Расплата за наивность - Галина Владимировна Романова Страница 6

Надька как-то загадочно посмотрела на Аллу:

— Я могу знать многое. Смотря что тебя интересует. Не забывай, что когда-то я была журналисткой, причем в самых горячих точках побывала.

— Но когда все случилось, ты меня даже не знала!

— Зато потом у меня было время подумать, — взгляд ее стал еще загадочнее.

— Ну, давай вещай, оракул! — Алка с интересом смотрела на Надьку.

— Понимаешь, мамуля дорогая, когда все это случилось, я была как раз в городе. В эту ночь мы с одной компанией гудели в ресторане. Я уж сейчас события той ночи плохо помню, набралась, я скажу, прилично. Я об этой вечеринке и не вспомнила бы никогда, если б не одно событие.

— Не тяни, — Алка аж осипла от волнения.

— Помнишь, три года назад ты приезжала ко мне со Стасиком?

— Помню, ну и что?

— Так вот. Когда я с ним гуляла, ты еще спать улеглась тогда, к нам Вика подошла. Она все мальчиком нашим восхищалась и все тискала его: «Ну надо же, какой ребенок! Я таких красавчиков еще не видела!». А потом паскудненько так улыбается и говорит: «Хотя постой. Кажется, я знаю одного такого симпатулю». Я сладенько так отвечаю ей: «И кто же он? Уж не Кристофер ли Ламберт?» А она: «Может, и он. Только что он делал в нашем захолустье, да не где-нибудь, а в ресторане?» Она фыркнула. Тут я насторожилась и спрашиваю: «Чего городишь-то, не пойму». А она: «Помнишь, когда мы ездили на день рождения Виталика? Почти два года назад?» Я ей: «Помню, и что?» — «Так эта лапа сидела за соседним столиком и все на часы поглядывала. Я уж перед ним и так и эдак, а он — ни в какую. Видно, ждал кого-то. Долго сидел, почти до закрытия. Ты-то не помнишь, обожралась тогда. А я как сейчас вижу: глаза синие, утонуть можно! А волосы — это что-то! Кудрищ копна такая!» Она мечтательно глазки закатила, но я вцепилась в нее как клещ: «Прямо ты запомнила его? Столько времени прошло…» — «Я и не запомнила. Просто его вчера по телевизору показывали, в связи с каким-то там совместным предприятием. Я и вспомнила, а у меня на мужика глаз такой — увидела, как сфотографировала. Вот я и говорю, уж больно малыш на него смахивает, ну как одно лицо. Твоя подружка, случаем, не от него понесла?» Потом заржала, как лошадь, и пошла-завиляла.

Надежда вздохнула после своего монолога, облизала губы и продолжила:

— Если она не ошиблась, то уйти он был должен оттуда где-то в половине третьего. А ведь то, что произошло, случилось гораздо раньше. Нестыковочка какая-то.

— Что ж ты молчала-то все эти годы?! — посиневшими губами еле прошептала Алка. — Как ты могла?! А ты знаешь, сколько слез я пролила за все это время?! Сколько раз хотела руки на себя наложить?!

— Подожди, не стервеней, — Надька обиженно засопела. — Не могла я тогда тебе все сказать. Ты только-только в себя приходить стала, а я тебе ляпнуть это должна была, да?

— И что же ты сделала? Ты, ты… Глаза б мои на тебя не глядели, — Алла опять начала метаться по комнате.

— Да не мельтехайся ты! Аж в глазах рябит, — подруга поморщилась. — Я, между прочим, тоже сложа руки не сидела. А провела свое небольшое расследование.

— Провела что? — Алка с изумлением уставилась на Надежду.

— Расследование, — Надька скромно потупилась. — Я ведь тоже с пониманием. Знаю, что он для тебя значил когда-то. Оказалось, и до сих пор…

Она безнадежно махнула рукой.

— Не тяни, Надюнчик, говори, — Алка с мольбой смотрела на Надежду.

— Подхалимка! Только что обвинить меня была готова, а то сразу «Надюнчик», — передразнила Надька. — То, что я тебе поведаю, вряд ли можно назвать приятным.

Она пытливо смотрела на Алку, не зная, как начать рассказ.

— Во-первых, тогда — три года назад — он действительно работал в коммерческих структурах, и передача эта выходила в эфир — все совпадает. Но потом кое-что изменилось, и сейчас, Серега тебе правильно сказал, Влад в мафии. Но это еще не все.

— Говори! Хуже, чем сейчас, мне уже не будет.

Но она ошибалась, следующие слова Надьки повергли ее в шок:

— Алка, он женат!

— Поэтому ты и молчала, — обреченно, тихо промолвила Алла.

— Да.

— А дети?

— Нет, детей нет.

Алка обхватила себя руками и еле слышно обронила:

— Сейчас, может, уже и есть. Когда он женился?

— Давно, — Надежда избегала Алкиного взгляда.

— Когда?!

— Ну, в общем, когда он был с тобой, то уже был женат. — Надька с жалостью посмотрела на подругу. — Ведь не хотела говорить, знала же, что расстроишься.

Не глядя на нее, Алла поднялась и вышла из дома. Обогнув угол, углубилась в сад. Почки только-только начинали набухать, в воздухе пахло весной, и было тепло совсем по-весеннему. Но что для человека красоты природы, когда он узнает, что его дважды предал тот, кто до недавнего времени был дороже всего на свете? Привалясь спиной к стволу яблони, Алка разразилась горькими слезами. Ей думалось, что все слезы она уже выплакала раньше, оказалось, что нет. Каждый раз, врываясь в ее жизнь, Влад причинял ей боль и горечь утраты.

Успокоение пришло вместе с Надеждой, которая, укутав ее плечи в старенькую телогрейку, крепко обняла и повела к дому, уговаривая, как ребенка.

Вдыхая ее запах, запах молока и свежести, Алла постепенно приходила в себя. Нельзя, чтобы Стасик видел ее слезы.

Подруги просидели и проговорили весь день. Стасик не проявил особого беспокойства по поводу того, что остается пожить у тети Нади. А то, что не придется ходить в садик, вообще привело его в восторг.

Облобызав мамулю на прощание, Стасик схватил котенка, с которым уже успел подружиться, и побежал обживать окрестности, благо разгуляться было где.

— Да! Он тебе создаст здесь уют, — с тоской глядя на улепетывающего сына, промолвила Алла.

— Да не ревнуй ты, дуреха, — Надежда хохотнула. Потом, сразу посерьезнев, спросила: — Все помнишь, что я тебе сказала?

Алка поежилась:

— Да, помню. Только чудно как-то, Надюнь. Я же с ними всю жизнь бок о бок, а тут — секреты.

— Обо мне так никто и не знает? — подруга пытливо уставилась на Алку.

— Нет! — она хихикнула, затем сложила комбинацию из трех пальцев. — Вот им! И так во все щели моей жизни залезли.

Троекратно расцеловав подругу на прощание, не забыв сунуть пакет с деревенскими гостинцами, Надежда пошла к дому. Алка уселась у окошка пригородного автобуса, прикрыла глаза и мысленно вернулась в то время, когда она впервые встретила эту женщину.

Аллу положили на сохранение в гинекологическое отделение, в палату, где лежала еще одна женщина. Лица ее она не видела за неделю ни разу. Та лежала, отвернувшись к стене, и плакала почти все время, когда не ела и не выполняла процедуры, предписанные врачом. Поскольку время этих процедур с Алкиным не совпадало, то познакомиться не было возможности. Да и желания не было, если честно. Алка забилась в свой кокон, который соткала из боли и пустоты. Ей, так же как и соседке, не хотелось ни с кем разговаривать, но приходилось, поскольку Серега от больницы не отходил. Многие даже думали, что он отец ребенка, которого она носила под сердцем.