Горькие плоды смерти - Элизабет Джордж Страница 54

– Хотите честно? Вас не узнать. Вы больше не выкладываетесь по полной. Ваша работа оставляет желать лучшего. Причем вот уже несколько месяцев. Мы все – и вы, и я, и Изабелла – это знаем. И какая, в конечном итоге, польза от того, что вы больше не выкладываетесь по полной?

– Я пытаюсь найти себя, – ответила сержант. – Вернее сказать, пытаюсь что-то сделать в этом направлении.

– В направлении чего?

– Всего этого.

– Могу я поинтересоваться, что вы имеете в виду под «всем этим»?

У Хейверс кольнуло в груди. Ей было ясно, куда клонит ее коллега и что ей нужно делать, чтобы парировать его удар: быть краткой и поскорее уйти.

– Работу, сэр, – ответила она. – Просто не мешайте мне ее делать. – С этими словами сержант взялась за дверную ручку, собираясь открыть ее и вылезти наружу. – Но в любом случае, спасибо. Ценю ваше…

Линли остановил ее.

– Я знаю, что это такое – тосковать по другому человеку, – сказал он негромко.

От его слов девушке стало только хуже. Теперь она не могла просто так взять и уйти, и он, черт побери, это знал. Барбара откинулась на спинку сиденья и теперь смотрела прямо перед собою на силуэт вдовствующей королевы Виктории и ее тройной подбородок.

– Я знаю, сэр, – сказала она. – И в моем случае, я также знаю, насколько это глупо. Хелен была вашей женой, и ее убили. В моем случае это всего лишь соседи, и они лишь переехали в другое место.

– Любовь – это любовь, – ответил инспектор. – Господь свидетель, не нужно иметь общую кровь, или свидетельство о браке, или что-то другое, чтобы страдать от утраты! Уходя, человек исчезает из нашей жизни, но не исчезают наши чувства к нему. Справиться с этим требует монументальных усилий воли.

Барбара повернулась и посмотрела на Томаса. Его темно-карие глаза – столь неожиданные для того, чьи волосы летом выгорают до цвета соломы – были устремлены на нее и полны тем, чего она явно не заслуживала: искренним – сержант это знала – состраданием.

Да, ситуации у них разные, как ни пытайся он придать им сходство. Ничто не сделает их похожими. И все же она многим ему обязана и должна сказать ему это единственно доступным ей способом – косвенно.

– Спасибо вам за это, – произнесла девушка.

– За что?

– За то, что вы только что сказали. Вы порядочный человек, несмотря на ваши изысканные манеры, фамильное серебро и портреты предков.

– Ах, вот как…

Они умолкли, разглядывая внутренности его машины – ручки, датчики и прочие загадочные штуковины.

Барбара заговорила первой.

– С другой стороны, – сказала она, – как вы думаете, сможете вы убедить ее отвязаться от меня? Не начальницу… я имею в виду Доротею. Вчера вечером она вытащила меня на блиц-свидание, а последние два дня прожужжала мне уши про танцевальный класс. Я малость остудила ее рвение, сославшись на плоскостопие, но сомневаюсь, что она готова принять это за уважительную причину.

Линли кивнул и с трудом удержался от улыбки.

– С другой стороны, – сказал он, – хорошая румба – это замечательно. Это, конечно, не то, что танго, но очень близко.

Хейверс тоже улыбнулась.

– Да пошли вы куда подальше со своими танцами, сэр!

Оба прыснули со смеху.

Они вместе вышли с парковки и поднялись на лифте наверх, где, выйдя из кабины, разошлись в разные стороны. Барбара направлялась к своему столу, когда ее остановил кто-то из молодых детективов. Телефонное сообщение, сказал он и протянул ей листок бумаги.

Звонила некая Рори Стэтем, и само сообщение было коротким. Просьба срочно перезвонить по поводу Клэр Эббот. Упоминание последнего имени помогло сержанту Хейверс вспомнить, кто такая эта Стэтем. Та женщина, которая присутствовала на автограф-сессии в Бишопсгейте. Она еще дала ей вторую визитку, потому что первую у нее изъяла помощница знаменитой феминистки. Барбара достала мобильник и позвонила по указанному номеру.

– Слава богу! – Это были первые слова, которые произнесла Виктория Стэтем. После этого она тотчас добавила: – Нам нужно поговорить. Наедине. Это связано с Клэр. Она умерла в Кембридже и…

– Я читала в газете, – ответила Хейверс. – Мне очень жаль. Сердечный приступ?

– В том-то и дело. У нее никогда раньше не было проблем с сердцем. У меня есть отчет о вскрытии. Я отнесла его врачу, и тот сказал… Послушайте, мы можем встретиться? Я приду к вам. Или встречусь с вами где угодно, в любое время. Это крайне важно!

Судя по голосу, собеседница Барбары была сама не своя. Впрочем, ее можно понять. И вообще, девушка поймала себя на том, что, похоже, становится экспертом по этой части. Во всяком случае, ей так кажется.

– Могу встретиться с вами часов в одиннадцать, – ответила она. Это было время ее перерыва. – Но вам придется прийти ко мне. И еще предупреждаю заранее: если к этому времени возникнет что-то срочное, встречу придется отменить.

Она терпеть не могла ставить условия, тем более в такой резкой форме, но что ей оставалось? Рори Стэтем ответила, что встреча в одиннадцать часов в стенах Скотленд-Ярда ее вполне устраивает. Она будет там в назначенное время.

Виктория, Лондон

Ровно в одиннадцать ожил телефон – снизу звонила Виктория Стэтем. С нею был Арло, и охранники на входе отказались пропустить ее собаку внутрь.

– Сейчас спущусь, – сказала Барбара. – Они, наверное, решили, что вы на завтрак накормили его взрывчаткой.

В фойе, как обычно, было полно полицейских, гражданских служащих и посетителей. Хейверс быстро заметила в толпе Рори. Та ждала возле одного из огромных окон первого этажа, откуда открывался вид на бесчисленные бетонные заграждения, надежно защищавшие сердце лондонской полиции от грузовиков отдельных индивидуумов, напичканных взрывчаткой.

Пробравшись сквозь толпу к редактору, Барбара протянула для приветствия руку и мотнула головой в сторону выхода. Будет проще поговорить на улице, пояснила она. Далеко отходить они не будут, потому что у нее, к сожалению, мало времени.

Они перешли на другую сторону улицы. Резкий осенний ветер гнал по мостовой опавшую с соседних платанов листву. Рори протянула сержанту пухлый желтый конверт.

– Мне нужна ваша помощь, – сказала она. – Я не знаю, к кому еще мне обратиться. Говорят, что она умерла от… Говорят, что были две причины: сердечная аритмия, а затем приступ. Вот только ее врач… врач Клэр… видел результат вскрытия… я захватила его с собой… И он сравнил его с медицинской картой Клэр. Он много лет был ее лечащим врачом и сказал мне, что в ее медицинской карте нет никаких свидетельств того, что могло бы объяснить этот приступ. Никаких черепно-мозговых травм. Никаких опухолей. Ничего.

Барбара отметила про себя, как взволнована ее собеседница. Похоже, нервничал и ее песик. Сидевший у ног Рори Арло заскулил, и хозяйка взяла его на руки, взяла как ребенка.