Проклятие Клеопатры - Анна Данилова Страница 6

— Правильно! Она воспитывает младшую сестру, ей нужны были деньги, и я помог ей туда устроиться. Ее сестренка учится уже на втором курсе университета!

— Вот бы мне с ней встретиться и поговорить!

— Без проблем. Я устрою вам встречу.

В ту ночь она почти не спала. Лежала рядом с Юрой, правда, под отдельным одеялом и никак не могла осознать, что с ней так подло поступили. Подсунули ей доверенность, продали ее квартиру, да еще и упрекали каждый раз, что тратят на нее большие деньги!

Устремив взгляд в белеющий потолок, по которому скользили голубые тени проезжающих где-то за окном машин, Зоя мысленно обращалась к маме, просила у нее прощения за то, что была так легкомысленна и невнимательна и дала себя обмануть.

— Мама, она же твоя сестра, я верила ей! — обращалась она к теням на потолке.

Как же много всего произошло за последний месяц! Ночь, проведенная в объятиях Шорохоффа, мужчины, о котором она и мечтать не могла. Нежный, ласковый, умный и одновременно очень далекий и принадлежащий своей жене. Там, в арт-клубе, куда она пришла вместе с Захаровым, едва познакомившись с ним, она поняла, что эти сине-черные его глаза достали ее до самого дна. Никогда она еще не была так взволнованна, так счастлива и грустна одновременно. С ней что-то происходило, ей хотелось взять его за руку и не отпускать. Она знала: ему за пятьдесят, он старше ее на тридцать лет, но почему же тогда так молодо и свежо он выглядит? Откуда эти долгие, тягучие и магнетические взгляды, которыми он проникал в нее? Что случилось на той выставке? Почему сердце ее билось так сильно, что она ладонями пыталась сдержать это биение? Она задыхалась. Что это — любовь? Откуда? Конечно, страсть! Желание, и такое мощное, что она словно за один вечер растеряла почти все свои чувства, кроме одного, которое проглотило ее, как зверь. Она почти ничего не слышала и не видела, разум так и вовсе отключился. Она хотела одного — чтобы все покинули галерею, чтобы, как после звонка террориста-идиота, все бросились к выходу и они с Шорохоффым остались вдвоем. Чтобы он обнял ее и поцеловал.

Она даже не помнила, как они расстались с Захаровым. Помнила только горячую мужскую ладонь, которая схватила ее за руку и вывела на свежий воздух. Она пылала. В такси они целовались. Голова Зои при этом не присутствовала. Она осталась где-то там, в галерее… Было только тело, которое ей самой напомнило весенний зеленый бутон. Еще немного солнца, тепла, и она лопнет, распустится цветок, на который сядет золотая пчела… Шорохофф стал ее первым мужчиной.

На другое утро в дверь позвонили, Юра в шелковом халате пошел открывать. Она слышала мужской голос. Спряталась под одеяло, подумав, что пришел любовник и покровитель Юры. А что, если он устроит ему сцену ревности, увидев в его постели девушку?

— Тссс… — Юра провел своего гостя в комнату. — Она спит.

Зоя замерла. Что сейчас будет?

— Давай, показывай… — услышала она и, кажется, перестала дышать.

— Клади сюда, на столик… Матерь Божья, какая красота! Это настоящие изумруды?

Зоя и сама не поняла, как она сдернула с головы одеяло и поднялась, села на постели. Юра и его приятель, невысокий и очень сутулый молодой человек с белокурыми волосами и ангельским лицом, еще не знавшим бритвы, разглядывали разложенное на столике колье с зелеными камнями.

— Нет, конечно, откуда у меня такие изумруды… Это как бы эскиз, стекляшки… — ответил Ангел.

— Доброе утро, — заявила о себе Зоя, выползая из постели в пижаме и усаживаясь напротив молодых людей. — На самом деле, очень красиво!

— Зоя, познакомься, это Вик, мой друг, ювелир. Он учится ювелирному делу у одного человека, тоже моего знакомого. Вот готовит ему сюрприз. Если повезет, то этот эскиз будет использован для работы уже с настоящими, драгоценными материалами.

— Хотите примерить? — Вик взял колье и протянул Зое.

— Розовая полосатая пижама и колье с изумрудами?.. — улыбнулась она. Однако колье приняла и приложила к груди, расстегнув несколько пуговиц. Юра поднес ей зеркало. — Очень красиво. Пообещайте мне, что, когда это колье обретет настоящие изумруды, вы покажете его мне.

— Обещаю, — Вик улыбнулся ей.

Нет, он не был покровителем Юры. Просто друг. Талантливый, как и Юра.

— Ни пуха! — сказал ему перед уходом Юра, закрывая за ним дверь.

— У него руки золотые, — сказала Зоя. — Очень красивое колье получилось. Какое-то необычное, рисунок словно взят из природы, что я очень люблю… Листья, бутоны… и все такое несимметричное, оригинальное… Хорошо бы еще найти изумруды разных оттенков, для бутонов посветлее, а для уже распустившихся листьев — потемнее…

— Ну что, красавица, кофе?

— Нет, чай с молоком, если можно, — сказала Зоя, заботясь о ребенке Шорохоффа.

— Как скажешь!

Вечером Юра уже перевозил ее на квартиру, расположенную на соседней улице. Нашли ее случайно, соседка, заглянувшая к Юре одолжить немного денег, сказала, что ее знакомая, живущая неподалеку, как раз собирается давать объявление о сдаче квартиры, да только все не решается, боится, что ее обманут, не заплатят или вообще лишат жилища.

— Ну как, у тебя остались еще силы, чтобы встретиться с Наташей? — спросил Юра, когда дверь за хозяйкой квартиры, которой Юра заплатил сразу за три месяца, закрылась.

— Да, остались, — сказала Зоя, хотя совершенно не была готова к встрече со своей знакомой, девушкой из их балетной школы, которая сейчас работала в стрип-клубе «Золотая нимфа». — А ты уверен, что она расскажет мне всю правду?

— Ты же знаешь Сурову, она не такая.

— Да мы все сначала «не такие», — зачем-то сказала Зоя, хотя про себя-то она давно уже все решила. Никаких интимных услуг она оказывать не станет ни за какие деньги. Она не так давно отказала Захарову, предложение которого по финансам было более чем привлекательным. А что уж говорить о каком-то там стрип-клубе?

К тому же достанься она ему девственницей, быть может, Захаров и женился бы на ней, чем черт не шутит?!

Но, вспоминая Захарова, их встречу в ресторане, а потом и то, как некрасиво она обошлась с ним на выставке Собакина, ей становилось не по себе. Да, на самом деле, зря она так с ним рассталась. Жизнь-то, она вон как повернулась. Теперь она совсем одна, беременная, без работы.

— Поехали к Суровой.

Утром она сделала вылазку в сад. Нашла в молодых, ярко-зеленых сорняках несколько знакомых листьев, потянув за которые вытащила редиску. Побродив по саду, нашла и заросли клубники, сорвала несколько крупных сочных ягод и с удовольствием съела. Лучок рос, оказывается, прямо под окном, рядом с розовыми кустами, усыпанными бутонами.

«Навитаминилась» и вернулась в дом. Олег спал, рулады его храпа разносились по всему дому.

Зоя надела болоньевую куртку, которую нашла на крючке возле двери, коричневую вязаную шапку, скрывшую волосы, нацепила солнцезащитные очки, чтобы уж ее точно никто не узнал — мало ли что, — вышла из дома, открыла калитку и оказалась на улице. «Все ушли на фронт», — подумала она, шагая по совершенно пустынной улице. Было тихо, сады были покрыты розовым пышным цветом яблонь и нежной цветочной пеной вишневых деревьев, на электрических проводах, протянутых наподобие классического нотного стана, живыми нотами-«восьмерками» подрагивали на своих тонких лапках воробьи. Они весело щебетали, глупые, не понимая того, как коротка их жизнь и насколько может зависеть она от какого-нибудь проворного котяры. Цап-царап — и нет воробья. Цап-царап — и Зоя в деревне Черная. Но пока еще живая и относительно здоровая.