Бенефис чертовой бабушки - Валентина Андреева Страница 54

– Фига себе! – поздоровалась с ним Наташка. – Проходите. Александра Сергеевича, значит, отпустили. Перепутали с братом? Ефимова с Антоном тоже в залог взяли? Вместе с хлебом… единым, насущным. Ир, ты из берегов вышла, на пол растекаешься. Не хочешь переодеться?

– Где мой муж? – каменным голосом вопросила я, леденея не только телом, но и душой.

– Я здесь, Иришка! – раздалось с крыльца. – Мы с Юрой на подходе. Трубите общий сбор.

– Наталья, ты труби, мне некогда, считай, что я уже оповещена.

Переодеться в сухое было делом минуты, но меня задержал хирург Ефимов, которому потребовалась смена белья. Первым делом с дороги следует принять душ и не важно, что в это время идут локальные боевые действия – на кухне.

Как оказалось, бой без правил организовала Анна Петровна. Ей не понравилось самоуправство Наташки, которая, пользуясь случаем, решила скормить следователю осточертевшие сосиски. Подруга попробовала убедить нянюшку в том, что «все перемелется», не получилось.

– Вот то-то и оно. Сожрать все можно, – силком отнимая у Наташки сосиски, заявила Анна Петровна. Одна сдвоенная пара при этом улетела на диван, еще одна осталась в руках у Натальи. Основную часть отвоевала нянюшка. – Рассольник, вон, доедайте. Только и норовят слизнуть что-нибудь вкусненькое.

– Я что-то не пойму, кто в доме хозяин?! – швыряя Анне Петровне свою ненужную уже пару сосисок, обратилась ко мне Наташка. Причем таким тоном, словно я во всем виновата.

– Я! Я пока за хозяина! – с торжеством в голосе заявила нянюшка. – Неужели непонятно, что Мариночке с Юрочкой не до хозяйства. А Юленька вообще никогда к нему не касалась. И сейчас не понять, где ее носит.

– Хозяин в доме – Домовой, – улыбаясь, внесла я свое пояснение. Хотелось разрядить обстановку, пока не спустились поднявшиеся наверх в Сашину комнату оба брата во главе со следователем.

– Я сама себе Домовой… Домовая! – отрезала нянюшка. – Вы сегодня уедете, а нам с Антошей здесь еще жить. И между прочим, работать.

– Вот насчет Антоши я как раз не уверен, – на ходу вытирая мокрые волосы, сообщил Дмитрий Николаевич. – Ваш Антоша потерялся.

– Где?

На Анну Петровну невозможно было смотреть без жалости.

– Где вы потеряли моего мальчика?

– Мы расстались с ним у здания прокуратуры. Он отошел якобы в магазин за батарейками, а позднее позвонил, чтобы мы его не ждали. У него изменились обстоятельства, он вынужден срочно уехать.

Анна Петровна безропотно позволила Наташке забрать у нее сосиски, даже не среагировав на ее язвительное замечание о жадности, одном из худших пороков человечества. Именно из-за нее рухнул первобытно-общинный строй. А ведь ладненько жили! И уж кому, как не Анне Петровне об этом знать. Похоже, она первая скакнула оттуда без промежуточной остановки прямо к феодализму.

На этом пришлось прекратить перебранку – сверху нас позвала Маринка. Следователю понадобились более-менее подходящие свидетели осмотра комнаты Александра с целью выемки Ксюшиных вещей. Мама Ксюши категорически отказалась видеться с людьми, на территории участка которых убили ее дочь. Насколько я поняла, санкции на обыск у господина Сурикова не имелось, а посему тщательный осмотр комнаты, включая вещи самого Брусилова-старшего, мотивировался благим намерением – помочь бедной матери получить то, что осталось от убиенной. А осталось, надо сказать, немного. Вещами Ксюша себя не обременила, рассчитывала на недолгий визит. Причем со своей особой целью – найти и вывезти из дома Брусиловых, а проще говоря, украсть какие-то ценности. Ничего не обнаружив, Ник. Вас. не выдержал и прямо поставил вопрос о наличии в семейном загашнике золота-бриллиантов. Братья Брусиловы вместе с Маринкой выразили полное недоверие версии следователя. Бриллиантов отродясь не имели, а все свое золото: обручальные кольца Юрика и Марины плюс золотые цепочки с крестиками ее и дочери да по паре сережек носят на себе. Покойная Светлана Никитична драгметаллы не уважала. Особенно золото. Правда, у нее имелись два массивных серебряных перстня – один с александритом, другой с бирюзой, но она их давно не носила. С собой в деревню тем более не брала.

Уже за обедом выяснились интересные детали, позволившие судить об огромной работе следствия. Ксения Львовна Гордеева никогда не знала ни своей родной матери, ни отца. Новорожденную девочку обнаружили в старой коляске неподалеку от детской поликлиники. Голодная малышка, завернутая в промокшие пеленки и одеяльце, жалобно плакала, чем и привлекла внимание чужих мамочек. Ребенка отправили в Дом малютки, а позднее – в Детский дом.

Ксюша пережила две пытки удочерения. Отношения с приемными родителями не складывались. В первой семье сразу взялись за ее перевоспитание. Сначала в соответствии с умными книжками. Спокойного, интеллигентного и послушного ребенка из Ксюши не получалось, пришлось выкинуть умные книги и применить дедовский метод – наказание ремнем. И чем больше наказывали, тем хуже это сказывалось на характере малышки. Кончилось тем, что Ксюша удрала назад в Детский дом, наотрез отказавшись возвращаться к приемным родителям. Вторая семья повела себя с точностью до наоборот. Ксюшу баловали: зацеловывали от избытка чувств, заваливали подарками, закармливали всем, чем только душа пожелает. Но Ксюша очередным родителям не верила. Хорошенькая умная девчушка, казавшаяся покладистой, творила ужасные вещи: резала на клочки наряды приемной мамочки, ломала на папином столе карандаши и ручки, а самое главное – воровала деньги, умело сваливая вину за свои проступки на других. В частности, на добродушного кота и няню. Больше всего расстроил девочку обнаруженный няней тайник, куда Ксюша тайком складывала добычу: деньги и украшения матери. На вопросы «зачем?», «почему?» и чего ей не хватало, насупясь, отмалчивалась. А причина была банальна. Ребенок уверовал в то, что все люди – враги. Все, кроме настоящих родителей, которые ее наверняка обыскались. Вот и решила подкопить средств для самостоятельного розыска. Да и с пустыми руками являться к ним не хотелось. Не от хорошей же жизни они от нее отказались. Очередной раз вернувшись в детский дом, Ксюша неожиданно успокоилась и вплоть до момента, когда навсегда оставила его стены по возрасту, вела себя вполне благоразумно.

Все это сегодня поведала следователю бывшая Ксюшина свекровь – Ираида Павловна. Бывшая, поскольку ее сын развелся с ней полгода назад и даже слышать о ней не хочет. Девочка, конечно, подленькая, и тому немало доказательств, но надо обеспечить ей достойные похороны, у нее же никого нет. Лично Ираида Павловна давно простила покойной все неприятности, что та ей принесла. На счастье, кажется, удалось убедить сына выполнить последний долг перед бывшей женой, он обещал срочно вернуться из своей командировки.

– Он не вернется, – невзначай вырвалось у меня. Я прикусила язык, да поздно. – Не надо, господа, смотреть на меня, как на медовый пряник с начинкой. Раскусить меня не удастся. Сама сломаюсь. «Он» не вернется ни в столицу, ни сюда, поскольку боится ареста. Правильно, Ник… Николай Васильевич?

– Смотря кого вы имеете в виду, – живо отозвался следователь.