Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров - Виктор Мережко Страница 58

— Надо обыскать ребенка!

— По-вашему, драгоценности украл ребенок? — возмутился начальник.

— Она могла спрятать драгоценности там. Обыщите!

— Если вы хотите обыскать девочку, пожалуйста, — поняла смысл их разговора Сонька.

— Что она сказала? — насторожился начальник.

— Она не возражает, чтобы вы посмотрели у девочки.

Полицейский приблизился к хныкающему ребенку, довольно аккуратно стал разворачивать пеленки и оглянулся на мать.

— Может, поможете?

— Он предлагает помочь ему, — перевел Сильвио.

— Думаю, господин начальник успешно справится сам.

Михелина, освобожденная от пеленок, радостно загукала, задвигала ручками, ножками.

Полицейский принялся ощупывать одеяльце, в которое была завернута девочка, и вдруг наткнулся на мягкий, жидкий, не очень хорошо пахнущий сверток, оставленный Сонькой. Он брезгливо отдернул руку, заорал:

— Вы совсем с ума сошли, синьор! Пощупайте то, что лежит под младенцем, — может, это и окажется вашими драгоценностями!

Он подошел к умывальнику, сполоснул руки.

— Синьора, вы свободны! Полиция Неаполя приносит вам извинения за все неприятности, которые вы сегодня пережили. А вам, синьор, советую меньше пить и больше думать о репутации фамилии уважаемого отца!

* * *

Экипаж летел по ярко освещенным улицам Неаполя, Сонька прижимала к себе дочку, целовала ее пухлые румяные щечки.

— Спасибо, доченька! Ты очень выручила маму. Свою любимую единственную маму.

* * *

Состав, окутанный облаком пара, плавно остановился у перрона. У вагона Соньку встречали знакомые: Улюкай, Тимка, Кочерга, Сутулый и еще пара воров. Сонька, бережно держа в руках завернутую в одеяльце Михелину, вышла из вагона и замерла от радости.

— Боже, как же я соскучилась по вашим рожам. Голова кружится.

Она по очереди обняла каждого, затем удивленно еще раз оглядела всех.

— А где Красавчик? Наверно, с подружкой? Проспал, как обычно?

Воры молчали. Девушка с тревогой смотрела на них.

— Красавчика больше нет, — сообщил Улюкай. — Его убили.

— Как? Кто?

— Убили, когда вез от тебя деньги.

Потрясенная Сонька не сразу заговорила.

— Кто убил? — спросила она едва слышно.

— Пока не знаем. Может, ты подскажешь, наведешь на след.

— Деньги тоже украли?

— Да, все деньги общака.

* * *

В гостиничном номере, где обосновалась Сонька, сидели те, кто встречал воровку на вокзале. Михелина спала в соседней комнате. Сонька рассказывала:

— О деле знали двое — я и Красавчик. Барон, который лишился денег, не мог пойти на убийство. Не тот человек… Но когда Красавчик садился в вагон, туда вошли двое. Они нам не показались. Сразу было видно — гнилые. У одного большой шрам через все лицо. Второго не запомнила. Думаю, они убили и взяли деньги.

— Кто вас возил по Ницце? — спросил Улюкай.

— Я его не знаю. Человек Красавчика. Сидел себе, гнал лошадей, ни во что не вмешивался… — И тут она вспомнила: — Хотя вот что: когда мы отпускали барона. Красавчик дал ему пачку денег. Как благодарность. И я заметила, как нехорошо смотрел на нас тот самый извозчик. Очень плохо смотрел.

— Мы найдем, — сказал Улюкай. — Обязательно всех найдем и накажем. Теперь мы знаем, кого искать.

* * *

Сонька в сопровождении Улюкая вошла в парадный подъезд невысокого дома и поднялась по узкой лестнице к дверям квартир. Подошла к одной, потянула за шнурок звонка. В руках Сонька держала сверточек с Михелиной.

Дверь открылась, и на пороге возникла пани Елена. От неожиданности она даже вскрикнула, обняла гостью за плечи, втащила в квартиру:

— Маруся! Смотри, кто к нам приехал!

В коридоре появилась сестра пани Елены, всплеснула руками:

— Господи… А мы уже и не чаяли!

Пани Елена взяла из рук Соньки Михелину, заглянула в конвертик.

— А это кто у нас?

— Михелина.

— Чудо! Красивое имя, — женщина хитро посмотрела на гостью. — А теперь взгляните еще на одно чудо. — И позвала: — Таббочка, солнышко, иди-ка сюда!

В глубине квартиры возник колобочек трех лет и на полных ножках охотно покатился к взрослым. Девочка остановилась, озабоченно уставилась на незнакомых людей. Пани Елена присела перед ней, показала на Соньку.

— Ты знаешь, кто это?

Ребенок молчал.

— Ну, вспомни, о ком я рассказываю тебе каждый вечер?

— О зайчике, — ответила Табба и улыбнулась. — О зайчике и лисичке.

Сонька подхватила ее на руки, крепко прижала.

— Я мама… Я твоя мама, Таббочка!

Ребенок вдруг расплакался и стал вырываться, просясь к пани Елене.

— К бабе! Хочу к бабе!

Пани взяла ее, прижала к себе.

— Ну что ты, маленькая? Чего испугалась? Это твоя мама! Мама Соня!

От плача Таббы проснулась Михелина, и квартира наполнилась детским плачем.

Пани Елена ушла с ревущей старшенькой, Сонька принялась успокаивать младшую.

Улюкай, стоя в прихожей, беспомощно улыбался, не зная, чем помочь.

— Ничего, привыкнет, — успокоила его пани Мария. — Первая встреча с мамой должна быть такой.

— Первая встреча может оказаться и последней, — ухмыльнулся вор.

— Вы полагаете, Сонечка у нас не задержится?

— Я полагаю, а Сонечка располагает, — развел руками тот.

* * *

Через некоторое время Улюкай уже дремал на стуле в прихожей, Михелина сонно посапывала, Таббу кормила на кухне пани Мария. Сонька сидела в небольшой комнате, разговаривала с пани Еленой.

— Отец у Михелины есть? — спросила пани.

Девушка помолчала, пожала плечами:

— И есть, и нет.

— Его убили?

— Каторга. Пожизненная. Он тоже вор.

— Ты хочешь Михелину оставить мне?

Сонька тихо засмеялась, обняла пани.

— Двоих вы не потянете.

— Почему? — удивилась та. — Ты ведь деньгами помогаешь.

— Я не о деньгах. О вашем здоровье.

— Сонечка, милая, — пани даже прослезилась. — Табба — одно счастье. Оставишь Михелину — будет двойное счастье. Ты, Сонечка, не представляешь, какое это наслаждение — дети. Ты продлила мне жизнь.