Загадка отца Сонье - Вадим Сухачевский Страница 59

— Деспозинов?! — шепотом воскликнул я. — Так вы знаете о них?!

— Как же мне не знать, — произнес он. — Как я могу не знать, если я сам – деспозин?..

Меня только и хватило, чтобы выдохнуть всеми застуженными легкими:

— Вы?!..

…Хочу также напомнить Вам, что я уже далеко не молод, скоро мне стукнет семьдесят пять лет, а в этом возрасте нелегко нести такую обузу.

Если со своей миссией, касавшейся Дидье Риве я еще кое-как справлялся, то сейчас, когда вдобавок в том же бараке появился еще и природный деспозин, я, право, не знаю, что мне делать, ибо, во-первых, повторяю, стар и хвор, а во-вторых, не обладаю способностью раздваиваться.

Посему, пользуясь правом, полученным мною от Ордена, требую незамедлительно прислать ко мне в подмогу еще кого-либо из орденских братьев. Ваше мирское положение в этой стране, я знаю, достаточно высоко, чтобы Вы могли это сделать. Иначе, боюсь, моя миссия окажется под угрозой.

Торопитесь, торопитесь, таков мой Вам приказ! Право же отдавать Вам приказы, как вы знаете, получено мною от самого Магистра.

Регуил

* * *

Мой дорогой, столь преданный Ордену Регуил!

Боюсь, Вы и не представляете себе тех перемен, что произошли в мире. Отгромыхала страшнейшая из войн. Перекроена вся Европа. Япония разгромлена оружием, которое никогда и не снилось Ордену.

Да и Ордена-то самого по сути уже нет. Магистр давно скончался, мир праху его. Умер также и наш общий брат лейтенант N. de F. И другие шесть лейтенантов Ордена также покоятся с миром.

Проблема, связанная с деспозинством и деспозинами, правда, не умерла и еще заботит некоторые умы, но занимается ей уже не единый, некогда столь могущественный Орден, а отдельные Центры, раскиданные по всему свету и по сути не сообщающиеся друг с другом.

В свете этих обстоятельств Вы, милый моему сердцу Регуил, представляетесь мне последним из атлантов, волею судеб заброшенного в какие-то отдаленные горы и потому не ведающего о гибели своей расы.

И забудьте Вы о своем высоком положении в Ордене и вообще о субординации, существовавшей в нем. Ваши приказы попросту смешат меня. Впрочем, смех этот скорее печальный, ибо большей частью я вам все-таки сочувствую. Ибо Вы одиноки, мой друг (уж позвольте, вопреки умершей давно субординации, осмелюсь Вас так называть). Только, наверно, Прометей, прикованный к горам Кавказа, был так же одинок.

О судьбе появившегося у вас деспозина, являющегося, кстати, сыном русского белогвардейца и глухонемой содержанки, не слишком беспокойтесь – найдется кому позаботиться о нем. Полагаю, что в Колымлаге ему оставаться недолго – в самом скором времени его приберет один из Центров, о которых я говорил.

Что касается Дидье Риве, то его судьба давно уже мало кого волнует. Вся история, связанная с кюре Беренжером Сонье, дано покрылась такой плесенью времени, что ее давно уже можно списать в архив как некий исторический курьез. И все сведения, которыми владеет этот Риве, тем более потеряли для нас какой-либо интерес. Думаю, поступят правильно, если вскоре его отпустят на поселение, за 101-й километр.

Могу то же устроить и для Вас. Отдохните от Ваших забот, милый Регуил. Доживайте спокойно свой век, ведь Вам, как и мне, не так уж долго осталось его созерцать.

Весьма сожалею, что никому не могу поведать о Вас – Ваша печальная судьба поистине достойна героической поэмы.

И прошу более не обременять меня своими шифровками – это, право, небезопасно.

+89/2145%77++32?11+ [57]

Приписка

Подпись расшифровать по-прежнему так и не удалось, хотя уже месяц над этим бьются лучшие криптографы вверенного мне отдела.

Продолжаем работу в этом направлении.

Леденцов

На другом листе – широким почерком, характерным для властной руки

Кротову

Что за спецы у тебя, сукин сын? Они, понимаешь, "продолжают работать"! Пятнадцать лет "продолжают", и не могут расшифровать!

Что, не понимаешь? Надо немедленно выявить вражину, окопавшегося где-то на самом верху!

Если надо помочь людьми – поможем.

И – смотри у меня…

Из внутренней переписки Отдела

Гудкову

Видал, каково?

А выдвиженец твой Леденцов – бездарь из бездарей. Не управится с расшифровкой – в лагерную пыль обратят. И его, и нас с тобой грешных за компанию.

Был же криптограф, настоящий ас. Не то Двоехренов, не то вообще Двоехе… Леденцову твоему не чета! Ему бы еще недельку-другую поработать – точно бы расшифровал. Поторопились мы с ним тогда, согласись.

Узнай, где находится – может вызволим еще? А то, боюсь, нас никакие херувимы не спасут.

Кротов

Тов. Кротову

По наведенным мною справкам, старший криптограф Х.Х.Двоехоров, осужденный по 58-й статье, отбывал свой срок в Колымлаге.

Мне удалось добиться разрешения на перевод его в одну из "шарашек", подчиненных нам.

Однако выполнить это не удалось, т. к. с 1950-го года следы его теряются, и отыскать их далее не представляется возможным.

Гудков

А вы бы у меня, у лагерной пылинки, у Дидье Риве спросили, неведомый мне гражданин-товарищ Гудков.

Там он, Херувим Херувимыч, в мерзлой земле, у самого скоса к речке. Совсем неглубоко – в глубь тамошняя земля не податливее гранита, никаким кайлом не возьмешь. Я сам его хоронил вместе со своими друзьями Полем и Пьером.

Если ветром не выдуло косточки, там он небось и по сей день лежит.

Нет, не умеете вы беречь херувимов своих, граждане-товарищи!

6

Знаете, к чему я пришел к своим девяноста девяти, занимаясь доморощенным философствованием у себя в четырнадцатиметровом Раю?

Я пришел к тому, что никакого времени вообще нет! Нет, не только там, на Колыме, где о нем и не вспоминают ввиду бессмысленности его отсчета. Его просто нет. Не существует, и все дела!