Последний герой - Виталий Гладкий Страница 53

– Если вы считаете, что плот украл тоже алкаш, то это заблуждение.

– И мне так сдается. Хотя… чем черт не шутит. Ладно, харчи еще куда ни шло; их он мог стибрить. Скорее всего, так оно и есть. Но зачем ему наша джонка? Или он тоже решил рвануть когти? Все вроде сходится: запас продуктов, плот…

– Это сделал не алкаш, – упорствовал Люсик. – Судите сами: как он мог спустить его на воду? Мы вдвоем упирались не меньше чем полчаса, пока не выволокли плот на сушу. А этот доходяга еле дыбает, куда ему такие тяжести таскать.

– Тогда кто?

– Может, это приятели того парня, который разбился? – высказал предположение Люсик.

– С какой стати? Мы им до лампочки. А если они ищут его, то просто пришли бы сюда и спросили. Не считаешь же ты, что эти люди боятся нашей «дуры»? Думаю, у них и людей, и стволов хватает.

– Мрак… – пробубнил совсем скисший Люсик.

– Не то слово…

Вор чувствовал, что его начинает охватывать отчаяние. С того момента, как он прогнал Гараню, все неожиданно пошло через пень-колоду. А неожиданная удача в виде охотничьего приза оказалась всего лишь злой шуткой судьбы.

– Ни хрена, – процедил сквозь зубы вор. – Выкрутимся. Меня голыми руками не возьмешь… Как ты думаешь, Лукьян, мы прорвемся?

– Конечно, – ответил Люсик, стараясь добавить в интонации голоса побольше бодрости.

Но актер из него был никудышный, и Малеванный тяжело вздохнул – теперь этого красавчика придется пинками подгонять, чтобы он работал, как прежде.

– Все, хватит скулить, – решительно сказал вор. – Иди готовь завтрак. Потом наловим рыбы, а пока будем торчать с удочками, побазарим. Чего-нибудь придумаем. Второй плот сделать недолго, но мы еще поищем первый. Главное заключается в другом…

В чем именно, Люсик спрашивать не стал. В этот момент ему все было безразлично…

Фиалка сразу заметила, что Гараня сам не свой.

– Что случилось? – спросила она требовательно.

Гараня вздрогнул. Этот вопрос, произнесенный с такой же интонацией, он слышал много раз, когда был женатым. В нем звучали и озабоченность, и боязнь, и решимость женщины-матери защищать свою семью от еще неведомых бед любыми способами, и даже ревность.

– Да так… ничего… – буркнул он, избегая встречаться с Фиалкой взглядом.

– Это неправда, – с укоризной сказала девушка. – Я же вижу…

– Дай чего-нибудь поесть, – уклонился от ответа Гараня. – Кишки марш играют.

Пока он ел, Фиалка с обиженным видом бросала плоские камешки в ленивые волны, которые с собачьей преданностью лизали ее босые ноги.

Уже вечерело, и вода в их крохотной бухточке потемнела, поменяв цвет с бирюзового на синий со стальным отливом. Заходящее солнце вызолотило небо, на котором появились кучевые облака, а воздух стал влажным и неподвижным.

– Ночью опять пойдет дождь, – сказал Гараня, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

– Может быть, – коротко ответила Фиалка.

– Ты почему дуешься?

– Я дуюсь? Глупости! – фыркнула девушка.

– И дуешься, и обижаешься. А это нехорошо. Ладно, раз тебе так неможется услышать еще одну страшилку, то я расскажу. Только не говори потом, что лучше бы я промолчал…

И Гараня поведал Фиалке о своей встрече с неизвестным существом, похожим и на человека, и на обезьяну, и на медведя одновременно.

К концу его повествования лицо девушки стало белым как мел. От рассказа Гарани попахивало больным воображением, но Фиалка знала, что он никогда не врет. Да и зачем?

– Что же нам теперь делать? – спросила дрожащим голосом Фиалка.

– Не знаю, – угрюмо ответил Гараня. – На первый раз этот монстр меня пожалел – я так думаю. Но что будет, если мы встретимся с ним еще раз?

Фиалка горестно всхлипнула.

– Теперь и на охоту ходить все равно что по лезвию ножа, – между тем продолжал Гараня. – Мало нам леопардов и змей, так еще это страшилище… У меня до сих пор мурашки по коже бегают, как вспомню его взгляд.

– Скорее бы закончился срок… – с тоской сказала Фиалка.

– Лучше бы его продлить, а о нас чтобы совсем забыли, – тяжело вздохнув, молвил Гараня.

– Но мы не сможем самостоятельно покинуть остров.

– Смогли бы… будь у нас топор или мачете. Но теперь, благодаря этому ублюдку вору, мы на прочном якоре. Разве что нам здорово повезет…

– Как бы не так, – буркнула Фиалка, поняв, что означает последняя фраза. – Сколько здесь сидим, а на горизонте – ни единого судна.

– Нужно постоянное наблюдение. А мы этим не занимались.

– Я смотрела, – возразила Фиалка.

– Время от времени. Но даже если мимо острова будет плыть корабль, то как могут моряки нас заметить? Нужно подать общепринятый сигнал беды.

– Какой?

– В нашем случае – это разжечь большой костер… вон на том мысе, – показал рукой Гараня. – Для этого надо натаскать туда сухих дров и соорудить над ними шалаш – чтобы не намочило их дождем.

– Так чего мы ждем?

– Команды, – невольно улыбнулся Гараня.

– Вот и командуй. Ведь ты тут главный.

– Но даже готовый к применению сигнальный костер не даст нам никаких гарантий, что в скором времени появится какая-нибудь шаланда.

– Тогда нужно лечь и умереть, – зло сказала девушка. – Или смиренно дожидаться босса, надеясь на авось.

– Знать бы, что у него в голове…

– Ничего хорошего. В лучшем случае нас просто вернут туда, откуда взяли. А в худшем… Не хочется даже думать.

– Вот видишь, ты снова начала склоняться к мысли, что в конечном итоге нам каюк.

– Не знаю… Я уже ничего не знаю! – Глаза Фиалки наполнились слезами.

– Ну-ну… – Гараня по-отечески нежно обнял ее за плечи. – Еще, как говорится, не вечер. Все, пора на боковую. А завтра с новыми силами займемся сооружением сигнального маяка…

* * *

Куча хвороста высотой была почти в человеческий рост. Работать начали рано, а потому ближе к обеду Гараня уже начал сооружать над кучей хвороста шалаш, а точнее – навес.

Ночью прошел очередной дождь, но небольшой ветерок и солнце высушили дрова быстро. У Гарани и Фиалки была только одна проблема – как доставить хворост на мыс.

Дело в том, что тропинка, по которой они ходили туда-сюда, представляла собой скалистый гребень шириной с полметра. Вместе мыс и гребень были похожи на голову динозавра, сидевшую на тонкой и длинной шее. И чтобы пройти по ней и не упасть на камни с высоты в десять – пятнадцать метров, нужны были немалая ловкость и храбрость.