Secretum - Рита Мональди Страница 57

– Ты сегодня хорошо поел, а сейчас это уже будет обжорство, – коротко сообщил ему я.

– Клик-кляк, дзинь, – выдала чертова птица, удивительно точно подражая стуку ножей и вилок о тарелки и веселому звону бокалов. Это была очередная провокация.

– Ты действуешь мне на нервы, я иду спать и тебе рекомендую то же самое…

– Ты с кем тут разговариваешь, мальчик мой?

Атто Мелани нашел меня.

Мне стоило немалых усилий просветить аббата относительно странной натуры этого животного, за разговором с которым он меня застал. Тем более что Цезарь Август при появлении Атто Мелани моментально удрал в темноту и ни за что не хотел покачиваться. Понадобилось время, чтобы убедить Атто, что я не сошел с ума и не разговаривал сам с собой, а что там, в темноте, скрывается попугай, с которым можно было вести что-то вроде диалога, но в сумбурной и странной манере, которую он предпочитал. Однако Цезарь Август, который, вероятно, пялился сейчас на Атто из своего укрытия с хорошо известным мне выражением вредности и любопытства, с какими он обычно рассматривал незнакомых людей, до конца моей речи молчал как рыба.

– Может быть, оно и так, как ты говоришь, мой мальчик, но мне кажется, что это пернатое вообще не раскрывает клюва. Эй, Цезарь Август, ты здесь? Что за высокопарное имя! Кра-кра-кра! Давай, выходи! Ты правда назвал Мориджиа дураком?

Молчание.

– Эй ты, ворона несчастная, я с тобой говорю! Давай, покажись! Итак, ты не умеешь говорить?

Птице будто запечатали клюв, и мы не удостоились чести узреть ее.

– Ну, если он снизойдет до того, чтобы показать себя и продемонстрировать все эти фантастические штучки, о которых ты мне рассказал, то позови меня, я тут же прилечу! Ха-ха! – рассмеялся Атто. – Перейдем, однако, к серьезным вещам. Я хочу сообщить тебе на завтра пару вещей, до того как сон…

– Pue lia.

Атто с изумлением посмотрел на меня.

– Ты что-то сказал?

Я только показал в темноту, в направлении Цезаря Августа, потому что не решился открыто признать, что это он оскорбил Атто, назвав его позорнейшей кличкой, которая только существует для кастратов: paella на латыни означает девочка. Кроме того, у меня просто не было слов: это был первый случай, когда попугай заговорил с кем-то, кроме меня. Хотя речь шла об оскорблении, я бы сказал, что попугай удостоил Атто чести.

– С ума сойти! Я уже видел и слышал других попугаев, и все они были великолепны. Но здесь, кажется, действительно…

– …как будто говорил человек из плоти и крови, я же вам говорил. На сей раз это был голос старика. Но вы бы слышали, как он подражает женским голосами плачу детей! Не говоря уже о чихании и приступах кашля.

– Господин аббат!

В этот раз это был настоящий человеческий голос, взывавший к нашему вниманию.

– Синьор аббат, вы здесь? Я ищу вас уже полчаса!

Это был Бюва, который, с трудом переводя дыхание, спешно искал своего господина.

– Господин аббат, вы немедленно должны вернуться к себе. Ваши покои… Мне кажется, кто-то во время ужина проник к вам без вашего разрешения и… в общем, это были воры.

* * *

– Кто-нибудь еще об этом знает? – спросил Атто, стараясь открыть дверь в свои покои.

– Никто, кроме вас, я помню ваши распоряжения…

– Ладно, ладно, – кивнул Атто: он приказал Бюва в таких чрезвычайных случаях не говорить никому ни слова, не поставив прежде всего в известность его. И вскоре я понял почему.

Атто нажал на ручку. Он толкнул дверь и зашел в комнату со свечой в руках.

– Но дверь не взломана, – с удивлением заметил он.

– Нет, действительно нет, я бы сразу сказал вам об этом, если бы дали мне время. – У Бюва совсем перехватило дыхание от бега, он и вправду не мог вымолвить ни слова.

Я тоже сделал пару шагов внутрь. В свете второй, а затем и третьей свечи в комнатах стали хорошо видны следы ограбления. Все вокруг было в полнейшем беспорядке. Один стул был перевернут. Книги, газеты и разрозненные листы бумаги валялись на полу. Одежду Атто, тоже брошенную на пол и на стулья, без сомнения, обыскали. Одно из окон было открыто.

– Странно, поистине странно, – проговорил я. – В эти дни вилла Спада хорошо охраняется, однако ворам, видимо, не составляет труда пробраться в дом…

– Ты прав. Как бы там ни было, действовали они довольно быстро, – сказал Атто, осмотревшись. – Мне кажется, они взяли с собой только подзорную трубу. Это, конечно, вещица, которая возбуждает аппетит. Кроме нее, мне кажется, не исчезло больше ничего.

– Откуда вы знаете? – удивился я, поскольку осмотр комнаты длился всего несколько секунд.

– Очень просто: после нападения на вас обоих я доверил все свои ценные вещи одному из камердинеров виллы. Важные бумаги… ну, они находятся не здесь, – сказал он с хитрым выражением лица, но я пропустил это замечание мимо ушей, поскольку тоже знал, где они спрятаны: в грязном белье, именно там я нашел письма к Марии.

Аббат начал развешивать свою одежду.

– Вы только посмотрите, – пожаловался он, – как они ее измяли. Минуту…

Атто ощупал свою серую сутану, в которой, как я знал, он тайно хранил небольшой фрагмент покрывала Кармельской Богоматери и где спрятал мои три жемчужины.

– Ее тут нет! – воскликнул Атто. – Как глупо с моей стороны! Я забыл это здесь!

– Что именно? – невинно спросил я.

– Э-э… реликвию. Очень ценную реликвию, которая была здесь, на внутренней стороне, завернутая в лоскуток от покрывала Кармельской Богоматери. Ее украли.

«Мои бедные жемчужины, – печально подумал я. – Быть украденными – такая, видно, у них судьба». В любом случае это указывало на то, что воры, должно быть, обыскивали комнаты Атто очень тщательно.

Между тем у нас прибавилось света от двух больших канделябров, которые я зажег, чтобы можно было проверить все как следует. Вдруг аббат Мелани опустился на колени, отодвинул софу и поднял часть находившегося под ней уложенного елочкой паркета. Он отцепил деревянную планку, затем соседнюю, а за ней третью.

– Неееет, ради всех святых! – услышал я его тихое восклицание. – Проклятые воры!

Мы с Бюва вопросительно переглянулись. Атто поднялся, отряхнул колени и упал в кресло. Он смотрел перед собой застывшим взглядом.

– О я несчастный! Какая катастрофа! Как это случилось? И зачем? Кто смог?… Не понимаю, – бормотал он про себя, схватившись за голову. На наши сокрушенные взгляды он не обращал никакого внимания. – Случилось несчастье, – произнес он, овладев собой. – Дело обстоит серьезно. У меня похитили некоторые очень важные документы. Сначала я даже не посмотрел туда, настолько был уверен, что никто не догадается о тайнике. Я аккуратно поставил дощечки паркета на место. Не знаю, как они нашли тайник, но факт остается фактом.