Клиника. Анатомия жизни - Артур Хейли Страница 6

Руфус кивнул:

— Да, я там буду.

— Значит, мы еще увидимся, Билл. Спасибо, что рассказал об этом. Обещаю что-нибудь придумать.

Что-нибудь, думал О’Доннелл, идя по коридору. Но что именно? Он продолжал размышлять на эту тему и тогда, когда пришел в администрацию и открыл дверь кабинета Гарри Томазелли — администратора клиники.

О’Доннелл не сразу увидел Томазелли, и тот сам его окликнул:

— Иди сюда, Кент. — Томазелли стоял в дальнем углу выложенного березовыми панелями кабинета. Перед ним на большом столе лежали развернутые чертежи и эскизы.

О’Доннелл пересек кабинет по толстому ворсистому ковру и посмотрел на разложенное на столе.

— Грезишь наяву, Гарри? — Он ткнул пальцем в один из эскизов: — Знаешь, я уверен, что мы сможем отгрохать тебе фантастический пентхаус вот здесь, в восточном крыле.

Томазелли улыбнулся:

— Я согласен. Осталось только уговорить совет клиники в необходимости пентхауса. — Администратор снял модные, без оправы, очки и принялся тщательно их протирать. — Вот он — наш Новый Иерусалим.

О’Доннелл принялся внимательно изучать архитектуру клиники Трех Графств, какой она станет после возведения величественной пристройки, планирование которой вступило в завершающую стадию. В пристройке будет находиться целое крыло и новое общежитие для медсестер.

— Какие еще новости? — Он отвернулся от чертежей и посмотрел на Томазелли.

Администратор водрузил очки на место.

— Утром я снова говорил с Ордэном.

Ордэн Браун, президент второго по величине сталелитейного завода Берлингтона, был, кроме того, председателем совета директоров клиники.

— И?..

— Он уверен, что к январю мы получим полмиллиона долларов из строительного фонда. Это означает, что фундамент мы сможем заложить уже в марте.

— А еще полмиллиона? На прошлой неделе Ордэн говорил мне, что на них можно рассчитывать только к декабрю следующего года. — О’Доннелл считал надежды председателя совета директоров чересчур оптимистичными.

— Знаю, — сказал Томазелли. — Но он просил передать тебе, что изменил свое мнение. Вчера у него состоялась еще одна встреча с мэром. Он убежден, что следующие полмиллиона мы получим следующим летом, а строительство начнем к осени.

— Это и в самом деле хорошая новость. — О’Доннелл решил умолчать о своих сомнениях. Если Ордэн Браун так заговорил, значит, он на сто процентов уверен в успехе.

— Да, кстати, — сказал Томазелли с наигранной небрежностью в голосе, — на следующую среду назначена встреча Ордэна и мэра с губернатором. Кто знает, не получим ли мы еще и грант штата?

— А что еще? — О’Доннелл обратился к администратору с шутливой резкостью.

— Я думал, что ты будешь доволен и этим, — ответил Томазелли.

На самом деле О’Доннелл был очень доволен. Это было первым шагом к воплощению заветной мечты, которая возникла у О’Доннелла три с половиной года назад, когда он приехал в клинику Трех Графств на работу.

Если бы кто-то сказал О’Доннеллу, когда он учился в Гарварде, или позже, когда был старшим резидентом-хирургом в Колумбийском пресвитерианском медицинском центре в Нью-Йорке, что он закончит свою карьеру в захудалой клинике Трех Графств, он воспринял бы это как насмешку. Даже когда О’Доннелл заканчивал свою хирургическую подготовку в лондонской больнице Святого Варфоломея, он был намерен вернуться в Штаты и работать в какой-нибудь именитой клинике — Джонса Гопкинса в Балтиморе или в Массачусетской генеральной в Бостоне. При его подготовке он вполне мог рассчитывать на такую карьеру. Но до того как настало время принятия окончательного решения, его нашел в Нью-Йорке Ордэн Браун — председатель совета директоров клиники Трех Графств, — который убедил его приехать в Берлингтон и посмотреть клинику.

Увиденное потрясло и ужаснуло О’Доннелла до глубины души. Клиника разрушалась чисто физически, организация была отсталой, медицинские стандарты — за редким исключением — низкими. Заведующие хирургическими и терапевтическими отделениями сидели на своих местах десятилетиями. О’Доннелл понимал, что их цель одна — сохранить благоприятное для себя положение вещей. Администратор клиники — связующее звено между советом директоров и медицинским персоналом — был вопиюще некомпетентен. Программа подготовки интернов и резидентов пользовалась дурной репутацией. На научные исследования не выделялось практически никаких средств. Медицинские сестры жили и работали почти в средневековых условиях. Ордэн Браун без утайки показал ему все. Потом они отправились к председателю совета директоров домой. О’Доннелл согласился остаться на ужин, но решил вернуться в Нью-Йорк первым же ночным рейсом. Ему была отвратительна даже мысль о том, чтобы еще раз побывать в Берлингтоне или в клинике Трех Графств.

За ужином в тихой, увешанной коврами гостиной дома Ордэна Брауна, расположенном на склоне возвышавшегося над Берлингтоном холма, О’Доннелл выслушал до боли знакомую историю. Клиника Трех Графств, некогда прогрессивное, современное и авторитетное в штате медицинское учреждение, стала жертвой самодовольства и апатии. Председателем совета директоров был один престарелый промышленник, он постоянно перекладывал свою ответственность на подставных лиц, а в клинике появлялся только по случаю общественных мероприятий. Отсутствие твердого руководства поразило всю систему сверху донизу. Руководители подразделений занимали свои посты по многу лет и противились любым изменениям. Их более молодые подчиненные вначале проявляли лихорадочную активность, затем впадали в отчаяние и разбегались. В итоге клиника приобрела такую репутацию, что молодые выпускники медицинских факультетов перестали стремиться пополнить ряды ее врачей. Из-за этого администрации пришлось снизить требования к квалификации персонала.

Изменения начались только после того, как новым председателем совета директоров был назначен Ордэн Браун. Прежний, старый промышленник, умер за три месяца до этого. Группа влиятельных горожан убедила Брауна занять освободившееся место. Выбор не был единодушным. У старой гвардии совета директоров был свой кандидат — бессменный член совета Суэйн. Но большинством голосов выбрали все же Брауна, и теперь он пытался убедить остальных членов совета воспринять его идеи относительно модернизации клиники.

Битва оказалась на редкость тяжелой. Возник альянс между консервативными членами совета директоров, представителем которых выступал Юстас Суэйн, и группой медицинских руководителей клиники. Вместе они упрямо противились всяким новшествам.

Брауну приходилось действовать осторожно и дипломатично. Он потребовал для себя полномочий на расширение состава совета директоров, с тем чтобы привлечь в него новых, более активных членов. Их он намеревался набрать из среды молодых руководителей и профессионалов делового мира Берлингтона. Но поскольку среди членов совета не было единодушия, план этот пришлось положить под сукно.

Если бы он захотел, рассказывал Браун О’Доннеллу, то мог бы решить проблему силовым путем, простым волевым решением. Пользуясь своим влиянием, он мог бы вышибить из совета директоров его старых и пассивных членов. Но это было бы недальновидно, потому что большинство из них — состоятельные мужчины и женщины, а клиника нуждалась в наследстве, которое доставалось ей в случае смерти патрона. Если затронуть интересы этих людей, они, вероятно, пересмотрят свои завещания и оставят клинику без средств. На это, впрочем, открыто намекнул и сам Юстас Суэйн, владелец сети универмагов. По этой причине приходится соблюдать осторожность и быть дипломатом.