Мужчина-сказка, или Сейф для любовных улик - Татьяна Луганцева Страница 56

– Откуда ты знаешь? – оживился полицейский.

– Сам же говорил, что я великий ученый. Я просмотрел последовательность вдоль и поперек и пришел к выводу, что пропущена ровно половина. Если иметь весь «текст», было бы от чего оттолкнуться.

У Вацлава возбужденно заблестели глаза.

– Хотя не дай бог! И одна-то часть столько несчастья принесла, – добавил Светлов.

– Второго листка нет, – произнесла Фрося, и удивленные глаза мужчин переместились на нее. – Я не ясновидящая, просто так думаю. А вот скажи, Влад, если бы он у тебя был, ты бы уже смог предположить, что это за открытие?

– Возможно.

– Значит, второй листок с комбинацией цифр является своеобразным кодом, расшифровкой. Помните рассказ домработницы Валентины? По ее словам, пан Людвиг заявил своей дочери, что никому не доверит своей тайны, что унесет ее с собой в могилу. Что лучше умереть, все уничтожить, лишь бы не узнал любовник Розалинды, то есть мой отец… И ведь отец перед смертью сдался. Он так ничего и не открыл, поэтому решил отдать бесполезные без кода цифры назад.

– Значит, надо забыть все как страшный сон и жить дальше! – почему-то обрадовался Влад.

– Или поискать код, – хмуро посмотрел на него Вацлав.

– Сами же только что сказали, что Людвиг решил никому ничего не рассказывать!

– Это со слов Валентины. А она к моменту смерти ученого в доме уже не работала, – возразил Вацлав. Воцарилась напряженная пауза.

Влад откинулся на стуле и скрестил руки на груди.

– Так… Мне ход ваших мыслей понятен. Вы считаете, что старик мог передумать в последний момент и кому-то все-таки довериться. Розалинда уже была мертва, Валентина не работала… Остаюсь я?

– Логика у тебя работает, – усмехнулся полицейский.

– Спасибо, не жалуюсь.

– Мы не только тебя имеем в виду, – успокоил его Вацлав. – А всех, кого Людвиг мог увидеть перед смертью.

– Умер он у меня на руках, – хмуро ответил Влад. И протянул руки: – Наручники надевать будешь?

– Не язви. Мы бы хотели поговорить и с психотерапевтом. С этой… как ее…

– Дороти Фрей, – не своим голосом подсказала Фрося.

– Вот-вот, – подтвердил Вацлав.

– То есть или она, или я? – усмехнулся Светлов.

– Или все ушло в небытие вместе с Людвигом. – У Ефросиньи опять защемило сердце.

– Доктор Фрей очень занятой человек, – предупредил Влад.

– Ничего, для меня найдет время. – Вацлав почесал затылок и посмотрел на часы, словно был готов сорваться на встречу с ней прямо сейчас.

– И живет она в Варшаве.

– Вот как?

– Я предоставлю тебе лимузин, – предложил Влад. – С личным водителем.

– Только не предупреждай о цели моего визита, – попросил полицейский. – Я хочу увидеть ее первую реакцию.

– Сообщники не договорятся в показаниях, не волнуйся, – усмехнулся Владислав. – Ты можешь потом проверить распечатку ее и моих звонков. Только не пятилетней давности. Раньше мы часто перезванивались, потому что были любовниками. Что, Фрося, не нравится? Я – мужчина, и мне была нужна женщина. А я всегда любил умных женщин. Дороти была не единственной моей любовницей. Если неприятно это слушать, не надо было ворошить скелеты в шкафах.

Кактусова покраснела до корней волос.

– Можно ее тогда не искать…

– Чего так?

– Раз они были близки, то даже если Людвиг ей что и сказал, то женщина все рассказала бы любовнику, – пояснила полицейскому Фрося, не глядя на Влада.

– Если изобретение обещает принести бешеную прибыль, тут уже нет ни друзей, ни любовников, ни родственников, – возразил Вацлав. – Насколько мне известно, они расстались именно в то время, когда умер Людвиг. То есть она могла что-то узнать и смотаться. Могла променять любовь на деньги.

– Значит, у меня есть шанс остаться чистеньким? – усмехнулся Владислав.

– Друг, мы ни в чем тебя еще не обвиняем, – несколько смутился Бельских.

– Да что ты? А я-то уж решил, что вам все абсолютно ясно. Я, коварный соблазнитель, направил свою любовницу к старику, чтобы та охмурила его и выведала у него тайну. Только тайна оказалась никчемной без основного листка, как и он без кода. И вот я затих на некоторое время. Но тут приехала Фрося с недостающей частью, и я развернулся по полной программе – «замочил» всех, кто хоть что-то знал или держал тот листок в руках. Остались вы, друзья мои. – Влад улыбнулся, но в его улыбке было очень много горечи.

– Кстати, а как психотерапевт оказалась у пана Людвига? Кто ее к нему вызвал? – проигнорировал ерническую речь друга Вацлав.

– Я. Да, именно я вызвал ее к нему, – спокойно ответил Влад.

– А зачем? Ведь подобные специалисты просто так не вызываются. Ты можешь ответить на этот вопрос? – спросил полицейский.

– На этот вопрос я отвечать не буду. На то были причины. Тебе надо, ты и ищи, – огрызнулся Владислав. И перевел на Фросю свои темные выразительные глаза. – А еще я совершил большую ошибку – давно, в юности, влюбился в не очень умную женщину. Это-то мне жизнь и подкосило… Не очень умную потому, что она до сих пор способна думать, будто я могу совершить поступки, в которых меня подозревают.

Ефросинья отвела глаза, сказать ей было нечего.

На улице в этот день стояла просто потрясающая жара. Этакая липкая духота. Вацлав обратился к Фросе:

– Вот не пойму… Старею я, что ли? Какая-то женщина уговорила меня взять ее с собой на задание… Куда подевались мои профессиональная хватка и твердость?

– Непоколебимость, – поправила его Кактусова. – И потом, мы едем не на задание, а просто поговорить. Я не права?

– Права, права…

– И ведь это же шанс оправдать Влада? – заискивающе посмотрела на спутника Ефросинья.

Полицейский закурил, не спрашивая разрешения. Внешний вид у него, как всегда, был небрежный – помятая одежда, лохматые волосы, рассеянный взгляд… Но в последнее время он был трезв, только много курил, словно вытесняя одну вредную привычку другой.

На следующий же день после разговора, того самого, неприятного и мучительного, Владислав на самом деле предоставил другу лимузин, водителя, деньги и полный бар напитков и фруктов. И Вацлав отправился в Варшаву к Дороти Фрей. А Фрося увязалась за ним, так как уже была не в состоянии находиться в доме.

Между ней и Владом возникла напряженность, которой раньше не было, и это ее убивало. То же самое чувствовал и он. Девушка буквально ощутила изменение его отношения к себе. Поэтому была готова ехать куда угодно и с кем угодно, лишь бы вырваться из тяжелой атмосферы.

– Ты правда дура, Фрося, – задумчиво произнес Вацлав.