Поэт - Майкл Коннелли Страница 56

— На какое «некоторое»? Что значит «немного придержать»?

Бэкус осмотрел кафетерий, словно попал сюда впервые, и сказал, не глядя в мою сторону:

— Пока мы его не возьмем.

Я тихонько свистнул.

— И что я за это получу? Что получит за это «Роки-Маунтин ньюс»?

— Первое и главное: вы поможете найти убийцу своего брата. Если же для вас этого недостаточно, я полагаю, что мы сможем устроить эксклюзивную договоренность: именно вы первым напишете об аресте подозреваемого.

Все замолчали, и это тянулось довольно долго. Ясно, что мяч на моей стороне поля. Взвешивая каждое слово, я заговорил, наклонившись над столом:

— Хорошо, Боб. Как я понимаю, ты знаешь, это один из тех редких случаев, когда у вас, ребята, на руках не все козыри и в вашем распоряжении не вся артиллерия. Это мое расследование, не так ли? Я его начал, и я это дело не брошу. И я не собираюсь вернуться в Денвер и просто сесть за стол, дожидаясь, пока мне позвонят. Я уже в центре следствия, и если вы не хотите, чтобы я там остался, то могу вернуться и выложить на бумагу все. В газеты статья попадет в воскресенье утром. В этот день у нас самый большой тираж.

— Сделаешь так, несмотря на брата? — горячо сказала Уэллинг. — Ты вывернешь на страницу все это дерьмо?

— Рейчел, прошу тебя, — вмешался Бэкус. — Все не так плохо. Что нам...

— Я солью это дерьмо, — ответил я. — Я оказался единственным, кто его откопал. Не стоит обвинять меня. Мой брат останется мертв независимо от того, найдете вы убийцу или нет. И также он будет мертв, напишу я статью или нет.

Бэкус примирительно поднял вверх руки:

— Хорошо, Джек, мы не будем обсуждать ваши мотивы. Кажется, мы выходим на противоположные позиции, а мне этого совсем не хочется. Почему бы прямо не сказать, в чем состоят ваши требования? Я уверен, что мы все обсудим и найдем решение прямо сейчас. Пока не остыл наш кофе.

— Все довольно просто, — быстро ответил я. — Вы даете мне допуск к расследованию. Полный доступ к материалам, в качестве наблюдателя. А я не напишу ни слова, пока мы не поймаем сукина сына.

— Это же шантаж! — произнесла Уэллинг.

— Нет, это эксклюзивная договоренность, которую мне предложили выработать, — парировал я. — На самом деле это вообще концессия, поскольку сама статья у меня уже есть. Придерживать материал противоречит моим инстинктам и идет вразрез с работой, которой я занимаюсь.

Я взглянул на Бэкуса. Уэллинг изрядно разозлилась, но я понимал, что это не имело значения. Решение должен принять Бэкус.

— Я не думаю, что мы сможем так поступить, Джек, — наконец проговорил он. — Это нарушает правила бюро не вводить посторонних в состав группы. И потом это просто опасно для вас.

— Не имеет значения. Ничто не имеет значения. У вас есть выбор. Примите мои условия или отвергните их. Можете звонить, кому считаете нужным. Условия вам известны.

Бэкус передвинул чашку с кофе поближе и уставился в неспокойную черную поверхность. Он не отпил ни глотка.

— Предложение сильно превышает мои полномочия. Я скоро вернусь.

— Когда именно?

— Буду звонить прямо сейчас, не откладывая.

— А как насчет совещания?

— Они могут начинать. Почему бы вам двоим не подождать меня здесь? Я ненадолго.

Бэкус встал и аккуратно задвинул стул на место.

Пока он не покинул зал, я добавил:

— Всего лишь для полной ясности. Если мне разрешат допуск как наблюдателю, я не стану писать о деле до тех пор, пока мы не поймаем убийцу или вы сами не признаете работу бесполезной, перебросив силы на другие расследования. Кроме двух исключений из этого правила.

— Каких еще исключений?

— Одно — если вы попросите о нем написать. Может случиться так, что понадобится вспугнуть убийцу при помощи статьи в прессе. Другое исключение касается возможной утечки. Как только информация о деле окажется в любой из газет или на телевидении, это будет означать, что терять мне больше нечего. Вообще. Если я хотя бы почувствую запах сенсации, которую готовит кто-то другой, то немедленно опубликую мою статью, первым. Потому что, черт побери, это моя история.

Бэкус посмотрел на меня и кивнул:

— Я скоро вернусь.

Когда он удалился, Уэллинг взглянула в мою сторону и тихо сказала:

— Будь я на его месте, я назвала бы это блефом.

— Это не блеф. Это правда.

— Если правда, то ты продаешь права охоты на убийцу своего брата за статью, что огорчает меня очень и очень сильно. Мне нужен еще кофе.

Затем она встала со своего места и вышла из кафетерия. Провожая ее взглядом, я вдруг вспомнил последнее из прочитанного вчерашней ночью. Эти строки будто и не покидали моей памяти:

Дарил мне свет

Немало бед,

И чахла душа в тишине.

Войдя в комнату для совещаний вместе с Бэкусом и Уэллинг, я заметил несколько никем не занятых стульев. Присутствовавшие агенты в основном группировались вокруг стола, остальные расселись вдоль стен, выстроив внешнее кольцо. Бэкус показал мне на один из стульев, приглашая сесть.

Вместе с агентом Уэллинг он прошел в середину, заняв место у стола. Похоже, те стулья всегда оставались за руководителями. Как новый человек, я немедленно ощутил на себе множество взглядов и вынужденно пригнулся, сделав вид, что копаюсь в сумке, где на самом деле лежал только мой ноутбук.

Сделка устроила Бэкуса. Или, скорее, того начальника, которому он звонил. Мне позволили участвовать в травле, а из агента Уэллинг сделали «няньку», как назвала это поручение она сама.

Пришлось изложить на бумаге и подписать соглашение, где я заявлял, что не стану публиковать ничего относительно расследования, пока оно не принесет плоды или не будет прекращено. Формула сделки также содержала две исключительные ситуации, о которых я заранее заявил.

Я спросил Бэкуса насчет фотографирования, но он ответил, что такого уговора не было. Впрочем, затем агент согласился оформить запрос. Лучшее, что можно сделать для Гленна.

После того как Бэкус и Уэллинг заняли свои места, а интерес к моей персоне несколько поубавился, я решил осмотреться более обстоятельно.

В комнате собралось более десятка мужчин и три женщины, включая агента Уэллинг. Большинство мужчин были одеты в рубашки и выглядели так, словно работали здесь порядочно времени. Везде стояли пластиковые стаканчики, а на столах и на коленях присутствующих лежали папки с бумагами. По комнате расхаживала женщина, также выдававшая каждому по стопке листов.

Тут я заметил, что среди агентов находится и человек с грубым лицом, уже заходивший в кабинет Уэллинг и которого я видел в кафетерии. Когда Уэллинг оказалась у стойки, доливая в чашку кофе, он бросил есть и приблизился к ней, явно для серьезного разговора. Слышать я ничего не слышал, зато ясно видел, что мужика отшили. И радости по этому поводу он явно не испытывал.