Смерть на рыбалке - Евгений Константинов Страница 54

И несмотря на все эти «ванны», Сергей ни разу не простудился. Даже в тот памятный день, когда, казалось, воспаление легких ему гарантировано, все обошлось…

Вот и сейчас, держась на плаву рядом со своей лодкой номер «16», Сергей не боялся простудиться. Опасаться стоило сумасшедшего охотника, который стрелял и, слава богу, промахнулся по нему и, не дай бог, не промахнулся по Игорю.

Чтобы снова не оказаться у него на мушке, Сергей разумно решил пока не высовываться. В этом месте ощущалось едва заметное круговое движение воды, благодаря чему лодка, не удерживаемая якорем, потихоньку приближалась к лодке сумасшедшего охотника. Ну а когда они сблизятся…

Сергей пока не знал, что именно сделает, когда их лодки сблизятся, но прекрасно сознавал, что одному из них очень не поздоровится. Преимущество, несомненно, было у сумасшедшего: у него в руках оружие, сам он сидит в лодке и наверняка в своих действиях видит какую-то цель. Единственное, что может сыграть на руку Сергею, это внезапность, ведь, судя по всему, охотник должен быть уверен, что его жертва покоится на дне.

Придерживаясь снизу за край борта и стараясь не раскачивать лодку, Сергей освободился от сапог, жизнь дороже, а в ответственный момент лишние килограммы могли оказаться очень некстати. Надо было бы скинуть еще и брюки, но это потребовало бы немалого времени и сил, к тому же мужчина, оставшийся без брюк, чувствует себя гораздо неуютнее, чем только без обуви.

Но времени для этого, похоже, и в самом деле не осталось. Поблизости начался какой-то непонятный разговор, а когда Сергей догадался, что таким образом можно говорить по рации или по телефону, услышал и почувствовал, как лодка обо что-то глухо стукнулась.

Он сделал два глубоких вдоха и выдоха, на третьем входе задержал дыхание и бесшумно погрузился под воду. Сергей сразу открыл глаза, увидел над собой большое темное пятно – дно своей лодки, проплыл под ней и еще под одной лодкой и все также бесшумно, лицом вверх, вынырнул.

И сразу, вцепившись обеими руками в борт чужой лодки, рванулся вверх. Лодка угрожающе накренилась в его сторону, да и он усилил крен, надавив на борт грудью. Из-за чего стоявший в лодке человек потерял равновесие, выронил из рук карабин, булькнувший в воду, наклонился, чтобы ухватиться за борт… Сергей успел увидеть, что лицо человека прикрыто волчьей маской, а дальше действовал автоматически, словно всю жизнь только этому и учился: выбросил вперед и вверх левую руку, схватил человека за волосы, резко дернул вниз, с хрустом припечатав «волчью пасть» в борт, одновременно подтянулся и, словно имитируя движения дельфина, вибрируя ногами и всем туловищем, переполз-перевалился в лодку.

При этом лодка, зачерпнув воды, едва не опрокинулась, одно весло выскочило. Сергей поймал его, размахнулся и от души врезал лопастью по хребту пытавшегося подняться охотника, а затем добавил по голове. Тот обмяк. Сергей окинул взглядом разбросанные в лодке вещи и, увидев рацию, поднес ее ко рту:

– Порвать мои стальные нервы! Кто-нибудь ответит, что здесь происходит?

Мощный толчок в плечо отбросил Сергея на дно лодки, и только во время падения он понял, что в него вновь стреляли, но на этот раз не промахнулись.

* * *

Отвечая на вопрос Марата, что он взял с собой в лодку помимо пива, Владимирский умолчал лишь об одном – двухсотграммовой фляжке с коньяком. На любой рыбалке и любой охоте эта фляжка была при нем неизменно, как неприкосновенный запас. То есть, конечно же, запас был «прикосновенный» и в каждую поездку обязательно уничтожался. Но спрашивать об этой фляжке было все равно, что спросить, не забыл ли он взять на рыбалку спиннинг, а на охоту – ружье.

Как и просил Марат, Владимирский загнал лодку в прибрежные заросли тростника. Его трясло, но не от холода – перед глазами был саратовский дедуля, фамилию которого он никак не мог вспомнить. Рука непроизвольно полезла во внутренний карман жилетки, где ждала своего времени фляжка с НЗ. Машинально отвинтив крышку, он опустошил фляжку не меньше чем наполовину и так же машинально ее закрыл. Фляжку подарили друзья-рыболовы; сделанная из нержавейки, она была обклеена кожей с выжженной на лицевой стороне надписью: «Идейному борцу за большие уловы».

Особо большими уловами Владимирский никогда особо похвастать не мог. В отличие от… дедули, изуродованная шея которого опять возникла перед мысленным взором. За что же его убили?! Неужели специально? Тогда кто? Ведь не спортсмены-конкуренты!

В горле пересохло, и Вовик открыл банку пива. Пока утолял жажду, в осоке со стороны берега послышалось хлюпанье. Кто-то неспешно двигался прямо на него. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь охотник, подзабывший правила безопасности и услыхавший шум, выстрелил в его сторону! Владимирский втянул голову в плечи, хотел аккуратно поставить банку с пивом на сиденье у себя за спиной, но, уже разжав пальцы, понял, что промахнулся. Банка с грохотом упала, заливая дно лодки шипящей пеной. Ругнувшись, он торопливо схватил ее и поднес ко рту, чтобы хоть оставшееся пиво попало в рот.

– Разве на соревнованиях разрешено алкоголь употреблять? – услышал он вдруг голос за спиной.

– Пиво – не алкоголь, – машинально ответил Вовик, оглядываясь. – А-а-а… вы кто – судья?

Судья, или кем он там являлся на самом деле, вышедший из густых зарослей тростника, стоял по колено в воде в болотных сапогах. Камуфляжный костюм дополняли волчья маска и шляпа, на груди – бинокль, в руках – карабин.

– У тебя тридцать пятая лодка? – поинтересовался он.

– Тридцать пятая. А в чем дело?

– А твой приятель на сорок третьей куда подевался? – проигнорировал тот встречный вопрос.

– Обратно на базу намылился. Ментов вызывать, – не моргнув глазом соврал Владимирский.

– Ха! Ментов…

– Не веришь? Мы с ним лодку с трупом нашли. Кто-то одному спортсмену шею прострелил. Случайно, наверное, но ментов-то все равно вызывать надо…

– Ха! А ты что же с дружком своим не поплыл?

– Боюсь в тумане заблудиться.

– Ну ничего, со мной не заблудишься. Выпрыгивай!

– Щас! – возмутился Владимирский. – С какой это стати?

– С такой, что ты арестован. – Он повел карабином. – Говоришь, жмурика нашли? Так вот, ыы с приятелем и есть первые подозреваемые в его убийстве.

– Да кто ты такой, чтобы нас подозревать?! Назначили тебя судьей, так суди. А я правил пока не нарушал.

– Достаточно того, что я – человек с ружьем, – сказал тот. – Не вылезешь сию же минуту, для начала прострелю лодку…

* * *

«Господин полковник, докладывает Линза. Жертва номер «32» возвращается на базу. Я ему из одного длинного спиннинга сделал два коротких…»

«Прекрасно!»

– Ну, Антоша как дела? – спросил Волохов долговязого помощника, не без зависти наблюдавшего за сценой Цыплаков – Валентина.

– Все нормально. Один под номером «8» уже отдыхает в гостинице.