Укороченный удар - Харлан Кобен Страница 53

— Они угрожали Валери, — призналась женщина.

— Кто?

— Не знаю… Люди, с которыми работал Павел. Они ясно дали понять: стоит дочке открыть рот — ей не жить. — Хелен умоляюще заглянула в глаза гостю. — Разве у нас был выбор? К чему бы привела откровенность? Они бы ее убили! Я так боялась за Валери… Кеннет — ну, думаю, его больше интересовали деньги. Задним умом каждый силен, а тогда мне показалось, что лучшего варианта не найти.

— Вы защищали дочь, — подвел итог Болитар.

— Да.

— Но сейчас ее уже нет.

— Не понимаю, о чем вы! — удивилась хозяйка дома.

— Вам больше не нужно бояться за Валери. Она мертва, значит, вы можете поступать, как считаете нужным.

Женщина безвольно открыла рот, однако ответить смогла далеко не сразу.

— У меня есть вторая дочь, — выдавила она. — И муж…

— Так к чему все эти разговоры о спасении Валери?

— Я… Я просто пыталась… — договорить миссис ван Слайк не удалось.

— Вы взяли откупные! — не унимался Майрон. Он постоянно напоминал себе: сидящая перед ним женщина только что похоронила дочь, но почему-то даже эта мысль не сдерживала ярость, а, наоборот, распаляла. — Мужа винить не стоит. Он бесхребетный червяк, а вот вы мать Валери. Вы брали деньги, покрывая человека, который насиловал вашу дочь. А сейчас продолжаете их брать, покрывая человека, который, возможно, убил вашу дочь.

— У вас нет доказательств, что Павел замешан в убийстве.

— В убийстве — действительно нет, зато остальные преступления против Валери — совсем другая история.

— Слишком поздно… — закрыв глаза, прошептала Хелен.

— Ничего подобного! Знаете, он ведь до сих пор творит бесчинства. Такие, как Павел, не в состоянии остановиться. Они находят новых жертв.

— Я бессильна.

— У меня есть подруга по имени Джессика Калвер, довольно известный писатель.

— Я знаю, кто она.

Болитар протянул миссис ван Слайк визитку Джесс.

— Расскажите ей всю историю — Джессика напишет статью, а вы отдадите в крупное издание, например в «Спорте иллюстрейтед». Сенсационный материал опубликуют раньше, чем люди Павла успеют пронюхать! Они совершенно аморальны, зато осторожны и рассудительны. Как только статья выйдет, преследование вашей семьи станет бессмысленным, а Павел получит по заслугам.

— Извините, — понурила голову Хелен, — я не могу так поступить.

От былой решимости не осталось и следа. Сгорбившись, мать Валери дрожала мелкой дрожью. Глядя на нее, Майрон пытался найти в душе хоть немного жалости.

— Вы бросили Валери на растерзание чудовищу. Толком не заботились и не следили. А получив шанс спасти, даже не подумали им воспользоваться. Вы взяли деньги!

Затянутая в изящный костюм, Хелен содрогнулась, похоже, от слез. Боже, до чего дошло: набросился на несчастную мать в день похорон ее дочери! На бис осталось утопить новорожденных котят в пруду у соседей…

— Возможно, — тихо начал он, — Валери хотела рассказать правду. Возможно, так ей было бы проще позабыть о прошлом. Возможно, поэтому ее и убили.

Молчание. Потом без всякого предупреждения Хелен ван Слайк подняла голову, встала и вышла из комнаты, не сказав больше ни слова. Майрон двинулся следом. Лишь вернувшись в гостиную, он снова услышал ее голос:

— Спасибо, что пришли. Благодарим за участие. Очень признательны…

Люсинда Элрайт оказалась дородной, с полными руками и веселым смехом. Из тех женщин, чьих объятий в детстве боишься: вдруг раздавит, а став взрослым, нередко о них мечтаешь.

— Заходите! — пригласила она, отогнав от двери нескольких малышей.

— Спасибо!

— Перекусить не хотите?

— Нет!

— А печенье? — В квартире миссис Элрайт было как минимум десять детей. Все не старше семи-восьми и темнокожие. Кто-то рисовал красками, кто-то строил замок из кубиков сахара. Какой-то мальчишка, на вид лет шести, показал Майрону язык. — Только не домашнее, печь совсем не умею.

— От печенья не откажусь.

Женщина улыбнулась.

— После выхода на пенсию сижу с детьми. Надеюсь, в этом нет ничего предосудительного?

— Конечно, нет!

Миссис Элрайт ушла на кухню. Мальчишка дождался, пока она скроется из виду, и снова показал язык. Болитар ответил тем же. Вот тебе и взрослый человек!.. Паренек захихикал.

— Ну, Майрон, садитесь… — Она смахнула с дивана детские рисунки. На тарелке обычный набор печенья: «Орео» и «Чип ахой». — Прошу, угощайтесь!

Майрон потянулся за печеньем. Спрятавшись за спиной миссис Элрайт так, чтобы она не видела, мальчишка снова высунул язык. Бывшей учительнице даже оборачиваться не пришлось.

— Джеральд, еще раз покажешь язык, и я отрежу его секатором.

Мальчишка тут же перестал гримасничать.

— Что такое секатор?

— Подрастешь — узнаешь, а сейчас иди играй. И смотри, чтобы на тебя не жаловались!

— Да, мэм.

Когда мальчишка убежал, миссис Элрайт сказала:

— В таком возрасте они мне нравятся больше всего. Чуть подрастут, и проблем не оберешься.

Кивнув, Майрон взял с тарелки «Орео», разломил шоколадные половинки, однако белый крем слизывать не стал. Очень по-взрослому! Миссис Элрайт выбрала другое печенье.

— Ваша подруга Эсперанса сказала, что вы хотите поговорить о Кертисе Йеллере.

— Да, мэм. — Болитар передал ей газетную вырезку. — В этой статье вас верно процитировали?

На серебряной цепочке старомодные очки в форме полумесяца. Учительница поднесла их к глазам и просмотрела страничку:

— Все правильно.

— Вы действительно так думали?

— Да, а не пыталась выгородить ученика, если вы на это намекаете. Я проработала в той школе двадцать семь лет. На моих глазах дети попадали в тюрьму и гибли на улице. О них я ни слова журналистам не рассказывала. Видите шрам? — Женщина показала на массивный бицепс.

Майрон кивнул.

— Ученик ножом пырнул. А еще один из пистолета стрелял. Я конфисковала больше оружия, чем любой чертов металлоискатель! — Женщина опустила руку. — Поэтому и сказала, что больше люблю маленьких, пока у них нет бредовых идей.

— Но Кертис выделялся из основной массы?

— Безусловно. Он был не просто славным мальчиком, а самым лучшим учеником из тех, что мне попадались. Всегда вежливый, дружелюбный, никаких проблем не создавал. Но, с другой стороны, и в «ботаниках» не ходил, ну, вы меня понимаете. Дружил со всем классом, успешно спортом занимался. Говорю, таких парней один на миллион.