Охотники на фазанов - Юсси Адлер-Ольсен Страница 6

«Он каждый раз так начинает разговор с Ольбеком», — подумал Дитлев, устремив досадливый взгляд в даль за панорамным окном. По морю ходили свинцовые волны.

Черт побери! Когда это кончится! Мысль о Кимми ни на минуту не выходит из головы, сколько же можно терпеть! Когда они ее наконец поймают, она исчезнет по-настоящему. Уж он придумает, что тут сделать.

Частный сыщик повертел шеей и подавил зевок:

— Ее несколько раз видел сапожник из будки на Центральном вокзале. Она все время таскает за собой чемодан на колесиках. В последний раз на ней была клетчатая юбка из шотландки. В основном все та же одежда, которую описывала женщина в Тиволи. Но, по моим сведениям, Кимми появляется на вокзале нерегулярно. В ее жизни вообще нет никакого порядка. Я опросил там всех: железнодорожных служащих, полицейских, пьяниц, торговцев. Некоторые знают о ней, но никто не может сказать ни где она бывает, ни кто она вообще такая.

— Направь туда целую группу, чтобы на вокзале наблюдали днем и ночью. Ведь когда-нибудь она опять появится.

Ульрик встал со стула. Он был крупный мужчина, но словно бы становился меньше ростом, когда разговор заходил о Кимми. Возможно, он, единственный из них, был в нее когда-то по-настоящему влюблен. «Интересно, он все еще не может успокоиться, что так и остался единственным, кто ее не поимел?» — в тысячный раз подумал Дитлев, посмеявшись про себя своим мыслям.

— Круглосуточное наблюдение? Это влетит вам в копеечку. — Ольбек потянулся к своему дурацкому рюкзачку за калькулятором.

— Сейчас же прекрати! — рявкнул Дитлев, подавив желание запустить Ольбеку чем-нибудь в голову, и продолжил, откинувшись в кресле: — Брось болтать о деньгах, ты все равно ничего в этом не смыслишь! Сколько, по-твоему, это может стоить? Пару сотен тысяч? Как ты думаешь, сколько мы с Ульриком и Торстеном заработали за то время, что болтали тут о твоих дурацких почасовых расценках?

После этой тирады он все же взял ручку и кинул ее через стол Ольбеку — метил в глаз, но промахнулся.

Когда тощая фигура сыщика исчезла за дверью, Ульрик подобрал ручку «Монблан» и засунул в карман.

— Что упало, то пропало! — со смехом сказал он.

Дитлев не отреагировал, но пусть только Ульрик попробует проделать такое еще раз!

— От Торстена были сегодня какие-нибудь известия? — спросил он.

Ульрик резко помрачнел.

— Да, сегодня утром он поехал в загородное имение в Грибсков.

— Его разве не интересует, что тут делается?

Ульрик пожал плечами. За последнее время он растолстел: вот что значит нанять повара, который особенно славится умением готовить foi gras! [3]

— Он сейчас немного не в форме.

— Понятно. Придется нам управляться без него, — процедил Дитлев сквозь зубы.

В один прекрасный день у Торстена окончательно сдадут нервы. Об этом надо помнить, потому что тогда он станет не меньшей угрозой, чем Кимми.

— Ты же не сделаешь ничего Торстену? — Ульрик пристально взглянул на него. — А, Дитлев?

— Ну разумеется, нет, старина. Это же Торстен!

Секунду они сверлили друг друга взглядами исподлобья, как два хищника. Дитлев знал, что в упрямстве ему с Ульриком не тягаться. Фирму биржевого анализа создавал его отец, но только благодаря Ульрику она завоевала свою нынешнюю главенствующую позицию. Если уж он ставил себе какую-то цель, то всегда добивался своего, не гнушаясь никакими средствами.

— Ладно, Ульрик, — прервал Дитлев молчание. — Подождем, пока Ольбек сделает свою работу, а там посмотрим, как дальше.

Ульрик сразу расслабился.

— Фазанья охота состоится? — спросил он с детским интересом.

— Да. Бент Крум собрал всю команду. В четверг к шести утра в гостинице «Транекер». Пришлось пригласить местную шушеру, но это в последний раз.

Ульрик засмеялся:

— Думаю, вы припасли нечто особенное?

— Да, — кивнул Дитлев. — Сюрприз уже ждет.

На щеках Ульрика заходили желваки. Одна мысль о такой перспективе его заметно возбуждала. На лице было написано нетерпеливое волнение, взыграло его истинное «я».

— Ну, Ульрик? Не хочешь пойти и посмотреть, как поживают в прачечной мои филиппинки?

Ульрик вскинул голову, глаза его были прищурены. Иногда это означало — да, иногда — нет. Угадать было невозможно. Слишком уж много в нем жило самых разных наклонностей.

— Лиза, когда это дело попало ко мне на стол? Можешь сказать?

Поправляя свою новенькую беспорядочную прическу, Лиза посмотрела на папку в руке Карла и опустила уголки губ: вероятно, это означало, что она не знает.

Карл протянул папку фру Сёренсен:

— А вы? Может быть, вы знаете?

— Очень сожалею, — заявила та, за пять секунд пробежав глазами первую страницу.

Во взгляде фру Сёренсен промелькнуло торжество, как всегда, когда у Карла возникали проблемы. Ее это радовало.

Ни начальник отдела убийств, ни его заместитель Ларс Бьёрн, ни кто-то из следователей не смог ничего прояснить. Создавалось впечатление, что дело легло к нему на стол само собой, без посторонней помощи.

— Карл, я позвонил в полицию Хольбека! — крикнул из своего закутка Ассад. — Они считают, что эта папка стоит на месте у них в архиве. Но они проверят, когда выберут время.

Карл водрузил на середину стола свои башмаки сорок пятого размера:

— А что говорят в Нюкёбинге?

— Секундочку! Сейчас позвоню.

Набирая номер, Ассад насвистел парочку строф какой-то меланхолической мелодии своей родины, причем, как показалось Карлу, задом наперед. Не сказать, чтобы так выходило лучше. Карл поднял взгляд на доску для объявлений. Там красовались четыре газетные вырезки с первых полос, трогательно единодушных в своих высказываниях: дело Мереты Люнггор блестяще раскрыто, новый отдел «Q», под руководством Карла Мёрка занимающийся особо важными делами, показал себя как успешное во всех отношениях начинание.

Карл взглянул на свои усталые руки: они едва удерживали толстую папку с делом, попавшим к нему неведомым путем. В таких условиях слово «успешный» отзывалось во всем теле каким-то неприятным ощущением пустоты.

Вздохнув, Карл еще раз просмотрел документы. Убийство двух молодых людей, совершенное с зверской жестокостью. Под подозрением оказались несколько отпрысков богатых семей, а спустя девять лет один из этой группы, причем самый бедный, объявляет себя виновным. Через неполных три года Тёгерсен уже выйдет на свободу — причем гораздо богаче прежнего, с кучей денег, заработанных на торговле акциями за время пребывания в тюрьме. Неужели заключенным разрешается заниматься финансовыми операциями? Даже подумать противно!