Великосветский свидетель - Ольга Ракитина Страница 6

За стенкой дежурный погромыхивал связкой ключей, лязгала печная заслонка, с улицы доносился стук лошадиных копыт проезжающего мимо экипажа.

— Алексей Иванович, пора уже, вы одни остались, — негромко проговорил заглянувший в дверь дежурный, совершавший обычный вечерний обход.

Шумилов, словно очнувшись, быстро убрал саквояж желтой кожи под стол, свернул листок с планом действий и спрятал его в карман мундира. Сейчас он не сомневался, что впереди его ждало преинтересное, полное загадок расследование, хотя причину своей уверенности Шумилов не смог бы объяснить рационально.

На следующее утро Алексей Иванович по дороге на службу заглянул в аптеку на Гороховой. Это было солидное заведение с зеркальными шкафами вдоль стен, шикарным мраморным полом и пальмами в углах торгового зала. Старший провизор аптеки был хорошо знаком Шумилову, и сейчас Алексей Иванович имел намерение проконсультироваться у своего знакомца.

— Чем могу служить? — с учтивой готовностью сорваться с места поинтересовался аптекарский ученик за мореным дубовым прилавком.

— Цизека Ивана Францевича пригласите, пожалуйста, — попросил Шумилов.

Интерес в глазах ученика моментально угас: поскольку клиент не собирался совершать покупку, на чаевые рассчитывать не приходилось.

— Сей момент… Как прикажете доложить?

— Шумилов. Просто Шумилов.

— Он вас действительно знает? — развязно спросил ученик, вовсе не спешивший покидать место за прилавком.

— Разумеется. Я недавно актировал труп из сундука в его доме. Вам следует поспешить, если не хотите остаться без работы.

Буквально через минуту в торговый зал выскочил провизор в резиновом фартуке и старом застиранном халате с разноцветными потеками. Его простоватый вид не мог обмануть Шумилова: Цизек, номинально числившийся старшим провизором, был весьма богатым человеком и фактически владел аптекой. Владел он и большим доходным домом на Тележной улице. Немецкая рачительность и педантичность не позволяла этому трудяге довольствоваться сытой жизнью рантье, поэтому он не переставал собственноручно готовить рвотные порошки и капли для глаз.

— Ал-лексей Ивановитч, так приятно вас видэть, — с присущим остзейским немцам акцентом заговорил он, — фот вы и вспомнили про Ивана Францевитча! Прошу в мой апартамэнт на чашэтчку кофэю.

— Простите, Иван Францевич, не сейчас. В следующий раз всенепременнейше. А сейчас у меня вопрос.

— Все, чем могу… В любое время, Ал-лексей Ивановитч, для вас…

— Хотелось бы узнать, Иван Францевич, в состав каких лекарств входит морфий и какие болезни ими лечат?

— Разрешит-те поинтересоват-ться, а для какой надобности вам это знат? На больного вы не похожи… — Цизек улыбнулся, давая понять, что шутит. — Уж извинит-те меня за любопытство…

— Больной краснухой умер от отравления морфием, — улыбнулся Шумилов. — Обычное дело, знаете ли.

— Да-да, шутка, понимаю, — провизор, видимо, не воспринял слова Шумилова всерьез. — Краснуха не лечится содержащими морфин препаратами. Я считаю — поверьте, настоясчий провизор всегда хороший доктор! — морфий — это лекарство будущего века. Это прекрасное обезболивающее средство, он снимает боль любого характера — от ранений, ожогов, опухолей. Пушкин с т-тяжелейшей раной потчки получал морфий и оставался в сознании, мог разговаривать. В небольших концентрациях морфий действует как прекрасное успокаиваюсчее средство. Им лечится бессонница, головные боли, истерия. Он имеет оч-чень много специфичэских областей прим-менения: глазные капли, напримэр, специфичэские женские боли… Ну, и еще это сильный яд, если доза превышена. Впротчем, последнее относится к любому лекарству.

— Как, все-таки, насчет краснухи? Ее лечат препаратами, содержащими морфий?

— Нет-нет. Ни в коем случае. Анамнез краснухи не требует назначения никаких содержащих морфин лекарств.

— Скажите, Иван Францевич, а три аптечных грана чистого морфия — это много? Можно ли умереть от такой дозы? Можно ли принять такую дозу морфия в составе обычного лекарства?

— От трех гранов чистого морфия умрет человек любой комплекции, возраста и здорофья. Безусловно смертельная доза составляэт две сотых грамма при единовременном приеме и пят сотых грамма при приеме на протяжэнии суток. Врачэбные назначения делаются таким образом, чтобы суточная норма, полутчаэмая пациэнтом, ни в коем слутчае не была смертельной. Даже если пациэнт ошибется с дозировкой и примет лекарства больше, чем следует — он не умрет. Имеет значение то, как морфий попадет в организм: самый эффективный способ введения — путем инъекции внутривенно. Собственно, шприц был придуман двадцать лет назад именно для инъекций морфия.

— Не знал этого, — признался Шумилов.

— Это было модное увлетчение того времени. Тогда есче не знали, что морфин угнетает дыхание: человек уснет и во сне перестает дышать. Можно сказать — это легкая смерть, насколько вообсче можно говорить о легкости в этом вопросе.

Шумилов раскланялся с любезным провизором и отправился на службу. У подъезда здания окружной прокуратуры он столкнулся с Шидловским, что само по себе было плохо — шеф не любил, когда подчиненные приходили одновременно с ним. Но еще хуже было то, что Вадим Данило не ответил на приветствие, а лишь кратко буркнул: «Зайди ко мне в кабинет». Шумилов достаточно изучил повадки начальника, чтобы понять, что тот пребывает в самом мрачном расположении духа.

— Ты не сказал, кем является отец молодого человека, по факту отравления которого я вчера возбудил дело, — зашипел негодующе Шидловский, едва затворив дверь. — Ты не потрудился даже узнать у доктора… — Он запнулся.

— …Николаевского, — подсказал Шумилов. — Но я узнал. Отец покойного полковник.

— Да, полковник, — воскликнул помощник прокурора, — корпуса жандармов! И я узнаю об этом совершенно случайно! И совсем не от тебя! Хотя именно тебе надлежало узнать об этом первым.

Шумилов промолчал. Отчасти начальник был прав: Шумилов не уточнил у доктора Николаевского детали семейного быта покойного. Но тогда еще никто не знал, что придется возбуждать уголовное дело. Шумилов рассчитывал через день-другой вернуть Николаевскому саквояж с судком и забыть всю эту историю.

Шидловский еще какое-то время попенял бессловесного Шумилова, потом, выпустив пар, подытожил:

— Тут надлежит быть очень осторожными. Дело может приобрести совершенно ненужный нам политический уклон. Ты готов к докладу по существу?

Шумилов понял: помощник прокурора не знает, что предпринять. Вопрос можно было расценить как закамуфлированную просьбу о помощи. Алексей Иванович живо оттарабанил сочиненный накануне план из трех пунктов, сопроводив их необходимыми пояснениями. Шидловский заметно приободрился:

— Ну, что ж, будем искать морфий. Думаю, найдем его — все решится само собой. Пора осмотреть квартиру. Да и с семьей покойного надлежит познакомиться.