцу! — произнес кто-то тихим, хорошо поставленным голосом. Судя по тембру и едва заметному акценту, это был пожилой мужчина, скорее всего уроженец Южной Африки. Он-то и проник тогда без приглашения в квартиру Чака. Захлопывая дверцу машины, Чак вспомнил девушку, с которой встречался в молодости. Звали ее Анджелой, у нее был такой же акцент. Где-то она теперь? И С чего это вдруг ему вспомнилась его прежняя жизнь? Говорят, это дурная примета. Чака снова охватил озноб.

Его глаза стали привыкать к яркому свету фар, и Чак смог разглядеть незнакомца получше. Мужчина был высокого роста, худой, в черной одежде, с закрепленным на голове прибором ночного видения.

— Вы южноафриканец? — спросил Чак и тотчас же пожалел об этом, сообразив, что любопытство может стоить жизни не только ему, но и Марии.

— Нет, мистер Уайтхед, — произнес после томительной паузы его мучитель. — Я не южноафриканец, потому что я вообще не существую. Вы меня понимаете?

— Да, — испуганно сказал Чак. — Разумеется.

Человек в черном приблизился к нему и быстро ощупал его с головы до ног, очевидно, ища оружие. Чак был искренне удивлен этим, так как отроду не брал оружия в руки.

— Пошли, — сказал незнакомец, закончив досмотр.

— А где Мария? — спросил Чак.

Ответа не последовало. Скрипнули петли калитки, отворенной незнакомцем, и под ногами у них зашуршал гравий.

— Сэр! Пожалуйста, не торопитесь! Я ничего не вижу и не поспеваю за вами, — окликнул шедшего впереди незнакомца Чак, но тотчас же споткнулся обо что-то и упал, до крови расцарапав ладони. — Подождите, сэр! Извините, я не знаю вашего имени…

— Можете называть меня мистером Доббсом, — смилостивившись над ним, ответил человек в черном.

Чак пошел на его голос по темной аллее, над которой во мраке угадывались очертания смотровой вышки, наткнулся на столб, разбил себе лицо и застонал от боли и досады. Ему стало ясно, что без посторонней помощи найти Доббса не удастся, а значит, он навсегда потеряет Марию, не увидевшись с ней перед смертью, решившей забрать их обоих почти одновременно…

— Где вы, мистер Уайтхед? — окликнул его Доббс откуда-то слева. — Ступайте дальше по деревянному настилу, пока я не велю вам остановиться.

Наклонившись, Чак нащупал в темноте доски и пополз по ним на четвереньках, словно побитый пес к своему хозяину.

— Вот так, еще чуть-чуть! Великолепно! Можете выпрямиться, мистер Уайтхед. Вытяните вперед руки! Хорошо! Нащупали перекладину лестницы? Чудесно. А теперь поднимайтесь по ней!

Охваченный паникой, Чак затрясся. Как могла Мария оказаться на смотровой вышке? В последнее время она даже не вставала с постели, за ней ухаживала сиделка, пока он был на работе. Судорожно вздохнув, Чак спросил дрожащим голосом:

— А моя жена там?

— Поднимайтесь по лестнице, мистер Уайтхед! — холодно повторил голос мистера Доббса.

Где-то в темной лесной чаще тревожно ухнул филин.

Чак вздрогнул и стал карабкаться по деревянной лестнице, преодолевая страх и боль в мышцах, презирая себя за трусость и проклиная Доббса, превратившего его в послушную дрожащую тварь. От затылка вниз по позвоночнику медленно расползался холод.

— Вы достигли площадки, она справа от вас! — раздался снизу голос Доббса, тоже карабкающегося вверх по лестнице. — Встаньте на нее и ждите меня!

У Чака промелькнула дикая мысль разжать руки и, падая, увлечь за собой своего мучителя. Но это означало бы, что он так и не узнает, что случилось с Марией.

Он вытянул ногу, поставил ее на площадку и, вздохнув, метнулся вправо, надеясь, что площадка выдержит его вес. Не рассчитав, он потерял равновесие и неловко упал, больно ударившись о деревянный настил.

— Вы захватили с собой документацию по работе, которую вас просили выполнить, мистер Уайтхед? — спросил Доббс, вступив на площадку.

Просили! Чак горько хмыкнул, поморщился и, с трудом встав, порылся в карманах куртки.

— Я добыл образцы крови, — глухо сказал он. — Так, как вы и просили. Анализ показал, что ДНК в норме, без изменений. Пробирки с биологическим материалом я подменил, как и было мне велено. Те, что хранились в холодильнике, я привез, можете их получить.

— Положите пробирки и документы на площадку, — приказал Доббс. — И отступите на десять шагов.

Чак стал отходить, с каждым шагом все острее чувствуя, что приближается к пустоте. В отчаянии он заговорил:

— Я сделал распечатку результатов десяти опытов, произвел все нужные изменения в базе данных на Куртца Новака, я могу доказать, что…

— Никогда не произносите этого имени вслух, — строго заметил Доббс. — Вас кто-нибудь видел во время работы?

— В лаборатории до поздней ночи всегда засиживаются два-три студента, но на меня они не обращали внимания, — выпалил Чак. — Все привыкли, что я работаю по ночам…

— Можете не продолжать, мистер Уайтхед, все ясно!

— А где Мария? Она здесь? — спросил Чак.

— Как вам не совестно предполагать такое, мистер Уайтхед! — с укором произнес Доббс. — Неужели вы считаете меня настолько бессердечным человеком? Да как вам только в голову могло прийти, что я способен затащить сюда больную женщину? Несчастная Мария с трудом ворочает языком. Разве ей по силам подняться по вертикальной лестнице? Пошевелите своими мозгами!

— Но вы же сказали, что… Я надеялся…

— Заткнись, идиот! Повернись ко мне спиной. Мне надо осмотреть привезенные тобой образцы и документы.

Чак безропотно подчинился. Где-то снова ухнул филин. Мария любила сов. Быть может, потому, что у нее самой большие и круглые, как у совы, глаза. Теперь на ее исхудавшем лице они казались огромными.

— Я вами доволен, мистер Уайтхед, — сказал наконец Доббс. — Именно это нам и требовалось. Благодарю вас.

— Всегда к вашим услугам, — машинально ответил Чак. — А как же все-таки с Марией? — снова спросил он упавшим голосом, понимая, что это бессмысленно.

— С Марией? Она уже дома, в своей постели. Я привез ее туда, как только вы покинули лабораторию. Бедняжка так страдала, что я сжалился и сделал то, на что вы не смогли решиться.

Темнота перед глазами Чака превратилась в непроглядный мрак. Он затряс головой и прошептал:

— Нет!

— Я поступил так из сострадания. Она скончалась безболезненно, ничего не почувствовав. Просто дышала все тише и медленнее после укола морфия, пока не обрела вечный покой.

— Нет! — дрожащим голосом повторил Чак. — Она этого не хотела! Она говорила мне об этом. И никогда не обратилась бы ко мне с такой просьбой.