Королевы-соперницы - Фиделис Морган Страница 57

— Я все думаю о ней, — произнес Годфри. — И о чудовище, которое такое творит.

Лицо Годфри приняло обычное брюзгливое выражение, но от Элпью не ускользнули ни прерывающийся голос, ни дрожащий подбородок. Интересно, а это какая Страсть, подумала Элпью. Не прятал ли Годфри печаль, чтобы не показаться чувствительным?

Она положила руку на плечо старика и, сев рядом с ним, уставилась на огонь.

Уже темнело, когда графиня добралась до дома, запыхавшаяся и промокшая.

— Разверзлись хляби небесные. — Она отряхнула одежду и поманила Элпью. — Быстрей. Мне нужно попасть в дом констебля, прежде чем его вызовут на обычные ночные происшествия.

— А что судья, мадам? — Элпью схватила их плащи. — Это он направил вас к констеблю?

— Нет. У судьи не больше стремления расследовать преступления Рейкуэлла, чем у меня стать членом парламента. Поэтому мы пойдем к констеблю и опознаем труп. Возможно, узнав, кто убитая, слуги закона немного зашевелятся.

* * *

— Графиня, какая приятная неожиданность. — Констебль провел их в холл. — Так что случилось? Кража со взломом? Разбойники на мирных улицах Сент-Джеймса?

— Нет, констебль, — сказала графиня. — Мы пришли в связи с телом женщины, которое нашли в парке прошлой ночью. Нам кажется, мы можем опознать убитую.

— Ах да, дама в зеленом плаще. — Он понизил голос. — Я бы не стал так уж волноваться на ее счет. Это верно, миледи, ее убили, но...

— Но что?

— Я бы не стал связываться с подобными ей. Эти шлюхи сами напрашиваются на неприятности. Невозможно рыскать в поисках мужчин в уединенных местах и не пострадать.

— Но...

— Во всяком случае, я убежден, даже лучше, что она умерла. Можно сказать, слава Богу — отмучилась.

— Простите, констебль, я не совсем вас понимаю.

— Ей все равно уже оставалось немного! — Графиню чуть не свалило с ног прогорклое дыхание констебля, зашептавшего ей в лицо. — Вопрос нескольких недель, мне сказали, и мы так и так получили бы труп.

— Констебль, я понятия не имею, о чем вы говорите. Почему она должна была умереть?

— Потому что не смогла бы больше жить.

— Вы хотите сказать, ее преследовали? — Элпью вспомнила о человеке, который, по словам Годфри, следил за их домом. — Ее убийца все равно настиг бы ее?

— В каком-то смысле да.

— Что ж, констебль, окажите нам любезность, назвав имя злодея. Надеюсь, вы засадили его под замок?

— Вы не поняли, мадам. Я говорю, что она все равно умерла бы, это правда, но ее убийца — не мужчина...

— Женщина? — ахнула Элпью.

— Она была разрушена, миледи. — Нахмурившись, констебль зашептал графине на ухо. — Французским подарком, мадам, неаполитанской язвой. — Он выпрямился. — А если по-английски, графиня: люэсом!

— Я отказываюсь понимать вас, сударь. — Графиня отодвинулась и прочистила ухо, забрызганное слюной констебля. — Пообещав английский язык, так и скажите по-английски.

— Простите, миледи, да, конечно. По-английски. Ну, понимаете, умершую, может, и убили, но, по словам хирурга, который осматривал тело, в убийстве не было необходимости.

Графиня уставилась на констебля в полном недоумении.

— Несчастная женщина, — продолжал он, — все равно вскоре умерла бы и без помощи убийцы, ибо у нее была последняя стадия испанской оспы!

— Испанская оспа! — тихонько воскликнула Элпью. — Вы хотите сказать, что у нее был сифилис?

— Насквозь проедена им, леди. — Констебль скривился от отвращения. — Мы поняли это, едва сняли с нее одежду. Никогда не видел тела в таком жутком состоянии. Нарывы, язвы... ф-фу! — Он передернулся.

Ребекка поражена сифилисом! Графиня была не в состоянии в это поверить. Как могла такая умная и красивая девушка допустить, чтобы с ней случилось нечто подобное? И такая новость оскорбит ее память. Графиня увлекла Элпью к двери.

— Я ошиблась, констебль. Леди, которую мы ищем, не может быть той, о ком вы говорите. Идем, Элпью. Простите, что отняла у вас время, сударь.

Дождь лил как из ведра. Накинув капюшоны, графиня и Элпью прижались друг к другу.

— Непредвиденный поворот, графиня. Почему вы ему не сказали?

— Ребекка мертва, но она была знаменитостью. Думаю, что, сообщив констеблю, чье это тело и кто, следовательно, был заражен сифилисом, я лишь дам жителям Лондона совершенно необязательную пищу для пересудов.

Элпью, осознававшая всю иронию такого решения (потому что разве они с графиней не зарабатывали себе на жизнь распространением подобных историй), тем не менее согласилась, прикидывая, не придержит ли графиня эти сведения для читателей «Глашатая», с тем чтобы опубликовать их попозже.

— Я волнуюсь за Годфри. — Графиня нетвердой походкой двинулась под дождем дальше. — Его первого мы должны оградить от этой ужасной новости. Пока он хотя бы не оправится от первого удара.

Остаток пути они шли молча. Добравшись до Джермен-стрит, сыщицы обнаружили Годфри, прятавшегося в подворотне на некотором расстоянии от их дома. Старик выскочил и преградил женщинам путь.

— Он снова здесь! Тот соглядатай! — Годфри мотнул головой.

Прищурившись, графиня разглядела мужчину в длинном плаще и грубой войлочной шляпе, стоявшего под проливным дождем и не сводившего глаз с окон второго этажа в доме графини.

— Господи, мадам, — Элпью схватила графиню за руку, — я его знаю. Это чокнутый из театра. Он забрался в дамскую гримуборную... зовут его Никам.

— Ты уверена, Элпью? А ты, Годфри, уверен, что это тот самый человек, которого ты видел под нашими окнами?

— Это точно он.

— Значит, это один и тот же субъект. — Графиня притаилась в подворотне, выглядывая на улицу. — Мне казалось, что принят закон, запрещающий мужчинам проходить за кулисы?

— Да, но он как-то проник туда. В разгар спектакля, мадам. Я помню, что Ребекка испугалась, и я его выпроводила. Но он явно со странностями. Следит за ней. Он сам в этом признался.

— Идемте, друзья мои, лучше поговорим с ним и выясним, почему он торчит здесь целыми днями, разглядывая наши грязные створчатые окна. Элпью, обогни церковь и отрежь ему дорогу с той стороны.

Элпью бросилась выполнять.

— Так, Годфри, очень важно завести его в дом тихо. Нам ни к чему, чтобы сбежалась стража и схватила нас за нарушение общественного спокойствия.

Через пару минут они схватили и втащили промокшего и ошеломленного мужчину в переднюю гостиную и усадили там. Графиня заперла дверь на ключ, а ключ положила в карман. Годфри зажег свечу.

— Ну? — Элпью, подбоченившись, встала перед задержанным. — Зачем ты следишь за домом миледи? Ты грабитель? Если мы захотим, то можем сдать тебя властям, и ты окажешься в тюрьме. Поэтому, если не хочешь провести эту ночь на каменном полу в Брайдуэлле, давай выкладывай, что ты замышляешь.