Тело Милосовича - Алексей Митрофанов Страница 6

— Это я, — отозвался мужчина лет пятидесяти, слегка заторможенного вида, сидевший у противоположной стены.

— Вы — врач? — уточнил Бакерия.

— Нет, я патологоанатом.

— Вы принимали участие во вскрытии?

— Принимал. На заключении имеется моя подпись.

— Я хотел бы поговорить с врачом, который его лечил, — произнес Бакерия.

— Сегодня дежурит другой доктор.

— А где тот?

— Кажется, у него выходной.

— Вы его неправильно лечили и довели до смерти, — резко сказал Бакерия. — Это видно по записи вскрытия.

— Этот вопрос не ко мне, — запротестовал патологоанатом. — Я специалист в своей сфере.

— Вы это специально? — спросил Бакерия.

— Что? — не понял тот.

— Устроили все таким образом.

Мужчина неуверенно пожал плечами:

— Мое дело маленькое. Я отвечаю только за свою работу.

Бакерия очень ясно почувствовал, что все здесь держат круговую оборону. Что все они — заодно и против российских врачей.

— С ним просто все так совпало, — извиняющимся тоном заключил патологоанатом из трибунала. — Уверяю вас, что здесь нет никакого злого умысла.

— Совпало в вашу пользу, — констатировал Бакерия.

Тот ничего не ответил.

— Когда можно будет забрать тело? — спросил Бакерия.

Главврач пожал плечами:

— Хоть сейчас. Мы отдадим его родственникам.

Бакерия встал первым, и все поднялись следом.

— Что ж, — подвел он итог, — тогда нам больше нечего здесь делать.

Главврач протянул ему руку:

— Я понимаю ваше разочарование, коллега, но поймите и вы нас — таковы правила. Не мы их устанавливали.

— Да, — согласился Бакерия, сделав вид, что не заметил его руки, — устанавливали не вы. А до тех, кто установил, нам не добраться.

Главврач промолчал.

На улице к нему подошел Марко:

— Ну что там? Вы провели вскрытие?

— Нет, нам не дали.

— Не дали? — Глаза парня округлились от удивления. — Почему?

— Они сами сделали вскрытие еще до нашего приезда и сказали, что повторное вскрытие противоречит их правилам.

Марко несколько секунд осмысливал информацию.

— А если на вскрытии стану настаивать я?

— Думаю, что это не поможет. Даже не пробуйте.

— Я найду частного патологоанатома и попрошу его провести повторное вскрытие, — решительно заявил он.

— Здесь? — спросил Бакерия.

— Да.

— Не думаю, что вам разрешат.

— Но если все же разрешат, вы мне поможете?

— Не знаю. Если мы еще не улетим.

Бакерия сменил тему:

— Когда вы хотите забрать тело вашего отца?

— Как только куплю гроб, — ответил Марко.

— У них есть свой. Трибунал обеспечивает.

Марко презрительно скривился:

— Какая-нибудь дешевая поделка из лохматых досок? Пусть оставят его себе, на собственные похороны. Мой папа заслуживает самого лучшего.

— Где будут похороны? — спросил Бакерия.

— В Сербии, где же еще.

— Значит, вы отсюда прямиком в Белград?

— Нет, только отправлю тело. Мне туда нельзя.

— Вскрытие можно произвести и там, — подсказал Бакерия.

— Точно! — обрадовался Марко. — Я поручу это своим людям.

У него зазвонил телефон. Видимо, разговор был очень важным. Он на минуту отнял трубку от уха, попрощался со всеми и показал жестом, чтобы его не ждали. Затем продолжил разговор.

В этот день Бакерия с помощниками побывали еще в трибунале, где пообщались с начальством, но увидеться с лечащим врачом Милосовича так и не смогли. У того оказался даже не выходной, а недельный отпуск, и он якобы улетел с семьей отдыхать.

Правда, ему удалось поговорить с охранником, который дежурил в ту ночь. Тот невнятно мямлил, отвечал обтекаемыми, лишенными информации фразами, из которых нельзя было понять, почему же никто не оказал заключенному помощь. Бакерия удивился, как таких лоботрясов берут на столь ответственную работу.

В Москву они вернулись ни с чем.

В три часа пополудни в похоронное бюро Trustiness, одно из самих известных в Гааге, вошел посетитель. Одет он был в новый, довольно дорогой, но запыленный костюм. На вид ему было лет под тридцать. Тонкая ткань костюма не могла скрыть крепкого телосложения, а энергичная походка выдавала многолетнюю тренированность. Он производил впечатление сжатой пружины. Скуластое лицо и настороженный взгляд глубоко посаженных глаз только усиливали это впечатление. В облике его было что-то цыганское.

Окинув помещение пристальным взглядом, посетитель небрежно кивнул клерку, стоявшему за конторкой.

— А где тут у вас гробы? — громко спросил он на довольно правильном английском, хотя и с ощутимым акцентом.

Клерк, розовощекий лысоватый толстяк лет сорока, вышел из-за стойки и направился к нему. Он оказался на полголовы ниже посетителя, а костюм на нем был подешевле и не такой новый.

— Здравствуйте! — поздоровался он.

— Добрый день! — ответил посетитель и тут же спохватился. Какой же он добрый, если он пришел за гробом. — То есть, я хотел сказать, здравствуйте!

Клерк понимающе кивнул.

— Гробы в другом зале, — произнес он. — Желаете посмотреть?

— Желаю купить, — ответил мужчина. — Зачем бы еще я сюда пришел? Но прежде, конечно, нужно посмотреть.

Клерк поднял руку и сделал знак своему коллеге, который поправлял что-то в траурной драпировке в дальнем углу зала. Тот кивнул и неслышно занял его место за конторкой.

— Пойдемте, — сказал клерк, — я провожу вас. Вам нужен обычный экземпляр или эксклюзив?

— Обычный? — удивился клиент. — Что за чушь! Я хочу посмотреть самые лучшие.

Клерк окинул его быстрым оценивающим взглядом, прикидывая суммарную стоимость костюма, ботинок и часов. Осмотр его не вдохновил — на покупателя самых дорогих гробов посетитель не тянул.

Клерк вздохнул, как бы говоря тем самым, что он-то знает, что сейчас только зря потратит свое время, а покупка, если она будет, состоится в среднем ценовом сегменте. Но ничего не сказал и повел клиента за собой.

Зал, в который они вошли, оказался меньше первого. Зато в нем было гораздо больше скорби. Она исходила от расставленных под стенами гробов. Гробов было так много, что вместе со скорбью они внушали неподготовленному человеку мистический страх. Все гробы были полуоткрыты и сверкали белоснежной внутренней обивкой, напоминавшей морскую пену. Клиент с некоторой опаской провел пальцами по обивке одного из них, словно проверяя, мягко ли будет лежать там покойнику.