Смерть на каникулах. Убийство в больнице - Джозефина Белл Страница 53

Анализ возможных реакций девушки – профессиональная привычка врача Рейчел Уильямс – на самом деле был сейчас излишним. Блондинка была слишком занята своим спутником, чтобы запомнить лицо Рейчел, узнать его среди других посетительниц кафе. Будь у нее хоть малейший интерес к окружающей обстановке, она наверняка заметила бы в дальнем углу своего кузена Реджинальда Фринтона. Он читал газету, прислонив ее к графину с водой. Заметила бы она и их с Реджинальдом старую няню, живущую в их общем доме в почете и на покое. Старуха сидела широкой спиной к выходу, и рядом с ней стояла на полу переполненная хозяйственная сумка.

Вполне вероятно, что их присутствие мало бы заинтересовало Урсулу Фринтон. Ее кузен всегда приезжал в Шорнфорд в базарные дни. Он серьезно относился к своим сельскохозяйственным занятиям, и его усадьба процветала с самого начала войны. Казалось, он вдруг нашел себе цель в жизни, и его усилия в первый же год были вознаграждены успехом, а по мере расширения деятельности лицо не только приобрело здоровый загар, но и стало довольным и решительным, как в ранней юности. Он был явно поглощен собственными делами и получал от них удовольствие. Те, кто оказался внимательнее, чем Урсула, смотрели на него с приязнью и уважением. Вот сидит человек, и по его бриджам, твидовому пиджаку, ботинкам и гетрам видно, что он намерен их накормить. При взгляде на эти большие руки, листающие газету, люди наполнялись уверенностью.

Старуха-няня не была завсегдатаем в «Зеленом какаду». Если бы Урсула ее заметила, то удивилась бы, что няня выбрала неудобное место возле двери, когда могла с обычной бестактностью навязать свое общество Урсуле с Аланом.

Новая официантка принесла и поставила кофе. Алан попросил счет. Урсула, глядя в чашку, из которой пила, держа ее двумя руками, была слишком взволнована, чтобы увидеть, как напряглись его плечи и сурово сжались губы, когда официантка, кладя счет на стол, задела его руку. Девушка тут же повернулась к следующему столу, а Алан, улыбаясь и одновременно хмурясь, салютовал своей чашкой Урсуле.

– Спасибо, милый. Думаю, мне это понадобится.

– Все будет хорошо.

– Дома поднялся такой шум.

– Не обращай внимания. Все козыри у нас.

– Надеюсь.

– Уверен. Покурим?

– Давай. Меня и правда слегка трясет.

– Бедняжка моя милая. Возьми себе сколько хочешь, у меня еще есть. Ты же знаешь, там тебя не съедят.

– Могут провалить.

– Нет, не могут.

Рейчел слушала этот разговор, ожидая, пока ей выпишут счет. Ей было несколько не по себе. Она сочувствовала этой бледной девушке, явно воспринимавшей грядущий медосмотр как дело жизни и смерти. Теперь трудно будет сохранять беспристрастие. Если что-то окажется не так, то Рейчел поведет себя слишком мягко или – коли в последний момент заговорит совесть, – слишком жестко. Каким же неудачным оказалось это место рядом с девушкой и ее молодым человеком! Да еще эта новая официантка так долго выписывает простой счет за простой ленч. Рейчел подняла глаза – и у нее перехватило дыхание.

Новая официантка, занеся карандаш над блокнотом для выписки счетов, с сосредоточенной яростью глядела летчику в затылок. Ее холодное презрение, ее бледность исчезли как не бывало. Лицо горело гневом и ненавистью.

Рейчел была до глубины души потрясена – и возмущена тоже. Какова бы ни была история гнева этой девушки, утонченное заведение миссис Сомервиль не место для его проявления. Пусть даже не произошло прямой вспышки (а какую-то жуткую секунду Рейчел уже мерещились удары ножа и крики), – все равно не может быть, чтобы никто больше не заметил этой странности. Она огляделась – ну конечно. Симпатичный с виду мужчина, похожий на фермера, со смутно знакомым лицом. Он поднял глаза от газеты и смотрел на официантку, приподняв брови и чуть заметно улыбаясь.

– У меня всего лишь одно блюдо и кофе с булочкой, – встала Рейчел, стараясь не толкнуть снова чужой стол. – Боюсь, я уже спешу, так что не могли бы вы…

Выведенная из задумчивости официантка побледнела еще больше и наклонилась к блокноту.

Рейчел отчетливо слышала ведущийся рядом разговор на пониженных тонах:

– Все готово, милая?

– Да.

– Носик там попудрить или что?

– Алан, это медкомиссия. Ты их разве не проходил? Анализы сдать и так далее.

– Прости. Да, понимаю. До меня не дошло, что для женщин…

– Ну ведь должно быть то же самое? В смысле в основном…

– Ты права. Как-то не сообразил. Очевидно, они должны работать тщательно, даже для тех должностей, на которые вас берут.

– Мне это нравится. Там же зенитки и аэростаты? Не все же официантками в столовой и писарями, пусть даже летать нам не дают.

– Да, котенок. Взяла свою сумку? Тогда взлетаем.

– Полминуты еще, Алан. Должна я им сказать?

– Если ты его не наденешь, они не узнают.

– Оно у меня в сумочке. Так что не узнают, как ты и сказал.

Они отошли от стола и извилистым путем пробрались к конторке, где деньги принимала лично миссис Сомервиль. Рейчел дождалась, когда они ушли. Ей было стыдно, что она возилась с мелочью, ища чаевые для официантки, вместо того чтобы сразу достать деньги и пойти к конторке. Но подслушанный разговор ее и развлек, и заинтересовал. Сперва она слушала невольно, но под конец – чтобы узнать побольше. Можно было бы открыться этой девушке, спровоцировав ее на прямое признание. В этом не было бы ничего страшного. В рабочие часы Рейчел постоянно слышала доверительные признания и трактовала их в интересах своих визави. К этим людям у нее было чисто профессиональное отношение, и она едва ли вспомнила бы их за пределами своего кабинета. Такого же рода были и слышанные ею сведения, а также сделанные выводы.

Молодая пара отошла от платежной конторки, и девушка сказала:

– Черт, ну и невезение! Вон там няня со своими покупками. Прикрой меня, она сидит спиной и нас, дай бог, не увидит.

Они тихо направились к двери, и, как только вышли, крепкая старуха с сумкой, на которую показала Алану его спутница, вскочила на ноги, подошла к двери, выглянула на улицу, вернулась на свое место и снова села. На лице ее любопытным образом смешались тревога и удивление.

«Старая няня», – подумала Рейчел, в свою очередь покидая кафе. Ее растущий интерес к делам этой девушки придавал дню странную атмосферу нереальности. Рейчел вышла на улицу и пошла по Хай-стрит в сторону «Методист-Холла», где заседала комиссия.

Она слишком была занята своими мыслями, чтобы оглянуться. Иначе бы увидела, что Реджинальд Фринтон вдруг выпрямился и сунул газету в карман. Она бы увидела, как он посмотрел няне в спину и отвернулся, пристально глядя на стол, где только что сидела молодая пара. Она бы увидела, как он снова повернулся, улыбаясь приближающейся миссис Сомервиль, собственноручно несущей ему кофе. Но она не оглянулась и запомнила лишь, что видела мистера Фринтона всего только раз.