Следы богов - Наталья Солнцева Страница 6

В слово «ну» Гришина вложила всю силу своих эмоций. Больше их не хватило ни на что, кроме вялых кивков.

«И главное, что заявил? – продолжала Леночка. – Будто бы я устраиваю на работе стриптиз и этот… бордель!»

Гришина повела плечами и выдавила еще одно «Ну…», значительно слабее первого.

«Сумасшедший дом какой-то! – вздохнула Слуцкая, достала пудреницу и начала приводить себя в порядок. – Кощей совсем рехнулся!»

Не век же горевать! Она поправила неброский макияж, удовлетворенно взглянула на себя и сказала: «Я порядочная женщина. Скромная на работе и в быту. – И прыснула со смеху над своими же словами. – А Кощей – просто болван! У него склероз и разжижение мозгов!»

Утешая себя такими мыслями, Елена Никодимовна кое-как доработала до обеда и засобиралась.

«Ты пойдешь в кафе?» – спросила она у Гришиной, заранее зная ответ.

Та отрицательно покачала головой. Она обходилась чаем, пирожками и супами мгновенного приготовления.

«Представляешь? – никак не могла успокоиться Леночка. – Кощей считает, что я слишком экстравагантно одеваюсь».

Она возмущенно хмыкнула и выпорхнула за дверь.

Теперь, сидя в кафетерии и обжигаясь чаем, Слуцкая вновь переживала возмутительный разговор с директором. Интересно, почему Гришина промолчала? Она тоже принимает классический пиджак и юбку до колен за облачение стриптизерши в ночном клубе?..

Придя вечером домой, она уселась на диван и задумалась. Что происходит?

Пощелкала пультом телевизора…

Смотреть, разумеется, было нечего. Мыльные сериалы ее раздражали, ток-шоу тем более, а мало-мальски приличные фильмы начинаются после вечерних новостей.

Она отправилась на кухню. Аппетит напрочь отсутствовал. В темноте чердачное окошко в доме напротив было не разглядеть. Леночка все же достала из шкафчика бинокль. Нет, бесполезно!

«Надо будет завтра встать пораньше», – решила она, сразу забыв свои неприятности.

Ее охватил азарт предстоящей охоты за неизвестным. Она с трудом поборола желание немедленно пойти в соседний дом, подняться на верхний этаж, залезть на чердак… Останавливало понимание: во-первых, чердак наверняка закрыт, а во-вторых… ну что она там ожидает увидеть? Пыль, хлам?

И все же Леночка не усидела, сбегала со своего четвертого этажа на пятый и проверила, закрыт ли их чердак. Оказалось, что закрыт. Огромный навесной замок охладил ее пыл. Спустившись к двери своей квартиры, она услышала, как надрывается в прихожей телефон, и вспомнила! Боже, ведь у нее назначено свидание! На семь часов… Кошмар.

Как назло, замок заело, и когда госпожа Слуцкая попала в собственную квартиру, телефон уже отчаялся и затих. Звонил, конечно, Казаков. Ему надоело торчать одному на улице и ждать. Леночка поспешно набрала номер его мобильного.

– Вадик, – виновато оправдывалась она. – Извини. Я… у меня неприятности на работе. Жутко расстроилась, и…

– Ладно, я понял, – ответил Казаков, делая вид, что он не рассержен.

– Встретимся в воскресенье, – обрадовалась Леночка. – Хорошо?

Вадим со вздохом согласился. Разве у него был выбор?

Казаков уже полгода ухаживал за Леной с самыми серьезными намерениями. Он работал завучем в математической школе. Познакомились на вечере выпускников. Оказывается, они когда-то оба учились в этой самой школе. Лена ездила туда с Семеновской, а Вадим – с Бауманской.

«Софья Ковалевская из меня не получилась», – шутила Леночка.

«А из меня Лобачевский! – смеялся Казаков. – Бедная мама! Она так мечтала о знаменитом сыне!»

Вадиму исполнилось тридцать шесть, он был старше Слуцкой на два года. Умный, образованный, порядочный человек без вредных привычек, довольно приятной наружности. Звезд с неба не хватал, но профессию свою любил и отдавался ей преданно и даже с долей самопожертвования.

Лена согласилась встречаться с ним от скуки, потом втянулась и привыкла. Надо же с кем-то проводить свободное время. Правда, насчет замужества она Казакова не обнадеживала. Но он был терпелив и нетребователен…

Павел Широков проживал один в трехкомнатной квартире на втором этаже старого московского дома.

Всю свою жизнь, сколько он себя помнил, Паша мечтал о комфортабельной квартире в центре Москвы. Наконец, он смог себе это позволить. Как и многое другое.

Год назад господин Широков задумался о загородном доме, но не купил и строить не стал. Не потому, что денег пожалел. Расхотелось. Жил он один, сутками пропадал на работе. Зачем ему двухэтажные хоромы? Пыль собирать? В нищем, полуголодном детстве взлелеял он смелые желания, на осуществление которых не жалел ни сил, ни средств. Акогда достиг всего… пришла тоска.

Большие возможности, открывшиеся перед ним, охладили пыл жадной до материальных благ юности. Раз теперь он все может, зачем суетиться? Разве ему тесно в трех комнатах? Или не хватает двух машин – личной и служебной? Двадцать костюмов из самых дорогих бутиков одновременно не наденешь, и даже черной икрой можно наесться до отвала. Так, что отвернет надолго. К заморским красотам Широков был равнодушен, – отдыхать предпочитал на Волге, в Карелии или на Иссык-Куле. Не стеснялся сердечной склонности к русской природе, к необъятным азиатским просторам.

Дела у него шли на удивление гладко, деньги так и текли. За что ни возьмется – удача сама спешит навстречу с распростертыми объятиями. Сначала одолевал страх – а ну как отвернется капризная Фортуна? Везение – штука шаткая. Сегодня ты на гребне волны, а завтра Бог весть. Можешь на самом дне оказаться.

Постепенно судьба убедила Широкова в своей неизменной благосклонности, и он совсем успокоился. Вместе со спокойствием пришел настоящий успех. К коему прежние достижения показались прелюдией. Тут все в друзья набиваться стали, женщины заметили. Молодой, пригожий, обеспеченный и… неженатый. Завидная партия для любой москвички.

Как ни странно, привычка кутить по-купечески, с размахом – к Широкову не пристала. Ему не нравились шумные гульбища, сауны с девочками, казино и прочие забавы разбогатевших русских. Общественные мероприятия, презентации, банкеты и фуршеты он посещал скорее по служебной надобности, нежели по собственному желанию.

Партнеры по бизнесу с ног сбились, наперебой представляя ему своих разодетых, изнеженных дочек. Широков на них едва смотрел. Светская вежливость, равнодушная любезность – вот и все, чего удостаивались московские красавицы. Поползли слухи, что Паша – «голубой», но быстро сошли на нет. Ничто не подтверждало такого предположения. Слухи то разгорались, то затухали, в зависимости от степени интереса, возбуждаемого таинственной личностью Широкова. Туманный налет тайны делал его не просто привлекательным, – завораживал. Особенно прекрасных дам.

Сначала Паша развлекался этим, но вскоре надоело. Во всяком случае, острота ощущений сильно притупилась.