Весь в папу! - Марина Серова Страница 6

— Позволите войти?

Я кивнула.

Он прошел внутрь, оглядел скромную обстановку моего убежища с недоумением, — думаю, особенно его поразило полное отсутствие в доме мраморных колонн. Сел на диван и продолжил:

— Меня, Танечка, изволят шантажировать. В милицию я обращаться не стал, да и не занимаются они этакими делами — сами знаете, какой у нас разгул преступности, а вас я рискнул побеспокоить…

Он выразительно помолчал, явно ожидая моих уверений в том, что это меня не обеспокоило.

Я сегодня решила побыть врединой, и ожидаемых заверений он не получил.

— Я, Танечка, как и все люди, слаб и грешен, — повинился он некстати. — И некоторые мои слабости засняли. А теперь требуют денег.

— Сколько? — мрачно поинтересовалась я.

— Десять тысяч долларов, — вздохнул он, разведя руками.

— Так заплатите, — безжалостно посоветовала я.

Он удивленно вытаращился на меня. Я вела себя непредсказуемо. Но мне не нравился Виктор Степанович Алексанов. И я ничего не могла с собой поделать.

Впрочем, когда я поняла, что он готов расплакаться от моей жестокости, я сжалилась.

— Ну, хорошо, — сменила я гнев на милость, — но беру я дорого. Вам дешевле заплатить шантажисту. Я запрашиваю четыреста долларов в сутки.

Я даже зажмурилась от собственной наглости. Сейчас он уйдет. Наверняка уйдет. Может, это и к лучшему. Алексанов с возу — Татьяне Ивановой легче.

— Меня это устроит, — услышала я совершенно спокойный голос. Я расширила от удивления глаза. Ему эта сумма казалась нормальной. «Что ж, — усмехнулась я про себя. — Значит, не судьба мне вырваться из его отвратительного общества. Хоть денег заработаю. Тоже неплохо».

— Если вы хотите, чтобы я вам помогла, давайте договоримся сразу об одной вещи, — посмотрела я на него сурово, — вы ничего не будете от меня скрывать.

По-моему, он затрепетал от моей суровости. Я почувствовала себя немного удовлетворенной.

И попросила его рассказать мне всю историю.

Честно говоря, сексуальные подробности меня не интересовали. Поэтому я слушала про них вполуха, отметив, что бедняга страдает садомазохизмом.

— Вам придется назвать имена участниц вашей ночной оргии, — заметила я, — вполне возможно, что шантаж — дело их рук.

Он дернулся. Отчего-то называть их имена ему не хотелось.

— Это обязательно? — спросил он.

— Да, — пожала я плечами, — если вы действительно хотите найти шантажистов.

— Маргариты сейчас в городе нет, она уехала отдыхать, — тихо сказал он.

— Куда?

— В Испанию.

Мне показалось, что он врет. Хотя зачем ему это надо?

— А вторая?

— Вторая… Кажется, ее звали Валя. Она работает в «Октябрине».

Я присвистнула. Хорошая фирмочка. Из тех, что дают рекламы в газеты, где под изображением обнаженной дамочки публикуют предложения помочь провести презентацию и организовать отдых.

Алексанов смотрел на меня взглядом виноватого ребенка, которого застукали на месте преступления, когда он воровал конфеты. Несоответствие его представительной фигуры и этого взгляда меня развеселило. Я почти забыла всю глубину неприязни, которую он у меня вызвал.

— Кто еще мог знать, где расположено ваше любовное гнездышко?

Он пожал плечами.

— Только девочки, — сказал он, — моя жена не любит здесь бывать.

— А ваша жена… Она не могла это организовать? Вы с ней в хороших отношениях?

Он усмехнулся. Я все поняла. Его жене было абсолютно наплевать. Он оплачивал ее безоблачную жизнь, и ей этого вполне хватало. Я видела ее по телевизору. Обычная деревенская тетка, получившая от судьбы великолепную возможность жить, как светская львица.

Жена отпадала. Нормально мыслящая тетка не станет рубить сук, на котором она сидит.

Оставались пока только девочки из «Октябрины». Этим вполне могло прийти в голову подработать таким нехитрым и надежным способом.

Хотя… Ведь на кассете были и их лица тоже. Скорее всего им не нужна огласка. Тогда кто?

Пока я не знала. Пока я ничего не знала. Даже о моем клиенте я знала только то, что он позволял узнать о себе.

Я взглянула на него. Обеспокоен. Очень. Нервничает. Неужели дело только в шантаже?

— Это все?

Он замялся. Взглянул на меня, решая, можно ли мне доверять. Да, мой клиент явно хранит в своем шкафу скелет.

— Дело ваше, — равнодушно посмотрев в окно, сказала я, — не хотите откровенничать — не надо.

— Это может не относиться к делу, — пробормотал он.

— Тем более, — кивнула я. — Не может так не может.

В конце концов, с меня хватит и шантажа.

* * *

Алексанов уехал. Я осталась одна. Мой отдых, увы, подошел к концу.

История мне не нравилась. Сама личность Алексанова не отличалась притягательной силой обаяния. Напротив, он возбуждал антипатию.

Жесток, властолюбив, влюблен в деньги. Как теперь выясняется, еще и развратен.

Да и что я могла расследовать? Его экономические преступления? Еще чего… Никакого желания…

Найду шантажиста, и все. Вы свободны, госпожа Иванова.

Единственное утешение в этой истории…

В дверь постучали.

— Входите, открыто, — сказала я, вздохнув. Оказывается, и в Адымчаре нет покоя бедной Танюше…

Лидия Григорьевна вошла, держа в руках кастрюльку, источавшую великолепный запах тушеных грибов. Я почувствовала, как мне сразу захотелось есть.

— Танечка, грибов тебе вот пожарила… Поешь?

Лидия Григорьевна явно старалась угодить моей маменьке. Я улыбнулась.

— А вы за грибами ходили? — поинтересовалась я.

— Да не я, — махнула рукой соседка, — Анна Егоровна. Только она эти грибы мне отдала.

Я удивилась. Анну Егоровну я знала как грибную маньячку. Что за странное явление заставило ее заняться благотворительной раздачей грибов?

Я задала свой вопрос Лидии Григорьевне.

Она махнула рукой:

— Да ей какая-то свежая могилка примерещилась… Корвалолом отпаивать пришлось. Черт ее знает, чего придумывает!

Она переложила грибы в тарелку, очень огорчилась, узнав, что я уезжаю, посетовала, что столько работать нельзя, заболеть можно. И ушла.

Я и сама не хотела уезжать. Спокойный Адымчар всегда обладал для меня притягательной силой. Смотреть на Волгу со своего мыска я очень любила.

Впрочем, судя по происходящему, Адымчар становился неспокойным местом. То по ночам тетки приходят. То Алексанов приезжает. То пожилые леди находят в грибном месте свежие могилки… Чушь какая-то.