Мимо денег - Анатолий Афанасьев Страница 54

Сабуров бросил остатки вафельного стаканчика в урну и аккуратно вытер ладони большим носовым платком. Свой стаканчик Аня сжевала целиком, тоже как в детстве.

— Если не возражаете, — произнес профессор мягким тоном, — поговорим немного о вас.

— Как я могу возражать? — Аня напряглась, не ожидая ничего хорошего от такого начала.

— Как вы себя чувствуете? Не слишком устали?

— Ничуть не устала. Я чувствую себя хорошо.

— Голова не кружится?

— Нет.

— Препараты, которыми вас кололи, некоторое время будут давать о себе знать. Но это не страшно. Постарайтесь не обращать внимания.

— Понимаю, спасибо.

— Думаю, хороший санаторий вам не повредит. На месяц-другой. Где-нибудь в Подмосковье. Но это чуть попозже. Сначала надо понаблюдать, сделать анализы, пройти полное обследование. Хлопотно, конечно, но надо.

— Да, разумеется.

— Не вижу энтузиазма. Аня, вы должны взять себя в руки. Жизнь, как ни странно, продолжается. У вас еще все впереди. Главное, преодолеть апатию. В этом вы должны мне помочь. Скажите, что вас сейчас, именно в эту минуту, больше всего беспокоит?

— Ничего не беспокоит, — улыбнулась Аня. — Они же все равно меня убьют.

— Кто убьет?

— Как кто? Те, кто взялись за нас с Олегом. Они не остановятся. Да я и не ропщу. Попала в мясорубку, значит, сама виновата. Никто не неволил гоняться за длинным рублем. Знаете, единственное, о чем жалею? — Метнула на профессора быстрый взгляд из-под темных ресниц. — У нас в доме когда-то жил рыжий кот Антон. Необыкновенное существо, умное, ласковое, преданное. И как же он громко мурлыкал у меня на коленях… Никогда больше не придется приласкать мурлыкающего кота, это действительно обидно. А все остальное — тьфу! Не стоит сожалений.

— Прекрати, — угрюмо бросил Сабуров, внезапно перейдя на «ты». — Мелешь вздор. Никому ты не нужна, чтобы тебя убивать. Еще раз повторю, все кончилось. Не хотел говорить, но скажу. Может, тебе будет спокойнее. Фирма «Токсинор» теперь принадлежит американцам, и я, как ни чудно, ее новый директор. Одним из условий было, чтобы тебя оставили в покое. Никому ты больше не мешаешь. Следствие окончено, забудь.

— А что с Олегом? Он тоже больше никому не мешает? — Аня спросила без особого любопытства, так уж, для поддержания темы.

— Стрепетов — тем более.

— Почему тем более?

— Он умер на допросе. Сердечный приступ.

— Вот видите, — с удовлетворением заметила Аня. — Бедный мальчик!.. Столько хитрил, изворачивался — и такой ужасный конец… Придавили, как мышонка. Дорогой Иван Савельевич, не надо лукавить. Или вы чего-то сами не понимаете. Ведь дело не во мне и не в Олеге. Дело в принципе. У россиянского бизнеса свои законы. Конкурентов положено мочить. Не нами заведено.

— Не думай о себе слишком высоко. Какой ты конкурент?

— Естественно, никакой не конкурент. Я просто лишняя. Запятая в чужом тексте, которую лучше стереть… Иначе вся работа выглядит неряшливой.

Она по-прежнему не могла понять, чего от нее ждет новый покровитель, который сначала был профессором, а теперь оказался директором «Токсинора». Жизнь убедила ее в том, что чистого бескорыстия в природе не существует. Всякая услуга имеет свою тайную или явную мотивацию. За так называемую бескорыстную помощь приходится платить дороже всего — деньгами, телом, дружбой, предательством, любовью, и иногда проценты набегают такие, что душу продашь дьяволу, лишь бы расквитаться. Но сейчас, в своем заторможенном состоянии, она не испытывала сильных эмоций и этот вопрос, как и Все другие, волновал ее только теоретически.

Сабуров смотрел на нее, прикрываясь ладонью от солнца, потом своим платком вытер ее губы, запачканные мороженым.

— Извините, — смутилась Аня.

Она почти засыпала, и это тоже было маленьким чудом. Надо же, можно подремать на солнышке, пронизывающем листву… Разве могла она об этом мечтать еще день назад?

— Ничего, — будто сам себе сказал профессор. — На первый раз достаточно. Все образуется, и справедливость себя обязательно окажет, как говаривал один матрос. Вы, Анечка, еще слишком слабы, чтобы рассуждать здраво.

— Какой матрос? — сквозь сон спросила Аня.

— У писателя Станюкевича. Обычный русский матрос. Сколько его ни били, ни ломали, все свое талдычил: правда, дескать, восторжествует.

— Восторжествовала?

— Нет. В конкретном случае нет. Но если брать вопрос шире, доводить до обобщения… Поразительная национальная черта, эта, в сущности, слепая вера русского человека в непогрешимость разумного, справедливого устройства мира. Об нее, если отбросить частности, как раз и споткнулся нынешний режим, выдающий себя за либеральный. Десяток лет пытаются втолковать мужику, что доллар превыше всего, а ему и невдомек. По-прежнему цепляется за свои старинные цацки, хоть кол на голове теши.

— Матрос утонул, да, Иван Савельевич?

— Можно сказать и так… Поехали домой, Анечка. Совсем ты, гляжу, разнюнилась.

Аня послушно поднялась, уцепилась за его локоть. Сабуров сурово насупился. Впервые после долгого безвременья женские прикосновения вызывали у него такие чувства: защитить, прикрыть, приласкать. Эх, думал растроганно, сбросить бы годков тридцать, сорок…

Неподалеку от выхода из сада, возле теннисного корта их поджидали двое молодых людей преступного вида. Оба одетые как для уборочной страды: в кожаных телогрейках, в шерстяных шапочках, в широких сатиновых штанах… Глаза тусклые, как у кабанов. Сабуров намерился их обойти, но Аня, хотя была в полусне, сразу сообразила, что ждут именно их. Встрепенулась, пошла ровнее. Молодые люди перегородили им путь, как два раскачивающихся столба.

— Что, старинушка? — спросил один, сцедив окурок с губы. — Не слишком ли молодую телочку снял? Отдай лучше нам.

Сабуров оглянулся по сторонам: те же пожилые пары на корте, слева, за забором из рабицы, несколько человек гоняют в пинг-понг, на дороге они одни. Никто на них не смотрит.

— Вам чего, ребятишки? Приключений ищите?

Парни заржали добродушно.

— Ага, приключений… — согласился громила. — Потрахаться охота. Скоко хочешь за свою мочалку? Ста рублей хватит?

— Я же вам говорила, — упавшим тоном пролепетала Аня. — Они не отступят.

Сабуров не поверил. Подгулявшие с утра задиры — досадное совпадение, не более того. Он попросил:

— Ребятки, не шалите. Дайте пройти.

— Слышь, Петух, — сказал один другому с удивлением, — старому пердуну ста рублей мало.

— Наглый он, — ответил тот. — Придется поучить. Отойди-ка, братан, разомнусь маленько.

Разминка заключалась в том, что парень развернулся на одной ноге, а второй, обутой в кроссовку, нанес Ане два удара: первый в живот, второй в голову. Девушка повалилась на песок, как подрубленная. Сабуров кинулся на обидчиков, но тут же обнаружил себя стоящим на коленях. Попытался вдохнуть или выдохнуть, но в горле заклинило и перед глазами вспыхнула алая, дробящаяся пленка. Озорные лица парней просачивались сквозь нее смутно.