Неподражаемый доктор Дарвин - Чарльз Шеффилд Страница 6

— Молодому Претенденту, — проворчал Поул. — Подлому выскочке, который…

— Который обладает тем, что многие признают вполне законными притязаниями на трон Шотландии, если не всей Англии. — Дарвин с любопытством заглянул в деревянный ящик, крышку которого Поул аккуратно приподнял. — Поражение в сорок шестом стало катастрофой, однако кланы, несмотря на его изгнание, верны своему принцу. Полковник! — Он наконец разглядел, что лежит в ящике. — Оружие — дело одно, но не предполагаете же вы брать с собой в Малкирк это.

— Разумеется, предполагаю! — Поул присел возле ящика, любовно поглаживая блестящий металл. — Да вы в жизни не видели пушечки красивее моей Малютки Бесс. Окована латунью, стреляет двухдюймовыми ядрами с черным порохом. Покажите мне в Лох-Малкирке любого дьявола или левиафана, а я покажу вам, что с одной из этих пилюлек в глотке он станет куда как покладистей. — Полковник взвесил на ладони снарядец. — А коли местные зашалят, так моя Бесс и на них управу найдет.

Дарвин открыл крышку пошире.

— Еще и мушкет с зарядами! Куда мы, по-вашему, отправляемся, на Луну? Вы же знаете, что горцам запрещено носить оружие, а у нас и так для необходимого багажа мало места.

Поул расправил плечи.

— Если вы разгрузитесь, я тоже согласен, но не иначе.

— Невозможно. Я и так ужался до минимума.

— Я тоже.

Кучер не спеша отнес пустую кружку в гостиницу и, поставив ее возле бочонка, кивнул на дверь.

— Вы только послушайте, — мрачно произнес он. — Я-то, болван, думал, легкие деньги, всего два пассажира в карете… Да они и усесться не успели, как уже переругались, а ведь я подрядился везти их до самого Дарема. Эй, Алан, плесни мне еще кружечку на дорожку, да побольше.

Путешествие на север словно пролистывало назад календарь, день за днем и год за годом. За Даремом наступление весны было чуть менее заметно, а к тому времени, как искатели приключений добрались до Нортумберленда, распустившиеся яблоневые цветы Ноттингема вернулись к стадии плотных розовых бутончиков, которым до цветения оставалась добрая неделя. Погода лишь усиливала этот эффект, вновь призвав промозглую и жалящую февральскую стужу, что леденила пальцы на руках и ногах даже сквозь самую теплую одежду.

В Оттерберне путешественники пересели из кареты в открытую подводу, где уже ничто не защищало их от резких порывов северо-восточного ветра, а за Стерлингом с дикой местности словно бы облупился даже налет веков. На каменистых склонах гор грунтовые, немощеные дороги казались простыми царапинами, а жалкие, крытые дерном лачуги смотрелись еще ниже и непригляднее на фоне угрюмых вершин. Сперва Дарвин пытался записывать и, балансируя на коленях толстым томом излюбленных цитат и афоризмов, вносил туда какие-то пометки. Но все ухудшающиеся дороги и беспрестанные дожди точно сговорились против него — и под конец доктор сдался. Он сидел на подводе, глядя вперед, небритый, закутанный в кучу одеял и накрытый куском брезента с прорезанным в нем отверстием для головы.

— Дикая страна, полковник. — Он обвел рукой дорогу, что уводила на северо-запад вдоль Лох-Шина. — Мы далеко отъехали от Личфилда. Взгляните на эту группу.

Он кивнул вперед на немногочисленную кучку батраков, что трудились сбоку от дороги. Джейкоб Поул издал фырканье, которое могло с тем же успехом исходить и от лошади. Полковник курил короткую трубку, чашечка которой изображала собранную горстью руку. За спиной у него стоял кувшин с горячими углями.

— И что в них особенного? — Он только что заново набил трубку черным табаком, отколупнутым прямо от плитки, и теперь выдул облако сизоватого дыма. — Не вижу нижнего такого, о чем стоило бы говорить. Просто-напросто унылые крестьяне.

— Да, но ведь они чистокровные кельты, — бодро отозвался Дарвин. — Обратите внимание на форму голов и брахицефальные черепа. Дальше, к северу, мы будем встречать их чаще. Так уж повелось исстари и шло более трех тысяч лет — проигравших в схватке за лучшие земли вытесняли на север и на запад. Скотты, пикты, кельты — все они отступали в северные холмы.

Джейкоб Поул подозрительно воззрился на крестьян, поплотнее набивая трубочку табаком.

— Может, на ваш взгляд, они и похожи на проигравших, а на мой — крепкие орешки. Вон какие рослые и свирепые. Что же до вашего убеждения, что они, мол, не вооружены, взгляните на эти косы и серпы, а потом дайте мне определение оружия. — Полковник похлопал по карману под кожаным плащом. — Ядра и порох, вот что нужно, когда имеешь дело с дикарями. Помяните мои слова, мы еще успеем порадоваться, что прихватили их, пока доберемся до Малкирка.

— Не убежден. Восстание подавлено больше тридцати лет назад.

— Ну да, на поверхности. Я ни разу не слышал, чтобы сокровище давалось легко. Где клад — там всегда кровопролитие и тревоги. Драгоценности притягивают к себе насилие, совсем как коровья лепешка — мух.

— Понятно. Так вы предлагаете повернуть назад? — В тоне доктора слышалось лукавство.

— Разве я говорил о возвращении? — Поул возмущенно выдул струю дыма. — Никогда! Мы почти на месте. Если сумеем найти лодку и лодочника, то уже завтра к вечеру я начну искать галеон, невзирая ни на какого там дьявола. Ни разу еще не видел ни одного дьявола в этом мире и надеюсь не увидеть и в том. Впрочем, удивляюсь, что вы, с вашими-то воззрениями на религию, вообще верите в дьяволов.

— В дьяволов? — Голос Дарвина звучал тихо и задумчиво. — Конечно же, я в них верю ничуть не меньше, чем сам Папа. Но, думаю, мы с ним не сойдемся по поводу того, какой облик они принимают в этом мире. Скоро нам представится шанс самим во всем убедиться. — Доктор вытащил из-под брезента сильную руку. — Вон там, ниже по холму, верно, Малкирк. Мы добрались быстрее, чем я ожидал.

Джейкоб Поул хмуро поглядел вперед.

— И неприглядное же с виду местечко, если это все, что тут есть. Однако взгляните-ка туда — возможно, в этом Богом забытом краю мы не единственные заезжие гости.

Примерно в полумиле от них дорогу перегораживали два легких экипажа. Бедно одетые люди, столпившиеся кругом, обернулись, когда Поул подкатил подводу и остановился в двадцати футах от ближайшей кареты.

Компаньоны шагнули вперед, разминая затекшие после долгого путешествия суставы. Навстречу из толпы вышли три человека. Дарвин посмотрел на них с удивлением, потом кивнул в знак приветствия.

— Я Эразм Дарвин, а это полковник Джейкоб Поул. Насколько я понимаю, вы получили мое послание. Мы сообщали наперед, что хотим остановиться на несколько дней здесь, в Малкирке.

Он переводил внимательный взгляд с одного встречающего на другого. Все вместе они образовывали на диво несуразную троицу. Самый высокий был темноволос и тощ, худее даже Джейкоба Поула. Природа наделила его яркими темными глазами, что безостановочно перескакивали с предмета на предмет, длинными пальцами, крючковатым носом, лошадиным подбородком и ярко-красными щеками. Одеяние его состояло из алой туники, зеленых бриджей и плаща из серых и синих лоскутов. Сосед его не выделялся ни ростом, ни одеждой, зато кожа у него была черной, как уголь, а на выступающих скулах виднелись следы старых шрамов. Третий стоял чуть поодаль — невысокий, но крепко сложенный здоровяк с толстыми голыми руками и густой седеющей бородой на пол-лица. Весь он словно бы потрескивал от переизбытка энергии. Как только Дарвин спросил про послание, он яростно закивал.