Большой куш - Данил Корецкий Страница 52

* * *

Растерзанный Наполеон пулей вылетел с территории речпорта, не успев обмыться и привести себя в порядок – даже донской водой в разбитую рожу не плеснул, лишь бы поскорей убраться из опасного места. Он знал, что вырвался с того света. Знал и то, что в любой момент его могут вернуть обратно. Поэтому надо было срочно исчезнуть – это вопрос жизни и смерти не в переносном, а в самом прямом смысле! Разбитая «девятка» была в ремонте, правда, отобранный у должника «Солярис» стоял на парковке у ворот, но ключи у него отобрали, как и все, что было в карманах. Поэтому он выбежал на набережную, держась в тени, дошел до кафе «Шаурма» и в туалете умылся. После этого вряд ли можно было сказать, что он привел себя в порядок, потому что лицо распухло, посинело, тут и там набухали все новые гематомы, джинсы и шведка запачканы кровью. Но в «Шаурме» его знали, и такой вид никого не смутил, скорей напугал. Подойдя к шеф-повару, он взял у него тысячу рублей, пообещав завтра отдать. В обещание шеф-повар не поверил, но то, что член речпортовской ОПГ ограничился только тысячей, его обрадовало, потому что было равносильно подарку.

На стоянке Наполеон взял такси и вскоре позвонил в свою квартиру. Надька встретила его босиком, в халатике на голое тело, с собранными в пучок волосами и стаканом в руке. Как всегда, она была не в настроении: то ли действительно скучала, то ли просто пьяна.

– Ну вот, я опять одна целый день! – завела она свою пластинку, как только открыла дверь, но тут же осеклась и ужаснулась: – Что с тобой?!

– Подрался, – коротко ответил Наполеон, снимая окровавленную одежду. – Давай, собирайся, поедем на море. Отдыхать.

– На какое море? – сказала она. – А работа?

– Ничего, – он надел джинсы, свежую клетчатую рубашку, накинул кожаную куртку. – Бросишь свой сраный «Макдональдс». Давно же хотела!

– Да нет, подожди. С кем ты подрался? Тут что-то не то. Кто на тебя нападет? Да ты двадцать человек уложишь, а тебя вон как разделали, небось, свои пацаны…

– Почему пацаны? Что ты глупости говоришь? – огрызнулся он, метаясь по комнате, и набивая сумку вещами первой необходимости.

– Да потому, что больше на тебя никто не выступит! Тебя все в городе знают! – проницательно усмехнулась Надька. – Что вы не поделили?

– Какое твое дело? Я говорю – давай, собирайся.

– Да нет, – сказала она. – Я с тобой никуда не поеду. А то и меня грохнут!

– Ну, и черт с тобой, – выругался Наполеон. Он зашел в санузел, залез в тайник под ванной, достал «ТТ» с запасным магазином, паспорт на чужую фамилию и две пачки пятитысячных купюр. Немного, но на первое время хватит!

– Тогда уходи отсюда, пока они не пришли, – сказал он на прощанье. – А то не поздоровится!

– Ладно, – лениво ответила девушка, забравшись с ногами на диван, и плеснула в стакан еще виски из стоящей рядом бутылки.

Не оборачиваясь, он вышел на улицу. Если маски-шоу в штаб-квартире закончились, то его уже ищут. Значит, ни на вокзал, ни в аэропорт нельзя. Надо взять такси или нанять частника и рвануть в Красногорск. Триста километров – четыре часа пути. А оттуда хоть поездом, хоть самолетом, хоть автобусом – в Москву. Там легко затеряться среди десятка миллионов жителей, миллионов приезжих и десятков тысяч преступников. Тем более там есть хорошие корефаны… А корниловские пацаны, пусть по Надькиной наводке ищут его на морях…

Через двадцать минут Наполеон на синем «Форде-фокусе» с желтым светящимся гребешком на крыше и молодым разговорчивым водителем уже выехал из ночного Тиходонска и по слабо освещенной трассе помчался на юг. В салоне гремела музыка, и у него было хорошее настроение: постепенно приходило ощущение того, что угрожающая опасность, как и вся прошлая жизнь, остается там, позади, а впереди ждет другая – веселая, богатая и удачливая. Деньги делают все. Водила, увидев его рожу, вначале не хотел ехать, но двадцать тысяч мгновенно заставили изменить решение. Карась удовлетворенно потянулся. Хотелось выпить, да и голод давал о себе знать: ведь досыта поесть пиццы в обед так и не удалось… Можно, правда, остановиться у одного из придорожных кафе, многие из которых работали круглосуточно. Мельком подумал о Степанове – все-таки мент сдержал слово и не отдал его на растерзание… Вернее, отдал, но вовремя выручил. И все равно, ему не хотелось больше иметь дело ни с ментами, ни с бандитами. Хотя он прекрасно понимал, что так не получится: придется прибиться либо к одному, либо к другому берегу и жить или в ипостаси Карася, или Наполеона. Но это все было впереди, а пока можно расслабиться.

– Слышь, друг, тормозни у какой-нибудь приличной кафешки!

– Сделаем! – охотно кивнул водитель.

Кругом расстилалась ночная степь, вдоль дороги шумели деревья лесополосы, и с каждой минутой расстояние до Тиходонска увеличивалось.

«Как там Надька? – пришла неожиданная мысль. – Хватило ума сдернуть с моей хаты? А впрочем, это ее дело!»

Надька никуда не ушла на ночь глядя – решила поваляться у телевизора, переночевать, а утром спокойно собрать вещи и поехать обратно в общагу или завалиться к какой-нибудь из подруг. Но через полчаса после отъезда Карася в квартиру ворвались Весло и Воробей и, не застав «крысу», сдернули ее с дивана и увезли с собой. И хотя они не бросили ее в багажник, а посадили в салон, она забилась в угол, как пойманный зверек, ибо понимала, что это путешествие не сулит ей ничего хорошего.

Когда в адрес приехал Степанов, он обнаружил только незапертую квартиру, в которой все было перевернуто вверх дном. В углу лежала испачканная кровью одежда Наполеона, и опер решил, что тот успел уйти. Собственно, так оно и было.

Синий «Форд» с желтым гребешком сбавил скорость и остановился возле двухэтажного здания с неожиданной неоновой вывеской «Ресторан «Фобос», которая ярко светилась в темноте и была видна издалека. Только непонятно, кого она должна была привлечь – ближайшее село осталось в нескольких километрах позади, а вокруг расстилалась степь, да и шоссе в это время суток было пустым.

– Вот здесь пожрать можно! – перекрикивая музыку, крикнул водитель.

Карась неторопливо вылез наружу. Кругом властвовала темная южная ночь. Звезд видно не было, только желтый лунный диск слабо проглядывал сквозь густые облака. Сине-красные отблески от двухцветной вывески окрашивали фасад, придавая ему зловещий вид дома с привидениями из фильма ужасов. Вряд ли кому-нибудь из проезжающих путников захотелось бы зайти сюда для позднего ужина или по какой-либо другой надобности. Но у Карася фантазия на такие дела не включалась, ибо в привидений он не верил, а людей не боялся, потому что они его никогда не обижали – наоборот, он их обижал всю жизнь.

Хлопнула незапертая дверь, и он вошел внутрь. Полутемный зал казался пустым, но он сразу почувствовал в дальнем углу какое-то шевеление и умирающий звук оборванного разговора. Острым взглядом он определил, что там за столом сидит компания – человек шесть, и сейчас светлые пятна встревоженных лиц обернулись в сторону внезапного гостя.