Убийство в Тамбовском экспрессе - Валентина Андреева Страница 58

По коридору я шла с большой осторожностью. Как канатоходец. Чашка была горячая, а перехватить ее в другую руку не могла — боялась рассыпать конфеты. По пути раздумывала над тем, как без рук ухитриться открыть свою дверь. И не вернуться ли для этой цели назад. Кофе может подождать, прихвачу чашку после очередного забега к Наташке.

Возвращаться не пришлось. Дверь распахнулась и без моего участия. Еще не вникнув в противоестественность ситуации, я машинально ее поблагодарила и, сосредоточенно глядя себе под ноги, перешагнула порог. Вот там-то у меня все из рук и вывалилось. Чашка, разумеется, разбилась о плитки пола, кофе моментально «вылакал» коврик, а конфеты… Словом, три штуки я до сих пор так и не нашла. Наверное, нюх потеряла. Или память, если съела их в беспамятстве еще у Наташки. Ну да не важно, ибо в тот переходный через порог собственной квартиры период мне было вообще не до конфет. Я крепко зажмурилась и, будучи насильно потесненной в сторону, обреченно отметила стон закрываемой двери. Главное, ни одной умной мысли в голове, сплошная паутина. А тем временем за моей спиной разворачивались странные события. Судя по характерному щенячьему всхлипу, дверь открылась очередной раз. В отличие от меня, подруга ей спасибо не сказала. Она вообще ничего не сказала, кроме: «О, блин!» Звук от выпавшей из Наташкиных рук и тоже разбившейся чашки ничем не отличался от ранее организованного мной. Шагнув вперед, подруга заставила и меня еще немного продвинуться в холл. Там я, продвинутая, и замерла, не решаясь обернуться назад. Причиной тому послужил звук глухого удара чего-то об кого-то. Вжав голову в плечи, я напряженно ждала повторения. В смысле глухого удара чего-то, но уже конкретно об меня.

— Иришка… — умоляюще пролепетала подруга, — извини, я нечаянно.

Я разом воспряла духом и расправила плечи. Все не так плохо. Похоже, именно подруга обломала «чего-то» об… Резко обернувшись, увидела такое!

— Олег?! — мне показалось, что я заорала. На самом деле только безмолвно, по-рыбьи, открывала и закрывала рот. В отличие от меня, Олег забыл его закрыть. Вид был довольно дебильный, но ведь он этого не знал. Виднее, как говорится, со стороны.

Наташка активно продолжала оправдываться, постепенно переваливая груз вины за случившееся на Олега, благо он не возражал. С каждой секундой голос ее крепчал, а пустая сковорода в руке ходила в опасной близости от носа Пруткова. Олег, наконец, осмыслил свое исключительно дурацкое положение и принялся за дело. Уворачиваясь от сковороды и отплевываясь от ошметков омлета с цветной капустой, (остальные составляющие я не разглядела) горстями сгребал их с волос, лица и одежды, бросая на пол. Больше всего меня пугал вид моей и Димкиной куртки, часть ингредиентов они приняли на себя. Да эти жирные пятна мне никогда не вывести!

— Ничего страшного! — уверяла подруга, безуспешно пытаясь поймать остатки омлетных частичек в сковороду. — Сейчас продается столько эффективных средств для ликвидации пятен. Капнешь на проблемное место и не заметишь, как сам вместе с ним исчезнешь. Не понятно, почему эти средства не включают в состав для похудания? Если они так хорошо растворяют жир… Ирка, ты долго будешь бездельничать? Раз уж мы полноценно «позавтракали», пора заняться делом.

Я и занялась — притащив швабру, возмущенно ею потрясла.

— Откуда у тебя яйца? Помнится, до универсама мы не дошли.

— Дойдем. Когда-нибудь. Какие наши годы! Четыре яйца в заначке были. Неприкосновенный запас. Про госрезерв слышала? У меня аналог. Слушай, почему я должна убирать твои квадратные метры? Здравствуй, Прутков. Видишь, что наделал? Ир, если бы он не увернулся, последствия были бы значительно лучше. Получил бы сковородкой по лбу, прилег спокойненько на пол, глядишь, и омлет бы не рассыпался, выпал целиком на нейтральную территорию. Прутков с его помощью вполне мог смягчить свое падение. Сгруппироваться и — мордой в цветную капусту. А так он ему основной частью на будущую лысину угодил. Вот смотри, как надо было…

Олег удачно перехватил Наташкину десницу со сковородой. Она обиделась — Прутков свел на «нет» чистоту эксперимента.

— В гостях свою волю не творят, — убежденно заявила она, отдав ему сковороду и взамен отняв у меня швабру. — Но так и быть, сотворю. Олег, снимай верхнюю одежду, ботинки и перелетай к Иришке. Только руками ничего не лапай. Особенно Ирку. Она у нас одна незапятнанная. Ир, смотри, чтобы он не пролетел мимо ванной.

— Меня интересует, как он, вообще, попал в мою квартиру? — не обращая внимания на руководительницу «полетов» и протестующее выставив вперед ладони, сухо поинтересовалась я.

— Без проблем! — отрапортовал Олег, брезгливо потряхивая руками. — Я перепутал ключи. Когда уходил, очень торопился. Показалось, что обронил, но на полу их не было. Обнаружил связку на полке под одеждой и только сегодня понял, что ключи чужие. Звонил Ирине и по телефону, и по домофону, она не ответила. Я забеспокоился, ведь консьержка заверила, что вы сегодня еще ни разу мимо на выход не пробегали. Вас ни с кем не спутаешь. Кстати, квартира была открыта. Что вы на меня так смотрите? Да я вас меньше чем на полминуты опередил. Вы случайно мои ключи не находили? Честно говоря, спешу, хотелось бы без взлома домой попасть.

Мы с Наташкой переглянулись — нельзя отпускать Олега. Выписывая шваброй на полу треугольники, подруга не очень внятно сообщила, что спешить надо медленно и предложила всем прогуляться в универсам. Я добавила, что лучше по скверу, в котором много знакомых собак, и недовольно отметила, что для Пруткова все двери открыты. И свои, и чужие.

— Глаза бы мои на них не глядели, — вздохнула Наташка, воинственно тряхнув шваброй. Плафон на потолке стеклянно ойкнул, свет в прихожей обиженно погас. Я тут же сообщила, что без света в прихожей не смогу спать спокойно. С детства боюсь темноты.

8

— Твоя жена — хамка! — высунувшись из кухни с пятновыводителем в руках, безапелляционно заявила Наташка Олегу, балансирующему на инвалидной стремянке в очередной попытке ввернуть новую лампочку. Я была на подхвате — бездумно обеспечивала прием-передачу. Бездумно, потому что неведомым образом каждый раз ухитрялась подсовывать перегоревшую.

Наконец-то глухо молчавший Олег разговорился:

— Моя… жена… самая… зам-мечательная женщина… на свете, покачиваясь от усилий удержать равновесие и попасть лампочкой в плафон, — с расстановкой сообщил он.

Прихожая осветилась мягким, но каким-то не живым светом.

— Обживается наша энергосберегающая, — радостно отметила я. — Скоро засветит в полную силушку.

Олег сосредоточился на спуске со ступенек. Надежда на его падение с лесенки не оправдалась. Я успела оглянуться и в знак одобрения показать подруге большой палец. Она изобразила на физиономии безмолвный ответ: «А то!..» — и для закрепления результата продолжила чернить моральный облик Ульяны.

Ей все-таки удалось вывести из себя Пруткова, почувствовавшего твердую почву под ногами. Свое возмущение он подкрепил действием — с треском сложив стремянку, отшвырнул ее в мою сторону и потребовал вернуть ему верхнюю одежду. Наташка парировала тем, что его дорогая Ульяна, на которую он смотрит через розовые очки, наверняка не будет приводить дубленку мужа в прежнее, хорошо поношенное, но все еще приличное состояние. Пусть скажет спасибо Наталье Николаевне, у которой золотые руки.