Башня из слоновой кости - Мэри Стюарт Страница 6

— Конечно. Правда, я надеялась, что он успеет на завтрашний паром, но в субботу тоже хорошо. Тогда у меня будет возможность разузнать все поточнее. Рут, будь добра, запиши для него следующее. У тебя есть поблизости ручка? Так, паром до Колла и Тайри… К, О, Л, Л и Т, А, Й, Р, И… Да, это два острова из Гебридских, Криспин знает. Паром отходит в шесть утра, поэтому на борту надо находиться уже в половине шестого. Я останавливалась в отеле «Коламба», который как раз рядом с пристанью. Я забронирую ему номер на пятницу. Ой, и скажи ему, что Мойла — очень маленькая, поэтому паром не может пришвартоваться, таким образом, до берега ему придется добираться на лодке. Встречать паром я не стану, он приходит в восемь утра, но я договорюсь о транспорте. Все записала?

— Да. Но не будет ли лучше, если я попрошу его тебе перезвонить, когда он придет?

Я рассмеялась.

— Это трудно. Здесь всего лишь один общественный телефон, на почте; мало того, чтобы до него добраться, надо пройти две мили. Но я дам тебе номер… — я продиктовала, — и если он захочет оставить мне сообщение, миссис Макдугал его примет.

— Миссис Макдугал. Хорошо. — Теперь ее голос стал деловым и равнодушным: жена врача записывает очередное сообщение. Затем она снова заговорила, как прежде. — Роза, на что же это похоже? Две мили до телефона? И тебе приходится ходить пешком? Да, создается впечатление, что это место как раз для Криспина.

— Именно. Ему здесь понравится. Тут так красиво, — и совершенно искренне добавила: — Может, ты тоже приедешь, Рут? Домик маловат, но чудесный, а какая вокруг красота.

— Но что вы собираетесь там делать?

— Ничего.

Ничего — благословенное состояние для постоянно работающего Криспина, да и для меня после экзаменационной суматохи и конца учебного года.

— Что касается меня, — сказала моя невестка, которая, в чем я не сомневаюсь, никогда не хочет никого обидеть, — я просто не в состоянии пребывать в праздности. В сентябре я еду в Маракеш. Восхитительный отель, масса солнца, большие магазины.

— Замечательно. Доставь себе удовольствие. Мне пора, Рут. Позвоню вечером в четверг. До свидания.

— До свидания. — И она повесила трубку.

Миссис Макдугал была на кухне. Она вынимала из печи каравай хлеба. Я заплатила ей за разговор, и мы чуточку поболтали. Я ответила на расспросы о коттедже и сообщила ей о том, что ожидаю брата и что он, возможно, позвонит.

— Наверное, я каждый день стану приходить к вам, и, если он действительно приедет в субботу, можно будет попросить Арчи отвезти его багаж в коттедж?

— Да, он все равно будет здесь. Он всегда встречает лодку. Товары переносит. Хорошо, что ваш брат приедет, будем надеяться на лучшее. А то я слышала по радио, что погода вот-вот испортится.

— Правда? Сильно испортится? А паром сможет подойти?

— Для такого погода должна уж совсем испортиться. Не бойтесь, доберется ваш брат. Только вот что… если буря и впрямь разразится… коттедж так сильно продувает.

— Я задраю люки, — ответила я.

Она засмеялась, и мы еще несколько минут поболтали. Когда я уходила, в кармане у меня лежала бутылка средства от мошки и каравай еще теплого свежего хлеба в полиэтиленовом пакете. Хлеб мне подарили. Оказывается, местные жители очень дружелюбны.

Я медленно шла по дороге и через некоторое время обнаружила, что шагаю навстречу необыкновенной красоты заходу солнца. Подобное сияние золотого и алого я и прежде видела, но теперь эти краски пробивались сквозь низкие облака, а вслед за ними струилась нежная, прозрачная зелень, перетекавшая в желтизну лимонного оттенка, которая брала свои истоки с сумрачного серого неба в вышине.

Я остановилась и стала смотреть по сторонам. Крохотное озерцо справа окружали крутые берега, поросшие тростником, мхом и тимьяном. В гладкой, словно зеркало, воде отражались все переливы неба. Что-то где-то метнулось, и сверкающий мир. покрылся рябью: по воде, будто черная тень по сияющей глади, проскользнула птица. Утка? Нет, слишком большая. Нырок? Очень может быть. Я их никогда не видела, но Криспин мне о них рассказывал и, насколько мне было известно, мечтал встретить в этих местах хотя бы одного. Утка ли, нырок, птица нырнула, и, хотя я ждала очень долго, так и не вынырнула. Я пошла дальше вниз по холму к коттеджу, который уже олицетворял для меня дом.

В Нагорье июньские ночи не бывают по-настоящему темными. И долгими светлыми ночами птицы так и не перестают петь и летать. Вечером перед сном я снова вышла наружу — поглядеть на звезды. В городе, да и повсюду, где мне приходилось жить, небо уродуют ночные фонари и свет города. Но здесь, в сером, будто олово, воздухе звезды сверкали так близко, их было так много, словно маргариток на лугу. Я нашла Большую Медведицу, Орион и Плеяды, ну и разумеется, длинный изумительный Млечный Путь. Правда, на этом мои познания в астрономии ограничивались. Единственное, в чем я была уверена наверняка, это то, что погода менялась. Поднимался ветер, и даже здесь звезды стали меркнуть от надвигающейся тьмы. Приглушенные крики морских птиц, казалось, тоже изменились. Тихо бормотало море. Начало холодать, и в воздухе запахло дождем.

Я вошла в дом и легла спать.

Ветер ночью разгулялся, серый рассвет встретил меня бурей с порывистым ливнем. Хорошо, что я успела собрать сухие ветки до наступления непогоды. Я зажгла огонь, и скоро в камине весело пылало пламя.

Когда домашние хлопоты были закончены, мне осталось одно — писать.

Как мне кажется, настало время кое в чем признаться. Хотя я была филологом и довольно хорошим, как я думаю, преподавателем, и, более того, серьезным поэтом, немного известным не только в нашем Университете, мое сочинительство не ограничивалось стихами, статьями и лекциями. Я сочиняла фантастику.

И не только сочиняла, но даже и публиковала, причем зарабатывала этим ремеслом сумму, которая может показаться вполне приемлемой мало оплачиваемому преподавателю. Под псевдонимом, разумеется. Роза Фенимор получала неплохие деньги за полет воображения Хью Темплара. К тому же таким образом она давала выход своему воображению. Сочинение подобных сказочек является подзарядкой того, что в лучшем случае зовется воображением, и позволяет писателю — так Драйден [1]говорил — дать свободу своей фантазии и покинуть реальный мир по собственному желанию.

Поэтому в сей унылый день Хью Темплар уселся за кухонный стол и занялся приключениями космических путешественников, которые обнаружили прямо за солнцем мир, являющимся зеркальным подобием Земли, с одинаковым физическим составом, но совершенно иным населением — расой, обладающей наводящими на раздумье, как я надеялась, идеями об управлении своей планеты.

В десять часов погас свет.

Несмотря на то, что в это время года, здесь бывает достаточно светло, чтобы писать, сегодня из-за туч, затянувших небо целиком, стало совсем темно. Огонь давно потух, и до камина я добралась на ощупь. На каминной полке я видела подсвечник, помещенный туда, по-видимому, специально для подобных случаев. Подойдя к окну, я выглянула наружу. Ветер прямо-таки бушевал, о стекло колотил дождь. Скверная, неприятная ночь.