Сверху и снизу - Лаура Риз Страница 6

— Да, — раздраженно сказал он. Фрэнни пожалела о том, что позвонила.

— Я что, не вовремя?

— По правде говоря, да. Опаздываю на занятия.

— Извини. Я позвоню позже.

Он вздохнул, начал что-то говорить, но тут же осекся, снова вздохнул и некоторое время молчал. Затем он снова заговорил, уже более спокойным тоном:

— Ладно, что ты хотела?

— Я подумала, может, мы проведем этот вечер вместе? Ну, например, пойдем куда-нибудь поужинаем…

В трубке было слышно, как Майкл забарабанил пальцами по столу.

— Я сегодня работаю допоздна, — наконец сказал он. За тем наступила пауза, стук прекратился. — Приходи ко мне в девять. И знаешь еще что?

— Что?

— Надень сегодня свою рабочую одежду: белое платье, белые туфли, белые чулки, шляпу, стетоскоп — в общем, полный комплект. У меня для тебя сюрприз.

Положив трубку на рычаг, Фрэнни улыбнулась: Майкл всегда преподносит ей сюрпризы. Жаль, что у нее нет такой близкой подруги, которой можно было бы все рассказать. Самая, близкая подруга — это миссис Дивер, а с ней Фрэнни не смог ла бы говорить о сексе. Она подумала о сестре — пожалуй, Норе можно рассказать о подобных вещах.

Снова подняв трубку, Фрэнни набрала номер редакции, но тут же дала отбой, решив, что не будет говорить об этом даже с Норой. Это чересчур личное.

Ночью, лежа в постели рядом с Майклом, Фрэнни вспоминала ту игру, в которую они сегодня играли на обеденном столе, исполнявшем роль смотрового кресла. Это была очередная вариация его фантазии на тему врач — сестра. Майкл заявил, что если она не хочет лишиться работы, то ей придется удовлетворять все его желания. Фрэнни, разумеется, должна была называть его Доктором. На Майкле был надет белый лабора торный халат, на руках — хирургические перчатки, а в красной бархатной тряпке у него хранились сверкающие инструменты из нержавеющей стали. Для Фрэнни все это было ново: до встречи с Майклом она не представляла себе, что можно вот так воплощать в жизнь свои фантазии. Сегодня, уговорив ее себе подыгрывать, он тщательно обследовал Фрэнни с помощью своих инструментов, а затем вознаградил тем, что гладил ее там, где ей нравилось, до тех пор, пока она не кончила. Заставив Фрэнни закрыть глаза, он говорил с ней твердым, решительным тоном, уводя все дальше и дальше в мир своих фантазий, причем, когда все кончилось, у Фрэнни осталось неприятное чувство, что это лишь подготовка к чему-то большему.

Сейчас, лежа на боку, Фрэнни, глядя, как вздымается и опускается его грудь, слушала спокойное дыхание Майкла. Сквозь прозрачные занавески пробивался лунный свет. Качающееся на ветру дерево отбрасывало на пол призрачные тени. Она хотела кое-что сказать Майклу, но, не зная, как начать, принялась крутить завитки волос у него на груди и продолжали это делать да тех пор, пока он не остановил ее, накрыв руку своей ладонью. Тогда, опершись на локоть, Фрэнни, наконец заговорила.

— Не уверена, захочешь ли ты меня слушать, — нерешительно начала она. — Может быть, и не захочешь. Я понимаю, ты чувствуешь не так, как я, но мне хотелось бы, чтобы., ты знал, что я чувствую к тебе. — Она замолчала, путаясь в словах, затем продолжила снова: — Дело в том, что я, кажется, в тебя влюбилась.

Ожидая ответа, она принялась грызть ноготь. Фрэнни знала, что Майкл слышал ее слова, потому что дыхание его изменилось, стало другим, но он по-прежнему молчал.

— Это тебя расстроило? — наконец спросила Фрэнни. — Ты бы хотел, чтобы я этого не говорила?

Вместо ответа Майкл включил ночник, и в его ярком свете Фрэнни почувствовала себя особенно беззащитной. Ей вдруг захотелось с головой укрыться одеялом.

— Дорогая, милая Фрэнни, — заговорил Майкл и, повернувшись на бок, стянул с нее одеяло, хотя знал, что ее это смущает.

Она вся напряглась, затем попыталась расслабиться. Вглядываясь в ее полное тело, он погладил ее по щеке и улыбнулся. Опустив руку ей на грудь, Майкл слегка сдавил розовый сосок, потом, обхватив снизу ладонью, сжал грудь так, словно это была дверная ручка.

— Прошло уже очень много времени с тех пор, как я любил в последний раз. Конечно, я очень рад, что ты рассказала мне о своих чувствах, рад, что ты меня любишь. — Он говорил тихо, по-прежнему не выпуская из руки ее грудь. — И все же мне не так уж легко влюбиться. — Он помолчал, затем добавил: — Ты понимаешь, что это значит?

Фрэнни покачала головой.

— Это значит, — он сильно сжал ее грудь, — что ты моя официальная любовница и я имею права на твое тело, это моя территория. Теперь оно принадлежит мне. — Он игриво улыбнулся. — Эта сиська принадлежит мне. Твое тело принадлежит мне, и я могу делать с ним все, что захочу.

Фрэнни засмеялась. Его любовница, подумать только — его любовница! Как это звучит! Она никогда не думала, что может быть так счастлива. Пусть он пока ее не любит, но со временем это придет. Сейчас важно то, что она ему нравится: действительно нравится. И еще он сказал, что считает ее тело своей территорией: он будет защищать ее так, как это делал отец. Крепче прижавшись к нему, Фрэнни довольно улыбнулась.

— А что ты собираешься делать с моим телом? — с любопытством спросила она.

Майкл лизнул ее сосок.

— Все в свое время, — сказал он и заговорщически подмигнул.

По небу медленно двигались огромные черные тучи. Большие капли дождя мерно барабанили по ветровому стеклу машины. Фрэнни не любила ездить в плохую погоду. Едва она успела включить «дворники», дождь пошел сильнее, мгновенно превратив шоссе в постимпрессионистский расплывчатый ландшафт. Сегодня они ужинали с Норой в отеле «Рэдиссон», что возле шоссе номер 160. Сестры старались встречаться по крайней мере раз в месяц, и обычно эта встреча, за которой они поедали свой любимый китайский куриный салат, происходила как раз в «Рэдиссоне».

Подъехав к серовато-коричневому зданию гостиницы, издали похожему на современный монастырь, Фрэнни попыталась загнать машину на автостоянку, но оказалось, что возле входа в здание некуда втиснуть ее старый черный «кадиллак». Хотя машина, сделанная еще в пятидесятых годах, была необыкновенно прожорливой и занимала много места, однако Фрэнни ее любила. «Кадиллак» был для нее старым другом, и она с удовольствием о нем заботилась: мыла, полировала, драила хромированные части, следила за давлением в шинах. Эту машину она купила еще в школе, когда жила с Норой, и сестра, впервые увидев «кадиллак», назвала его уродливым монстром, который к тому же представляет угрозу для окружающей среды. Однако обычно покладистая Фрэнни на сей раз наотрез отказалась продавать машину. Она ее полюбила, сама не зная почему.

Место для парковки удалось найти только позади здания. Выключив зажигание, Фрэнни потянулась за зонтиком, который должен был лежать на заднем сиденье, но его там не оказалось. Надев пальто и натянув на голову капюшон, она сделала рывок к главному входу. Достигнув двери, Фрэнни остановилась и, словно животное, стряхнула с себя капли дождя. Привратник, худой человек в очках, странно посмотрел на нее и после некоторых колебаний распахнул стеклянную дверь.