Динарий кесаря - Наталья Александрова Страница 58

– Елизавета Константиновна, не подумайте, что мы егоосуждаем, – поспешила Лола, видя, что старушка горестнонахмурилась, – он рассудил совершенно правильно. Он должен был обеспечитьсудьбу своих близких. Не его вина, что так все обернулось…

– Да-да, – рассеянно ответила старушка. – Чтоже там может быть?

– Деньги, – решительно сказал Маркиз, – ибольшие деньги. Иначе австралийский кенгуру не стал бы предпринимать стольопасную операцию.

– Деньги, – как эхо повторила она. – Инаверное, какие-нибудь записи, вещи, фотографии. Вы ведь оставите этот дневникмне на память? – попросила она Маркиза. – Хочется прочитать егоцеликом, не спеша…

– Разумеется, оставлю, но потом, – решительноответил Маркиз, – потому что он может понадобиться в Каире.

– Вы собираетесь в Каир?

– А почему нет? Нужно же довести эту операцию до конца.

– Вы что – верите, что контора этого самого Али-Ахмадаибн как-его-там все еще существует и его наследники выдадут вам хранящийся тамклад по первому требованию? – насмешливо спросила Татьяна.

– А почему бы и нет? – повторил Маркиз. – Вовсяком случае, попробовать стоит. Слетать в Египет сейчас не составляет труда,и денег особенных не нужно.

– Ну-ну, – вздохнула ЕлизаветаКонстантиновна, – я, к сожалению, не могу составить вам компанию, вотразве что Татьяна…

– Почему я должна лететь неизвестно куда неизвестнозачем? – холодно осведомилась Татьяна.

Лола готова была поклясться, что она хотела добавить еще«неизвестно с кем», но удержалась в последний момент.

– Дорогая Таня! – вкрадчиво заговорил Маркиз изакружил возле девушки змеем-искусителем. – Отчего бы вам не взять отпускв своей бухгалтерии и не слетать в Каир? При желании можно обернуться занеделю… Я даже готов понести все необходимые расходы…

– Это лишнее, я вполне в состоянии слетать в Египет насобственные деньги.

Татьяна произнесла это с легким неудовольствием, но Леняпросиял.

– Значит, договорились!

– Минуточку! – хором проговорили Лола с ЕлизаветойКонстантиновной.

– Я вот что хотела сказать, – начала старушка,которой Лола любезно предоставила право выступить первой, – ведь взавещании деда говорилось, что дочери профессора должны быть вместе ипредъявить три монеты. Я понимаю, что Билл Лоусон хотел поступить нечестно,отобрать у нас эти монеты и получить клад сам. Но не собираемся ли и мы сделатьто же самое? Ведь третья монета принадлежала Анне, и Лоусон, каким бы он нибыл, ее внук…

– Должен вас обрадовать, ЕлизаветаКонстантиновна, – начал Маркиз, – что Билл Лоусон не является прямымпотомком профессора Ильина-Остроградского. По моей просьбе один верный человекнавел о нем справки и выяснил, что отец Билла не был сыном вашей тетки Анны.Она была его мачехой. Стало быть, Билл Лоусон не приходится ей никем. Этоделает его поступок еще более неэтичным, а вам с Татьяной развязывает руки.

– Ну что ж, – старушка развела руки.

– Минуточку, – повторила Лола. – Не знаю,сказал ли вам мой компаньон, что мы никогда не работаем даром. – Онатвердо выдержала надменно-презрительный взгляд Татьяны и откровенно злой –Маркиза. – Благотворительность – не наш профиль, – присовокупилаона, – обычно мы берем процент с общего количества денег.

– Которых еще нет и в помине! – фыркнулаТатьяна. – Не рано ли делить шкуру неубитого кенгуру?

– А давайте заключим договор! – находчивопредложила Елизавета Константиновна. – О том, что если вы находите деньги,то мы с Таней выплачиваем вам…

– Десять процентов от всей суммы! – вставила Лола.

– Я согласна! – тотчас отозвалась старушка. –А вы, Танечка?

– Зависит от суммы… – замялась та. «Выжига!» –подумала Лола. Очевидно, эта мысль тут же отразилась на ее лице, и Татьяназабеспокоилась, что до Маркиза она тоже дойдет, она пожала плечами исогласилась, только с тем условием, что все расходы на операцию берет на себяМаркиз и в случае неудачи расходы эти не возмещаются.

На том и порешили. Маркиз откланялся и собрался по делам,заодно предложил подвезти Татьяну до дома.

Оставшись одни, Лола с хозяйкой дома переглянулись и дружнопожали плечами.

– Вы заметили, как плохо она относится к Дези? –спросила старушка.

Лола вспомнила, как Татьяна в прихожей пнула попавшуюся подноги пуделицу, думая, что никто этого не заметит.

– Дорогая моя, мне кажется, что впереди вас ожидаютсерьезные испытания, вам понадобится много мужества! – предупредила напрощание старушка.

«А то я сама не знаю», – подумала Лола, но вслух ничегоне сказала.

Маркиз явился поздно ночью. Лола проснулась. У нее внезапнопоявилось очень нехорошее предчувствие. Она натянула халат и выползла на кухню,где Леня гремел посудой. Вид у него был заискивающий и виноватый, как у домашнегокота, неделю пропадавшего на помойке.

– Лолочка, – пропел он с неумереннымэнтузиазмом, – не хочешь чайку? Я заварил!

– Вот еще, – она зябко передернулась, – в тричаса ночи чай пить!

– Еще только два, – Леня посмотрел на часы, –ну, полтретьего…

– У Татьяны был! – не столько спросила, сколькоконстатировала Лола.

– Ну, – Маркиз не стал отрицать очевидного.

– И что она удумала? – осведомилась Лола.

У нее прорезался дар ясновидения, и она почувствовала, чтоМаркиз сообщит сейчас что-то ужасное.

– Ты понимаешь, Лолочка, – начал Маркиз сфальшивой жизнерадостностью, – мы тут подумали…

– Мы – это Татьяна? – уточнила Лола, но Маркиз неуслышал ее слов.

Он продолжал:

– Мы подумали и решили, что в Египет тебе ехатьнезачем. Там совершенно никаких проблем, и вдвоем мы прекрасно справимся.

– Вдвоем? – как эхо повторила Лола. – Вдвоемс Татьяной?

– Да, вдвоем с Татьяной. А что?

Этот предатель еще спрашивает! Она соблюдала негласныйдоговор, закрывая глаза на все его любовные похождения, но всю работу они делаливместе. Они делили все опасности, весь риск, все приключения… А теперь онотстранил ее, как только этого захотела тощая коротконогая крокодилица сжидкими бесцветными волосенками!

– Ты хорошо все обдумал? – тихо спросила она, нотут же поняла, что думать-то как раз Маркиз сейчас и не способен.

Что делать? Пытаться раскрыть ему глаза на эту лживую жаднуютварь? Это ни к чему не приведет, они только поругаются, и Маркиз уйдет,хлопнув дверью напоследок. А так он будет чувствовать себя виноватым, так ему инадо.