Хранители завета - Том Эгеланн Страница 54

— Так что же это значит, если вы правы? Есть ли другие боги, которые ждут своей очереди, чтобы занять место умершего Бога?

— Этого мы не знаем. Пока. Гностики — христианская секта, которую отцы Католической церкви заклеймили как еретическую, — никогда не были готовы признать, что наш Бог — Всемогущий самодержец. Напротив, многие думали, что Яхве — Бог низшего ранга, стремящийся к власти, и что его создания — Земля и люди — как раз доказывали его небожественную суть. Выше Яхве и других конкурирующих маленьких богов было более могущественное божество, настоящий Бог, находящийся выше всяких мелочей, происходящих здесь, на Земле. Понятно, что ни иудейские раввины, ни христианские Отцы Церкви никогда не признавали такого учения. Бог Ветхого Завета, как бы то ни было, заставил нас молиться Ему, и никому другому. Гм… Но как быть, если гностики были правы? Что, если Яхве Ветхого Завета был стремившимся к власти богом — аэоном, — который был истерически занят пустяками? Что, если Яхве был только одним из многих богов? Что, если существует созидательная сила, Истинный Бог, которого ни одна религия не сумела найти среди своих святых иллюзий? Возможно, пройдут сотни лет, прежде чем новый Бог станет настолько сильным, чтобы появиться перед нами, людьми, и выберет новых пророков, которых человечество станет слушать, кому станет поклоняться, из-за кого будет воевать. Ты — дитя неверия в Бога, государственного безбожия, равнодушного отношения к вечности и ко всему святому. Исходя из этого, можно сказать, что твои атеистические взгляды — результат отсутствия Бога в нашей жизни.

Несколько минут мы сидим молча, в тени, скрывающей нас от палящего солнца пустыни. Когда мы допили воду, монах показал нам дорогу в прохладный земляной подвал под монастырем. Мы проходим через многие помещения со стенами из земли и песчаника и наконец входим в железную дверь и попадаем в бетонный зал, освещенный мигающей лампой дневного света.

Монах открывает металлический шкаф и вынимает коробку, полную монет. Он протягивает мне горсть монет. Я смотрю. И к своему удивлению, обнаруживаю, что это серебряные монеты с норвежским королевским гербом.

— Как они сюда попали?

— Их сюда положили.

— В университете я прошел курс нумизматики. Если я не ошибаюсь, первые норвежские монеты выпустил Олаф Трюггвасон примерно в 995 году. На монетах есть надпись ONLAF REX NORMANNORUM, что трактуется как Олаф, король норвежцев. На лицевой стороне изображение короля со скипетром, на реверсе — крест и буквы CRVX, то есть латинское слово crux, что значит крест. Считается, что мастер, изготавливавший монеты, приехал из Англии.

— Скандинавские торговцы изготавливали монеты и здесь, в Египте, а именно в деревне Миср, к югу от Александрии, на берегу Нила.

— Археологи обычно считают, что арабские монеты, найденные в Норвегии, пришли на север вместе с купцами, торговавшими в Византийской империи. Кроме этого, арабские монеты вообще использовались как интернациональная валюта. Я не знал, что викинги изготавливали монеты в Египте.

— Недолго. Есть кое-что еще, — говорит Стюарт и проскальзывает мимо монаха, кивая еще на один шкаф, притом гораздо большего размера. — Но за это я надеюсь получить от тебя «Свитки Тингведлира».

— Скоро…

Монах отпирает шкаф и вынимает деревянный футляр. Внутри лежит золотое украшение. Он протягивает мне цепь, которая весит немало. Подвеска изображает руну тюр.

— Украшение эпохи викингов, — говорит Стюарт. — Попробуй угадать, где его нашли.

— Я не знаю.

— Украшение было найдено в пустом саркофаге в самой отдаленной, самой секретной погребальной камере храма Амона-Ра, — говорит монах.

6

В тот же вечер сразу после обеда я звоню профессору Ллилеворту в СИС из уличного телефона на расстоянии нескольких кварталов от гостиницы.

Связь отвратительная, уличный шум не дает возможности вести разговор. Но мне удается объяснить ему, что я совершил в целом удавшийся побег из Института Шиммера. Его вопросы тонут в какофонии мопедов, автобусов, криков торговцев овощами, которые расхваливают свои увядшие дыни, и дисгармоничных призывов муэдзинов, доносящихся с минаретов.

На обратном пути меня без всякого предупреждения завлекают в десяток мелких лавок, из которых по причине культурных и языковых недоразумений я каким-то образом умудряюсь выбраться с солидным запасом каменных фигурок скарабеев и кошек, металлических Анубисов, миниатюрных саркофагов с мумиями, а еще с папирусным плакатом со сфинксом в момент захода солнца и эссенцией духов «Nubian Nights», [53]перед которыми не устоит ни одна красавица.

Около гостиницы я обнаруживаю туриста, который делал фотографии в гробнице Тутмоса II. Он стоит и взглядом ищет кого-то, возможно свою очаровательную женушку с кредитной картой и большим желанием использовать ее. Увидев меня, он смущенно улыбается. Может быть, он видит меня не в первый раз, но не может вспомнить, кто я. Или же я не должен был заметить его.

7

На следующее утро мы со Стюартом прогуливаемся от гостиницы до Луксорского музея.

Вчера вечером Стюарт позвонил в музей и договорился о встрече с директором, своим хорошим знакомым и коллегой, с которым поддерживал связь на протяжении многих лет.

По пути Стюарт пытается уговорить меня показать ему «Свитки Тингведлира». Я отвечаю, что, как он должен понимать, с собой их у меня нет.

— Но ты же знаешь, где они? — брюзжит он. — Давай поедем туда.

Я понимаю, что его профессиональное любопытство неуемно, но это постоянное приставание начинает действовать мне на нервы.

Директор музея напоминает добродушную гориллу. У него пышная борода, кустистые брови, и даже из-под рубашки на груди торчат волосы.

— Стюарт! — рычит он и обнимает старого коллегу.

Они смотрят друг на друга со смехом и словно не веря, что оба еще живы.

— Он был моим ассистентом, когда я вел раскопки в гробнице Амона-Ра, — объясняет Стюарт.

— Ассистентом?! — смеется директор. — Я был твоим рабом!

В музее уже довольно много посетителей. Я смотрю, нет ли фотографа из гробницы. Но его нет. Конечно, его успели сменить.

— Лишь немногие знают — а еще меньше тех, кто этим интересуется, — что у нас в подвале есть коллекция папирусов, пергаментов и бумажных текстов, — говорит директор. Обращаясь к Стюарту, он добавляет: — Документы хранятся там.

Стюарт подмигивает мне.

— Документы? — спрашивает он.

В этот момент мы проходим мимо стеклянной витрины с фигуркой, которая заставляет меня резко остановиться.

Деревянная скульптура имеет размер примерно сорок сантиметров и изображает мужчину или бога, который обеими руками держит свою длинную бороду. По надписи на витрине, ей 3200 лет, она ранее была покрыта черной смолой — цветом бога Осириса. Найдена в одной из могил Долины царей. Скульптура очень похожа на ту, фотографию которой Трайн держал у себя в кабинете в Рейкьявике. Бронзовая фигурка, которой тысяча лет, с бородой в форме анха, была найдена в 1815 году около Эйя-фьорда в Северной Исландии. Откуда привезли эту фигурку? Из Египта? А если фигурку из Эйя-фьорда сделал исландский викинг в XI веке, то откуда он черпал вдохновение? Может быть, он был на военном корабле Олафа?