Сервиз для безумного чаепития - Дарья Калинина Страница 6

Но поток ее сентенций был прерван появлением полиции. Ввиду важности произошедшего преступления в музей прибыла вся следственная группа в полном составе. Эти суровые люди, чуждые всяких сантиментов, сразу же отмели версию несчастной любви далеко в сторону:

– Какое еще самоубийство? Скажете тоже! Стреляли ему в затылок. На одежде у пострадавшего нету даже намека на следы пороха. Пуля прилетела в него с расстояния не меньше двух метров. Не говоря уж о том, что дуло у этого ружья слишком длинное, чтобы человек мог бы дотянуться рукой до спускового крючка. Разве что ногой, но тогда ему пришлось бы разуться. А потерпевший, как мы видим, одет и обут.

– Значит, он не сам? Значит, это его?

– Нет, про самоубийство даже не думайте. Типичная картина убийства. Видите, и орудие убийства лежит рядом с телом, как будто бы его аккуратно положили. Жертва убита. Цель достигнута. Потом убийца, не торопясь, кладет орудие убийства рядом с телом и удаляется. Это стопроцентное убийство, которое даже не пытались скрыть или замаскировать под самоубийство!

Следователь с интересом разглядывал ружье, из которого предположительно был сделан роковой выстрел. Ружье заслуживало самого пристального внимания. Это был великолепный образчик оружейного мастерства Европы конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века. Настоящее царское оружие! Впрочем, убитому Игорю вряд ли это было важно.

Да и сам следователь смотрел на ружье без всякого восторга, потом он спросил:

– Что-то я не разберу, какой же тут калибр?

– С этим ружьем граф Орлов ходил на кабана, – услужливо подсказал Виктор Семенович. – Годилось оно и для медведя. Точный калибр я вам не скажу, но стреляли из него дробью, размером с лесной орех.

– Понятно. Нападавший знал, что ему выбрать из вашей коллекции. Небось пальни он в несчастного парня дробью как на куропатку, большого ущерба бы не нанес. А тут сразу и наповал. Получается, знал, что берет? Получается, из ваших человечек-то был?

– Все находящееся в нашей музейной коллекции оружие не пригодно для стрельбы. И вам это прекрасно известно! Кроме того, для его хранения у нас оборудована специальная комната с сейфами. Во время проведения выставки все ружья крепятся в витринах на двух точках, что полностью исключает возможность их свободного изъятия.

– И все же кто-то взял ружье. И сделал из него выстрел.

– Витрины опломбированы. И к каждому ружью подключена сигнализация.

– Что лишний раз подтверждает, преступник – это кто-то из сотрудников музея. И не просто кто-то, а человек, который допущен к работе с этими ружьями. Он заранее привел оружие в порядок, потом взял его с выставки и застрелил неугодного. Думайте, кто мог это сделать? Не думаю, чтобы таких людей было много.

На Виктора Семеновича жалко было смотреть.

– В соответствии с правилами хранения музейного оружия все оно сертифицировано, то есть приведено в состояние, когда из него невозможно сделать выстрел. Другими словами, стрелять из этих ружей нельзя.

– Как же так получилось, что в вашей экспозиции все же нашлось хотя бы одно ружье, пригодное для стрельбы?

Виктор Семенович развел руками:

– Не представляю, как такое могло получиться.

Следователь покачал головой:

– А я вам скажу. Кто-то из ваших сотрудников потихоньку или с вашего ведома привел это ружье в порядок.

– Это невозможно! Ружье не покидало пределов экспозиции уже долгое время.

– А зачем брать все ружье целиком? Достаточно снять с него сам механизм, отнести его к мастеру, восстановить и вернуть механизм на место.

– Сигнализация бы сработала.

– Бросьте! Только не говорите мне, что у вас никогда не бывает сбоев в работе сигнализации.

– Случается, конечно. Но за такое короткое время невозможно исправить оружие.

– Но снять стрелковый механизм, чтобы отнести мастеру, возможно?

– Это тоже не так-то просто сделать.

– Но возможно?

Виктор Семенович вынужден был признать:

– При известной сноровке, да.

Но тут же он вновь кинулся в наступление:

– Снять механизм с ружья – это еще полдела, надо механизм потом установить обратно. А на коленке винтики – шпунтики крепить не станешь. Это же оружие, боевой механизм, чтобы из него выстрелить, механизм должен быть надежен. Иначе пострадать может в первую очередь сам стрелок. Нужны хотя бы тиски или какое-то оборудование, чтобы установить механизм обратно на ружье.

– Но у вас же в музее есть что-нибудь вроде мастерской?

– Реставрационный отдел временно переведен в другое здание.

– А тут? Ведь требуется же иногда просто что-то починить? Стул там сколотить или дверную петлю в служебных помещениях поправить. Или чтобы гвоздь приколотить, вы всякий раз зовете реставраторов?

– Разумеется, у нас есть небольшое помещение, в котором есть… Но привести там ружье в порядок не получится.

– А вот мой человек сейчас сам туда сходит и посмотрит. Потрудитесь предоставить ему провожатого.

Все было исполнено в кратчайший срок. Виктор Семенович заметно перетрусил, когда следователь сказал, что ружье было приготовлено для стрельбы кем-то из сотрудников музея. Но это был еще не конец его мучениям и волнениям. Следователь неумолимо двигался дальше.

– А мы с вами пообщаемся с теми людьми, кто имеет допуск в комнату для хранения оружия, умеет обращаться с сигнализацией, установленной на ваших выставочных витринах, ну, и кто обладает кое-какими знаниями слесарного дела. Но последнее хотя и желательно, но вовсе не обязательно. Мог быть привлечен умелец и со стороны. А сейчас я попрошу всех посторонних очистить местность.

До сих пор ошивающийся поблизости Саша был вынужден ретироваться. Впрочем, его заботам поручили Анну Геннадьевну, которую теперь требовалось доставить обратно на ее рабочее место. Покидать музей женщине пока что запретили. Следователь, узнав о ее близких отношениях с убитым, пообещал поговорить с ней после окончания более срочных мероприятий.

Разумеется, слухи об убийстве уже распространились под сводами музея, достигли они и отдела кадров, так что весь его коллектив в полном составе вышел встречать свою начальницу. И очень кстати. Анна Геннадьевна после обещания следователя что-то совсем расклеилась. И всю обратную дорогу она буквально висела на Саше, который обливался потом, стремясь удержать стокилограммовую тушу своей начальницы более или менее вертикально.

– Анна Геннадьевна, да как же это?

– Неужели вашего Игорька убили?

Начальница кивала головой и горько шептала:

– Да, все так.

Ее усадили в кресло, принесли воды, чаю, кофе и коньяка. Как раз за последний начальница и схватилась прежде всего. Осушив две рюмки, она выпила немного минеральной воды, чуточку посидела ровно, и краски на ее лице постепенно стали приходить в норму. Саша с радостью убедился, что лицо начальницы перестало напоминать собой спелую свеклу и сравнялось окраской всего лишь с помидором.